Отложив в сторону свежий номер «Таймс», незнакомец встал и подошел к ним. Он был высок, строен, белокур и изящен, – в общем, именно таков, каким полагается быть аристократу. Закери задумчиво рассматривал его: кажется, они в «Марлоу» не встречались. Он был красив, даже царствен – с холодными серыми глазами, пшеничного цвета волосами и превосходно выточенным лицом. Сдержанпая манера и взгляд, проницательный и умный, вызывали в памяти изображение позолоченного ястреба.
– Уордон, лорд Блейк Рейвенхилл, – представился незнакомец, протягивая руку.
Закери протянул свою. Рукопожатие у лорда Блейка оказалось неожиданно сильное и крепкое. Звук его имени о чем-то напомнил Бронсону. Рейвенхилл, Рейвенхилл… это имя произнесла Холли всего несколько часов назад под воздействием опия, вспоминая мужа. Рейвенхиллом звали самого близкого друга Джорджа Тейлора. Он ли это? Почему он вызвался быть секундантом Закери? И что думает Рейвенхилл по поводу того, что горячо любимая жена Джорджа нанялась к такому плебею, как он, Закери? Его серебряно-серые глаза не выдавали никаких эмоций.
– Почему вы предлагаете мне свою помощь? – поинтересовался Закери.
– Это мое дело.
Закери рассматривал его еще мгновение, потом коротко кивнул:
– Ладно. Пойдемте.
Вслед странному шествию тихо шелестели газеты и поворачивались головы. Почуяв, что запахло скандалом, кое-кто не поленился встать и пойти в подвал, находившийся позади парадных комнат. Спускаясь по темной узкой лестнице, Закери уловил обрывки фраз, которыми шепотом обменивались Уоррингтон и его приятели.
– Глупо с вашей стороны было принимать вызов… огромный чертов ублюдок… – бормотал Тернер.
– …ничего не понимает в технике и дисциплине… просто уличное животное, – последовал презрительный ответ Уоррингтона.
Закери улыбнулся с мрачным удовлетворением. Возможно, граф хорошо разбирается в технике и дисциплине. Возможно, он много лет тренировался. Но все это ничего не стоит по сравнению с опытом, который приобрел Закери, стоя на углу улицы и принимая вызов любого желающего. Сколько дней и ночей он дрался, борясь за каждый шиллинг и зная, что его матери и сестре нечего будет есть, если он проиграет. Бокс никогда не был для него развлечением… Только возможность выжить… Бокс – его образ жизни. А для Уоррингтона это всего-навсего спорт.
– Не следует его недооценивать, – послышался рядом тихий голос Рейвенхилла, как если бы мысли Закери каким-то образом стали ему известны. – У Уоррингтона сокрушительный удар и большая скорость, чем вы могли бы ожидать, Я дрался с ним несколько раз в Оксфорде, и дело всегда кончалось для меня нокаутом.
Они добрались до подвала, прохладного, тускло освещенного и затхлого. Грязный пол был сыроват, а каменные стены – зеленые и скользкие. Половину помещения заполняли бесконечные ряды полок с винными бутылками, но все же там оставалось еще достаточно места, где они могли бы развернуться.
Пока Бронсон и Уоррингтон снимали фраки и рубашки, секунданты обозначили границы ринга и провели в середине его две черты с промежутком в фут. Рейвенхилл быстро отдал дань традиции, оговаривая условия боя:
– Каждый раунд продолжается до тех пор, пока один из дерущихся не коснется чем-либо пола. Затем каждый возвращается в свой угол, отдыхает тридцать секунд, идет обратно и встает на стартовую черту. Тот, кто не может подняться, считается побежденным. – Он перевел взгляд с застывшего лица Закери на решительное лицо Уоррингтона. – Я ничего не забыл, джентльмены?
– Забыли, – сказал Уоррингтон, бросив на Закери такой взгляд, словно ждет от него подвоха. – Никаких захватов.
Рейвенхилл ответил прежде, чем Закери успел заговорить:
– Захват головы и шеи совершенно законны, милорд.
– Да ладно, – равнодушно согласился Бронсон. – Я не буду применять захваты, если он этого опасается. – Он понимал, чего боится противник: что он, Закери, зажмет ему голову мертвой хваткой и попортит физиономию.
– Джентльменская уступка, мистер Бронсон, – заметил Рейвенхилл, специально, кажется, употребляя слово «джентльменский» по отношению к противнику Уоррингтона. – И значит, никаких бросков через спину.
Он протянул руки, чтобы взять у Закери рубашку, фрак, жилет и галстук, сложил одежду аккуратно, как камердинер, и водрузил все на полку рядом с бутылками.
Когда два голых по пояс человека повернулись друг к другу, Закери увидел, как глаза Уоррингтона расширились – он явно испугался.
– Иисусе, – не сумел удержаться от восклицания граф, – посмотрите на него! Да это же просто обезьяна!
Бронсон давно уже привык к подобной реакции. Он знал, как выглядит его тело, его торс с выпуклыми мышцами, кое-где покрытый рубцами, бугристые предплечья, бычья шея и грудь, густо поросшая черными волосами. Это было тело, созданное для бокса, для тяжелой работы в поле или на фабрике. Его противник же, напротив, был высок, худощав, белокож и в меру мускулист.
Впервые Рейвенхилл улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
– Кажется, Бронсона называли Мясником, – сообщил он Уоррингтону, а потом повернулся к Закери, вопросительно выгнув бровь. – Я не ошибся?
Но тот был не в настроении шутить и ограничился кивком.
Рейвенхилл снова посмотрел на графа и заговорил уже серьезнее:
– Я мог бы убедить мистера Бронсона отказаться от боя, милорд, если вы согласитесь взять назад свое замечание относительно леди Холланд.
Уоррингтон усмехнулся и покачал головой:
– Я не могу с уважением относиться к даме, проживающей под его крышей.
Рейвенхилл бросил на Закери взгляд, выражающий спокойное поощрение. Судя по всему, любые оскорбительные слова по отношению к Холли задевали его почти так же, как Закери. Отводя его в угол, Рейвенхилл пробормотал сквозь зубы:
– Оторвите ему голову ко всем чертям, Бронсон.
Закери спокойно подошел к стартовой черте и подождал, пока соперник сделает то же самое. Они повернулись лицом друг к другу и встали в традиционную боксерскую стойку.
Бой начал Уоррингтон резким ударом левой. Закери мгновенно отступил. Уоррингтон произвел еще несколько ударов левой, затем последовал апперкот правой. Хотя удар не достиг цели, приятели Уоррингтона радостно гикнули, одобряя его наступательные действия. Закери лишь отступал и защищался. Он позволил противнику установить темп и получил от него несколько ударов в грудь. Они пришлись по ребрам Закери, но он давно уже был нечувствителен к такой боли, слишком много лет его били и кулаками, и дубинками. Он, в свою очередь, нанес только несколько легких ударов, рассчитанных на то, чтобы вызвать раздражение у противника и определить, на что он способен.
Наконец, когда покрытое потом лицо Уоррингтона озарилось торжествующей усмешкой, а Тернер и Энфильд вслух предвкушали победу, Закери использовал комбинацию из трех ударов, за которой последовал сильный прямой, угодивший Уоррингтону прямо в глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Уордон, лорд Блейк Рейвенхилл, – представился незнакомец, протягивая руку.
Закери протянул свою. Рукопожатие у лорда Блейка оказалось неожиданно сильное и крепкое. Звук его имени о чем-то напомнил Бронсону. Рейвенхилл, Рейвенхилл… это имя произнесла Холли всего несколько часов назад под воздействием опия, вспоминая мужа. Рейвенхиллом звали самого близкого друга Джорджа Тейлора. Он ли это? Почему он вызвался быть секундантом Закери? И что думает Рейвенхилл по поводу того, что горячо любимая жена Джорджа нанялась к такому плебею, как он, Закери? Его серебряно-серые глаза не выдавали никаких эмоций.
– Почему вы предлагаете мне свою помощь? – поинтересовался Закери.
– Это мое дело.
Закери рассматривал его еще мгновение, потом коротко кивнул:
– Ладно. Пойдемте.
Вслед странному шествию тихо шелестели газеты и поворачивались головы. Почуяв, что запахло скандалом, кое-кто не поленился встать и пойти в подвал, находившийся позади парадных комнат. Спускаясь по темной узкой лестнице, Закери уловил обрывки фраз, которыми шепотом обменивались Уоррингтон и его приятели.
– Глупо с вашей стороны было принимать вызов… огромный чертов ублюдок… – бормотал Тернер.
– …ничего не понимает в технике и дисциплине… просто уличное животное, – последовал презрительный ответ Уоррингтона.
Закери улыбнулся с мрачным удовлетворением. Возможно, граф хорошо разбирается в технике и дисциплине. Возможно, он много лет тренировался. Но все это ничего не стоит по сравнению с опытом, который приобрел Закери, стоя на углу улицы и принимая вызов любого желающего. Сколько дней и ночей он дрался, борясь за каждый шиллинг и зная, что его матери и сестре нечего будет есть, если он проиграет. Бокс никогда не был для него развлечением… Только возможность выжить… Бокс – его образ жизни. А для Уоррингтона это всего-навсего спорт.
– Не следует его недооценивать, – послышался рядом тихий голос Рейвенхилла, как если бы мысли Закери каким-то образом стали ему известны. – У Уоррингтона сокрушительный удар и большая скорость, чем вы могли бы ожидать, Я дрался с ним несколько раз в Оксфорде, и дело всегда кончалось для меня нокаутом.
Они добрались до подвала, прохладного, тускло освещенного и затхлого. Грязный пол был сыроват, а каменные стены – зеленые и скользкие. Половину помещения заполняли бесконечные ряды полок с винными бутылками, но все же там оставалось еще достаточно места, где они могли бы развернуться.
Пока Бронсон и Уоррингтон снимали фраки и рубашки, секунданты обозначили границы ринга и провели в середине его две черты с промежутком в фут. Рейвенхилл быстро отдал дань традиции, оговаривая условия боя:
– Каждый раунд продолжается до тех пор, пока один из дерущихся не коснется чем-либо пола. Затем каждый возвращается в свой угол, отдыхает тридцать секунд, идет обратно и встает на стартовую черту. Тот, кто не может подняться, считается побежденным. – Он перевел взгляд с застывшего лица Закери на решительное лицо Уоррингтона. – Я ничего не забыл, джентльмены?
– Забыли, – сказал Уоррингтон, бросив на Закери такой взгляд, словно ждет от него подвоха. – Никаких захватов.
Рейвенхилл ответил прежде, чем Закери успел заговорить:
– Захват головы и шеи совершенно законны, милорд.
– Да ладно, – равнодушно согласился Бронсон. – Я не буду применять захваты, если он этого опасается. – Он понимал, чего боится противник: что он, Закери, зажмет ему голову мертвой хваткой и попортит физиономию.
– Джентльменская уступка, мистер Бронсон, – заметил Рейвенхилл, специально, кажется, употребляя слово «джентльменский» по отношению к противнику Уоррингтона. – И значит, никаких бросков через спину.
Он протянул руки, чтобы взять у Закери рубашку, фрак, жилет и галстук, сложил одежду аккуратно, как камердинер, и водрузил все на полку рядом с бутылками.
Когда два голых по пояс человека повернулись друг к другу, Закери увидел, как глаза Уоррингтона расширились – он явно испугался.
– Иисусе, – не сумел удержаться от восклицания граф, – посмотрите на него! Да это же просто обезьяна!
Бронсон давно уже привык к подобной реакции. Он знал, как выглядит его тело, его торс с выпуклыми мышцами, кое-где покрытый рубцами, бугристые предплечья, бычья шея и грудь, густо поросшая черными волосами. Это было тело, созданное для бокса, для тяжелой работы в поле или на фабрике. Его противник же, напротив, был высок, худощав, белокож и в меру мускулист.
Впервые Рейвенхилл улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
– Кажется, Бронсона называли Мясником, – сообщил он Уоррингтону, а потом повернулся к Закери, вопросительно выгнув бровь. – Я не ошибся?
Но тот был не в настроении шутить и ограничился кивком.
Рейвенхилл снова посмотрел на графа и заговорил уже серьезнее:
– Я мог бы убедить мистера Бронсона отказаться от боя, милорд, если вы согласитесь взять назад свое замечание относительно леди Холланд.
Уоррингтон усмехнулся и покачал головой:
– Я не могу с уважением относиться к даме, проживающей под его крышей.
Рейвенхилл бросил на Закери взгляд, выражающий спокойное поощрение. Судя по всему, любые оскорбительные слова по отношению к Холли задевали его почти так же, как Закери. Отводя его в угол, Рейвенхилл пробормотал сквозь зубы:
– Оторвите ему голову ко всем чертям, Бронсон.
Закери спокойно подошел к стартовой черте и подождал, пока соперник сделает то же самое. Они повернулись лицом друг к другу и встали в традиционную боксерскую стойку.
Бой начал Уоррингтон резким ударом левой. Закери мгновенно отступил. Уоррингтон произвел еще несколько ударов левой, затем последовал апперкот правой. Хотя удар не достиг цели, приятели Уоррингтона радостно гикнули, одобряя его наступательные действия. Закери лишь отступал и защищался. Он позволил противнику установить темп и получил от него несколько ударов в грудь. Они пришлись по ребрам Закери, но он давно уже был нечувствителен к такой боли, слишком много лет его били и кулаками, и дубинками. Он, в свою очередь, нанес только несколько легких ударов, рассчитанных на то, чтобы вызвать раздражение у противника и определить, на что он способен.
Наконец, когда покрытое потом лицо Уоррингтона озарилось торжествующей усмешкой, а Тернер и Энфильд вслух предвкушали победу, Закери использовал комбинацию из трех ударов, за которой последовал сильный прямой, угодивший Уоррингтону прямо в глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85