Эва согнулась пополам, подтянула колени к подбородку и зарылась в них лицом. Тихонько скуля, обдаваемая порывами ветра, она пыталась взять себя в руки. Только не плакать.
Самое время для такого приключения.
Гроза надвигалась слишком быстро. Эва украдкой подняла глаза, увидела обугленный ствол дерева, валяющийся неподалеку, и опять начала дрожать. Кобылы уже и след простыл. Скомканная синяя шаль Рэйчел лежала рядом. Эва попыталась встать, но ноги не слушались ее. Она подняла шаль и поплотнее закуталась в нее.
Нужно держаться подальше от деревьев. Судорожно вздохнув, она огляделась по сторонам в поисках убежища, где можно было бы переждать грозу.
Неподалеку она заметила большую груду валунов. Это было такое же удобное укрытие, как и любое другое, но уж лучше, чем сидеть среди деревьев, которые так и притягивали к себе молнии.
Молния никогда дважды не попадает…
Она надеялась, что старая народная мудрость себя оправдает, и, бормоча ее, как заклинание, встала на четвереньки, а потом на ноги. Медленно, осторожно, пряча голову от дождя, она побрела через равнину под защиту валунов. Она двигалась черепашьим шагом, потому что мокрая юбка облепила ноги. Когда она все-таки добралась до убежища, то привалилась к холодному камню, прижалась к нему щекой и перевела дыхание.
Несколько мгновений спустя она забралась в расщелину между камнями так далеко, как только смогла, отчаянно молясь, чтобы ее здесь не подстерегала еще какая-нибудь опасность. Она расправила шаль, как только было возможно, и укутала ею голову и плечи. Обеспечив себя такой сомнительной защитой, она села, скрючившись, и вперила взгляд в направлении ранчо, надеясь, что рано или поздно кто-нибудь поймет, что она слишком уж долго не возвращается, и даст об этом знать Чейзу.
Пошлет ли он кого-то на ее поиски или поедет сам?
Чтобы хоть немного отвлечься от безнадежных мыслей, Эва начала декламировать диалог из своей последней роли – главной героини из «Милочки», или «Женщины и ее хозяина». Рецензии были совсем не ободряющими. Один бесчувственный критик так оценил ее игру в пьесе Томаса де Вальдена, действие которой происходило во время гражданской войны: «перегруженность мелодраматическими эффектами и чрезмерный пафос». А рецензия, которая ранила ее больше всех остальных, гласила: «Все, что критики могут сказать об исполнении мисс Эберхарт, это то, что ее волосы – это великолепная медная грива. И ей лучше бы попытать счастья в какой-нибудь другой профессии».
А теперь Эве было абсолютно наплевать на эти злобные выпады самонадеянного критика, чье имя она уже давно позабыла. Проговаривая свои реплики не хуже любого другого актера, перекрикивая шум ветра, она размышляла: не потому ли судьба повернулась к ней спиной, что она оставила Честера в Шайенне. Может, и вправду, как утверждала мама, мумия приносит им удачу.
Она раньше еще никогда не оказывалась так далеко от Честера. И теперь ее счастливая звезда, определенно, погасла.
ГЛАВА 14
Гроза загнала мужчин обратно в пристройку, а Чейз весь день проторчал на крыльце, пока дождевая вода, стекая с крыши по желобам, собиралась в лужи в садике Эвы, созданном с таким трудом. Пришло время ужинать. Поужинали. Орвил открыл шесть жестянок с консервированными бобами и испек для каждого полусырой хлебец. Будто чувствуя мрачное настроение хозяина, – ребята поели молча и быстро удалились в пристройку, где можно было перекинуться в картишки, чтобы скоротать время. Когда гроза уже начала заметно стихать, Лейн предложил им с Рамоном съездить за дровами. Заговаривать с Чейзом никто не осмеливался.
Кудлатый вертелся у двери черного хода, радостно повизгивая всякий раз, как хозяин выходил на крыльцо, однако Чейз не обращал на собаку никакого внимания, а вместо этого пытался разглядеть что-то на горизонте. Он убеждал себя, что Эва вернется домой, едва только небо прояснится, и что с ее стороны очень разумно пересидеть грозу в домике учительницы. Снова и снова он твердил себе, что именно так она и поступила.
Она не оставила его, потому что решила, что он заслуживает лучшей участи.
Пока нет.
Он уже собирался зайти в дом и закрыть за собой дверь, как вдруг увидел знакомую пеструю кобылу, которая мчалась к загону, как будто за ней черти гнались. Едва он только увидел болтающиеся стремена и волочащиеся по земле поводья, он одним прыжком соскочил с крыльца и побежал усмирять перепуганное животное.
Лошадь взрывала копытами влажную землю, тряся головой, чтобы не подпустить к себе Чейза, бешено вращала глазами, налитыми кровью и полными ужаса. Он пытался говорить что-то ласковое, перекрикивая шум дождя, протягивал руки, чтобы успокоить ошалевшее животное, пока наконец не ухитрился схватить поводья. Он узнал седло. Это было одно из старых седел, которым никто не пользовался, потому что у всех были их собственные. Только теперь он заметил, как высоко подтянуты стремена, и понял, что именно на этой лошади Эва ускакала в город.
Он отвел лошадь в конюшню и посвистел, чтобы его услышали в пристройке. Из хибары выскочил Орвил и теперь стоял, силясь рассмотреть сквозь пелену дождя, что же происходит.
– На этой лошади Эва уехала сегодня утром? Орвил зажал ладонью рот и сдавленно вскрикнул.
– Должно быть. – Он смотрел на лошадь без седока несколько мгновений, а потом вышел на улицу, не позаботившись даже о том, чтобы вернуться за шляпой. Он подошел к Чейзу, увязая в грязи, которая толстым слоем покрывала двор, так быстро, как только мог.
Чейз отвел лошадь в конюшню и подождал Орвила. Старик начал гладить бок лошади и, как и Чейз, бормотать что-то ласковое.
– Ну же, Пай. Успокойся, девочка.
А Чейз стоял и смотрел на пустое седло на спине измученной лошади, и что-то у него внутри перевернулось.
– Где же она, черт возьми? – Ни к кому конкретно он не обращался. – Какое она имеет право думать, что может уезжать, когда ей заблагорассудится?
Лошадь снова взвилась на дыбы и начала пятиться от него. Чейз протянул поводья Орвилу.
– Я еду искать Эву. Эту чертову тварь я поручаю тебе. Если из-за этой дурацкой кобылы с Эвой что-то случилось, я собственноручно пристрелю ее.
Он поспешил в стойло, где обитал его любимый жеребец, и оседлал красавца гнедого. Он уже вымок до нитки и не намерен был больше терять ни секунды. Вернувшись в дом, он вышел уже в плаще, а второй свернул, чтобы взять с собой для Эвы. Он не сомневался, что найдет ее. Без нее он домой не вернется.
Чейз привязал дождевик к седлу. Он уже собирался садиться на лошадь, как Орвил схватил его за руку.
– Возьми с собой оружие, Кэссиди.
Чейз нахмурился. Он дал себе обещание и поклялся перед лицом Бога, что никогда снова не возьмет в руки оружия. Он даже не ответил Орвилу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Самое время для такого приключения.
Гроза надвигалась слишком быстро. Эва украдкой подняла глаза, увидела обугленный ствол дерева, валяющийся неподалеку, и опять начала дрожать. Кобылы уже и след простыл. Скомканная синяя шаль Рэйчел лежала рядом. Эва попыталась встать, но ноги не слушались ее. Она подняла шаль и поплотнее закуталась в нее.
Нужно держаться подальше от деревьев. Судорожно вздохнув, она огляделась по сторонам в поисках убежища, где можно было бы переждать грозу.
Неподалеку она заметила большую груду валунов. Это было такое же удобное укрытие, как и любое другое, но уж лучше, чем сидеть среди деревьев, которые так и притягивали к себе молнии.
Молния никогда дважды не попадает…
Она надеялась, что старая народная мудрость себя оправдает, и, бормоча ее, как заклинание, встала на четвереньки, а потом на ноги. Медленно, осторожно, пряча голову от дождя, она побрела через равнину под защиту валунов. Она двигалась черепашьим шагом, потому что мокрая юбка облепила ноги. Когда она все-таки добралась до убежища, то привалилась к холодному камню, прижалась к нему щекой и перевела дыхание.
Несколько мгновений спустя она забралась в расщелину между камнями так далеко, как только смогла, отчаянно молясь, чтобы ее здесь не подстерегала еще какая-нибудь опасность. Она расправила шаль, как только было возможно, и укутала ею голову и плечи. Обеспечив себя такой сомнительной защитой, она села, скрючившись, и вперила взгляд в направлении ранчо, надеясь, что рано или поздно кто-нибудь поймет, что она слишком уж долго не возвращается, и даст об этом знать Чейзу.
Пошлет ли он кого-то на ее поиски или поедет сам?
Чтобы хоть немного отвлечься от безнадежных мыслей, Эва начала декламировать диалог из своей последней роли – главной героини из «Милочки», или «Женщины и ее хозяина». Рецензии были совсем не ободряющими. Один бесчувственный критик так оценил ее игру в пьесе Томаса де Вальдена, действие которой происходило во время гражданской войны: «перегруженность мелодраматическими эффектами и чрезмерный пафос». А рецензия, которая ранила ее больше всех остальных, гласила: «Все, что критики могут сказать об исполнении мисс Эберхарт, это то, что ее волосы – это великолепная медная грива. И ей лучше бы попытать счастья в какой-нибудь другой профессии».
А теперь Эве было абсолютно наплевать на эти злобные выпады самонадеянного критика, чье имя она уже давно позабыла. Проговаривая свои реплики не хуже любого другого актера, перекрикивая шум ветра, она размышляла: не потому ли судьба повернулась к ней спиной, что она оставила Честера в Шайенне. Может, и вправду, как утверждала мама, мумия приносит им удачу.
Она раньше еще никогда не оказывалась так далеко от Честера. И теперь ее счастливая звезда, определенно, погасла.
ГЛАВА 14
Гроза загнала мужчин обратно в пристройку, а Чейз весь день проторчал на крыльце, пока дождевая вода, стекая с крыши по желобам, собиралась в лужи в садике Эвы, созданном с таким трудом. Пришло время ужинать. Поужинали. Орвил открыл шесть жестянок с консервированными бобами и испек для каждого полусырой хлебец. Будто чувствуя мрачное настроение хозяина, – ребята поели молча и быстро удалились в пристройку, где можно было перекинуться в картишки, чтобы скоротать время. Когда гроза уже начала заметно стихать, Лейн предложил им с Рамоном съездить за дровами. Заговаривать с Чейзом никто не осмеливался.
Кудлатый вертелся у двери черного хода, радостно повизгивая всякий раз, как хозяин выходил на крыльцо, однако Чейз не обращал на собаку никакого внимания, а вместо этого пытался разглядеть что-то на горизонте. Он убеждал себя, что Эва вернется домой, едва только небо прояснится, и что с ее стороны очень разумно пересидеть грозу в домике учительницы. Снова и снова он твердил себе, что именно так она и поступила.
Она не оставила его, потому что решила, что он заслуживает лучшей участи.
Пока нет.
Он уже собирался зайти в дом и закрыть за собой дверь, как вдруг увидел знакомую пеструю кобылу, которая мчалась к загону, как будто за ней черти гнались. Едва он только увидел болтающиеся стремена и волочащиеся по земле поводья, он одним прыжком соскочил с крыльца и побежал усмирять перепуганное животное.
Лошадь взрывала копытами влажную землю, тряся головой, чтобы не подпустить к себе Чейза, бешено вращала глазами, налитыми кровью и полными ужаса. Он пытался говорить что-то ласковое, перекрикивая шум дождя, протягивал руки, чтобы успокоить ошалевшее животное, пока наконец не ухитрился схватить поводья. Он узнал седло. Это было одно из старых седел, которым никто не пользовался, потому что у всех были их собственные. Только теперь он заметил, как высоко подтянуты стремена, и понял, что именно на этой лошади Эва ускакала в город.
Он отвел лошадь в конюшню и посвистел, чтобы его услышали в пристройке. Из хибары выскочил Орвил и теперь стоял, силясь рассмотреть сквозь пелену дождя, что же происходит.
– На этой лошади Эва уехала сегодня утром? Орвил зажал ладонью рот и сдавленно вскрикнул.
– Должно быть. – Он смотрел на лошадь без седока несколько мгновений, а потом вышел на улицу, не позаботившись даже о том, чтобы вернуться за шляпой. Он подошел к Чейзу, увязая в грязи, которая толстым слоем покрывала двор, так быстро, как только мог.
Чейз отвел лошадь в конюшню и подождал Орвила. Старик начал гладить бок лошади и, как и Чейз, бормотать что-то ласковое.
– Ну же, Пай. Успокойся, девочка.
А Чейз стоял и смотрел на пустое седло на спине измученной лошади, и что-то у него внутри перевернулось.
– Где же она, черт возьми? – Ни к кому конкретно он не обращался. – Какое она имеет право думать, что может уезжать, когда ей заблагорассудится?
Лошадь снова взвилась на дыбы и начала пятиться от него. Чейз протянул поводья Орвилу.
– Я еду искать Эву. Эту чертову тварь я поручаю тебе. Если из-за этой дурацкой кобылы с Эвой что-то случилось, я собственноручно пристрелю ее.
Он поспешил в стойло, где обитал его любимый жеребец, и оседлал красавца гнедого. Он уже вымок до нитки и не намерен был больше терять ни секунды. Вернувшись в дом, он вышел уже в плаще, а второй свернул, чтобы взять с собой для Эвы. Он не сомневался, что найдет ее. Без нее он домой не вернется.
Чейз привязал дождевик к седлу. Он уже собирался садиться на лошадь, как Орвил схватил его за руку.
– Возьми с собой оружие, Кэссиди.
Чейз нахмурился. Он дал себе обещание и поклялся перед лицом Бога, что никогда снова не возьмет в руки оружия. Он даже не ответил Орвилу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91