– Ну не совсем. Но что-то вроде этого. В общем, ты не волнуйся, я там раз пять уже была. Обычный чулан с пауками и крысами. Крысы ручные.
– А пауки?
– А пауки спят все время, так что их вообще бояться не надо. Ну все. Закрываем за собой дверь…
Едва дверь закрылась, Сидору показалось, что он отрезан от всего мира. У Элли на личике страх расцвел буйным цветом, но она крепилась. Сидор решил, что не будет пасовать перед какой-то там девчонкой, и первым подошел к большому резному шкафу, за прозрачными дверцами которого виднелись какие-то разноцветные склянки.
– Как ты думаешь, это здесь? – спросил Сидор у Элли.
– Погоди, я прочитаю. Здесь надписи на греческом. Старом. Мы его учили, но я учила плохо. Так. Надо сосредоточиться. «Асфигос эрос гипоталамус». Мм…
– И что это значит? – саркастически спросил Сидор.
– Ну, наверное, что-то эротическое, связанное с гипопоталамусом, – робко перевела Элли.
– «Гипопо», – передразнил ее Сидор. – А еще на колдунью учишься!
– Как будто ты много знаешь! Сам и переводи!
– Ладно, не злись, ребенок.
– А я и не злюсь. И я не ребенок.
– Все-все, проехали. Читай дальше надписи.
– «Асфоделия агапе кордиа». Вообще ничего не понимаю. Я только знаю, что «агапе» по-гречески «любовь».
– Ну раз любовь, то давай этот пузырь и возьмем.
Сидор полез было в шкаф, но дверцы не поддались.
– Ты с ума сошел! – придушенно взвизгнула Элли. – Это же заколдованные двери. К ним просто так нельзя прикасаться, может сигнализация сработать.
– Но ведь не сработала же пока.
– На наше счастье. Погоди, дай я скажу общее заклинание для открывания дверей.
Элла свела ладошки так, что они стали напоминать пламя свечи, и прошептала:
– Энтракс уэйо!
Замок щелкнул, и дверцы шкафа открылись.
– Так-то, – повела плечиком Элли.
– Так, может, тут и флаконы все заговорены? – спросил Сидор, почувствовав некий страх. – Может, нам не стоит с этим связываться?
– Какой ты трусливый! – искренне возмутилась Элли. – А еще хочешь, чтобы Дениза в тебя влюбилась. Да зачем ей такой слизняк! Такой толстый лори!
– Я не толстый, – мрачно сказал Сидор и взял флакон с «Агапе».
Флакон оказался легким, почти невесомым, хотя наполнен был практически под завязку. На притертой пробке флакона болтался ярлычок с очередными греческими названиями.
– Уходим отсюда, – сказала Элли, захлопывая шкаф.
– А куда?
– Ну не будем же мы тут экспериментировать! Пойдем в розарий.
– Ты права. Розарий подходит оптимально.
…В небольшом розарии никого не было, хотя почти все кусты роз пышно цвели и наполняли воздух липким маслянистым ароматом.
Элли и Сидор сели на скамейку между двух кустов чайных роз. Элли тщилась хоть приблизительно перевести надпись, которой была снабжена бутылочка. Сидор терпеливо ждал.
– Знаешь что, – наконец сказала Элли, отчаявшись перевести греческие слова. – Давай сделаем каждый по глотку. И вернем бутылку на место.
– А если результат будет какой-нибудь ужасный?
– Кто не рискует, тот не пьет приворотное зелье. Может, мы станем такими привлекательными, что в меня влюбится профессор климатологии, а в тебя – твоя Дениза.
– А если наоборот? Никто в нас не влюбится? И превратимся мы в чудовищных уродов!
– Это исключено. Приворотные зелья дают стопроцентную гарантию того, что уж кто-нибудь в тебя да влюбится, если ты это зелье примешь.
– Я не хочу кого-нибудь. Я хочу Денизу, – разоткровенничался Сидор. – Она мечта моей женщины, то есть я хотел сказать – женщина моей мечты.
– Тогда по глотку – и вперед за мечтами! – сказала Элли.
Сидор аккуратно открыл притертую пробку. В воздухе запахло какими-то пряными травами и цветами.
– Аромат хороший, – сказала Элли. – Вот бы духи такие…
– Может, это и есть духи? – съязвил Сидор. – Как напьемся сейчас духов, во весело-то будет!
– Нет, это не духи.
– А откуда ты знаешь?
– «Духи» по-гречески «ароматос». А тут этого слова нет. Все, Сидор, давай пей.
– А почему первым должен пить я?
– Потому что я еще ребенок!
– Ничего себе ребенок – чуть не с меня ростом!
– Дело не в росте, а в менталитете, – резонно заявила Элли. – И потом, кому нужна большая чистая любовь?
– Ладно, – сказал Сидор. – Убедила.
Он поднес флакончик к губам и сделал глоток. Потом еще глоток… И еще…
– О, приятная штука, – сказал Сидор. – На красный вермут смахивает.
Он хотел было отхлебнуть еще, но тут вмешалась Элли:
– Сейчас все выхлебаешь, мне оставь!
Она прошептала что-то и в четыре глотка прикончила содержимое флакона.
Как только Элли поставила пустой флакон на стол, Сидор стал пристально на нее смотреть.
– Что ты на меня так смотришь? – поинтересовалась Элли.
– Наблюдаю. Вдруг пойдут какие-нибудь изменения. Пятна на коже, вторые руки, глаза цвета раскаленного металла…
– Пф, глупости, лучше за собой наблюдай.
Они подождали минут пять.
Ничего не произошло.
– Может, это неправильное приворотное зелье? – спросил Сидор. – Может, из него вся колдовская сила выветрилась?
– Такого не бывает, – категорично ответила Элли. – Это тебе что, портвейн? Скажешь тоже, выветрилось… Ладно, подождем еще пять минут и расходимся по своим комнатам.
Они подождали десять минут, но так ничего и не дождались. Поэтому распрощались, условившись, «если что», бежать друг к другу, и разошлись.
Сидор пришел в свою комнату и прилег на диван. У него слегка кружилась голова, в остальном же в его состоянии не было никаких изменений. Он лежал, лежал и не заметил, как провалился в сон.
Снилось Сидору, что сидит он в резном золоченом кресле на вершине какой-то заросшей зеленью горы. Кругом потрясающий воздух, до облаков можно дотянуться рукой, а уж какой с этой высоты открывается вид на окрестности – с ума сойти! Но Сидору не до окрестностей. Он ощущает в душе какое-то невнятное торжественное волнение – словно его, простого журналиста, повысили до редактора модного глянцевого журнала.
Сидор смотрит вниз, туда, где расступились облака, и видит длинную каменную лестницу, высеченную в толще скалы. По обе стороны лестницы тянутся пальмы, олеандры и прочие баньяны. А еще – и это самое интересное – по лестнице вверх идет какая-то процессия, оглашающая воздух ревом труб, писком флейт и уханьем тамтамов.
Процессия все поднимается, и теперь Сидор замечает в ней отдельных весьма симпатичных молоденьких девушек, на которых из платьев только цветы. Такое экзотическое зрелище, разумеется, не может оставить Сидора равнодушным. Он встает со своего трона и машет рукой:
– Э-ге-гей! Я здесь!
При этом с кончиков его пальцев срываются змеистые яростные молнии и ударяют в ближайшую рощу олеандров. Процессия явно напугана и тормозится идти дальше. К смелости и спокойствию всех призывает солидного вида седобородый старец с посохом в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69