– Ну что? – спросил граф. – Вам удалось кое-чего достичь, а?
– Он пригласил меня поужинать с ним. – Графиня не могла поднять глаза.
– Превосходно. Как я понимаю, это произойдет сегодня. Мне пару раз намекали, чтобы я не путался под ногами. Вы приняли его приглашение?
– Пока еще нет, – сказала она. – Уходите, он приближается сюда.
– Вам надо пойти, – тихо приказал ей граф. – Второй раз он не пригласит вас и не простит отказа. Или вы сегодня идете с ним, или же ваша сестра погибнет. А, сир, позвольте мне приводить вас к вашему месту. Надеюсь, что наше скромное представление развлечет вас.
– Ну а как же иначе, – ответил Мюрат. Он галантно поклонился в сторону Валентины. – У самой прекрасной хозяйки в городе и готового на всевозможные услуги хозяина. – Он заметил, как поморщился при этих словах граф, но невозмутимо продолжал: – Великолепное угощение и чудесная музыка. Я просто в восторге, мой дорогой граф. Вы слишком великодушны ко мне. Но не могу ли я попросить вас о небольшой снисходительности? Вы не позволите мне удалиться через час? Мне на рассвете необходимо быть у императора, а он терпеть не может невыспавшихся физиономий. Смертельно не хочется покидать вас, но через час я буду вынужден сделать это. – И он многозначительно улыбнулся.
– Вы подумали над моим предложением? – прошептал Мюрат, когда начался концерт. – Ведь вы же согласны, правда? Вы не можете отказать мне?
– Нет, не могу, – сказала Валентина. – Я поужинаю с вами, сир. Я не могу отказать самому храброму солдату Франции.
Он сжал ее руку.
– Не Франции, мадам, – поправил он ее, – а мира.
Спустя пять минут он мирно дремал, пока в комнате раздавались звуки фортепианной музыки. Через час граф подал знак закончить концерт, маршал проснулся, сделав вид, что бодрствовал все это время. Он прошептал Валентине, что хотел бы перед отъездом посмотреть их сад. Она извинилась перед гостями, и они вышли через застекленные двери музыкальной гостиной прямо в сад. Под луной этот сад представлял великолепное зрелище. Она остановилась на ступенях, Мюрат подошел к ней и взял за руку.
– Пройдемте вниз, мадам, я хочу немного погулять.
Она чувствовала, что он собирается делать, и когда он коснулся ее, вся напряглась. Его губы прижались к ее губам, она ощутила горячий вкус его поцелуя, почувствовала, как своими настойчивыми губами он пытается заставить ее приоткрыть рот. Но он неожиданно отпустил ее, отступил и слегка поклонился.
– Через час я пришлю за вами карету, – сказал он. – Я буду ждать вас, мадам. А теперь нам следует вернуться и попрощаться на виду у всех. Я особенно благодарен вашему мужу.
Через несколько минут все разъехались, и, не поговорив с мужем, Валентина взбежала наверх в свою комнату. Яна уже ждала ее.
– Сейчас я приготовлю вам что-нибудь горячее, мадам, – сказала она. – У вас такой усталый вид. Слава Богу, гости разъехались сегодня рано. – Она стала готовить для своей госпожи ночную рубашку, что-то бормоча про себя. По ее мнению, графиня была не в состоянии давать званые вечера и заставлять себя пить, есть и развлекать гостей. После такого тяжелого дня, после того, что ей пришлось пережить накануне, ей следовало бы целый день провести в постели.
– Я ухожу, – сказала Валентина. Она подошла к туалетному столику и села. Взглянув на свое отражение и поддавшись какому-то непонятному побуждению, стерла румяна. Даже при мягком свете свечей они делали ее лицо неестественным и вульгарным.
– Уходите? Мадам, но вам нельзя! Вам необходимо отдохнуть!
– Это королевский приказ. Или полукоролевский, если считать Неаполь королевством. У меня ужин с маршалом Мюратом. Ты ведь не знаешь, кто это, Яна? Нет, думаю, что не знаешь. Это великий человек, очень известный воин и еще он женат на сестре императора Наполеона. Это он прислал мне белые розы.
Яна не сразу ответила. Она не была дурочкой и прекрасно понимала, что значит приглашение дамы на ужин без сопровождения супруга. А было совершенно очевидно, что господин, приславший цветы ее хозяйке, не приглашал на ужин графа.
– А он вам нравится, мадам? Он красивый?
– Да, очень, – безо всякого выражения ответила Валентина. – Остается только надеяться, что он еще и чуткий. Однако я в этом сомневаюсь. Дай мне мое синее бархатное платье, Яна, и – кружевную шаль. Мне нужно переодеться, мне не нравится, как я смотрюсь в этом.
– Если вы не хотите ехать, мадам, – сказала горничная, – я могу сказать, что вы неважно себя чувствуете. Если, конечно, вы передумали. Давайте, я сделаю это. Не надо заставлять себя. Я все улажу.
– Ведь ты бы сделала все для меня, правда, – улыбнулась ей Валентина. – Но ты не сможешь мне помочь, Яна. Никто не в состоянии мне сейчас помочь, кроме, возможно, этого человека – Мюрата. По крайней мере я смогу попросить его. Он достаточно влиятелен, чтобы сделать все на свете.
– О чем вы попросите его, мадам? – Яна расстегивала сзади ее белое платье.
– Защитить меня и мою сестру от графа, – сказала Валентина. – Ты, наверное, считаешь, что это любовное свидание, ах ты, глупышка! Ты, наверное, думаешь, что я действую потихоньку от мужа? Нет, это приказ! Я должна позволить соблазнить себя французскому генералу, чтобы получить нужные для моего мужа и его друзей сведения. Когда позавчера вечером я отказалась, то ты видела, к чему это привело. Он угрожает расправиться с моей сестрой, и я знаю, что он выполнит свое обещание. Я хочу убежать, Яна. Именно про это я и говорила, когда сказала тебе о своем плане, о том, что я навсегда уеду из этого дома. А теперь у меня нет времени. Я думала, что свидание с Мюратом будет где-нибудь через день-два и у нас будет возможность убежать в Чартац к Александре. Вместе мы могли бы что-нибудь придумать, как нам спастись. Я и не предполагала, что мне придется все решать так сразу. Но я должна это сделать, и я уже приняла решение: Я отправлюсь сегодня к Мюрату и отдам себя на его милость. Если в нем имеется хоть искра жалости или благородства, то он поможет мне.
– А если вам придется за это заплатить, мадам? – спросила Яна. Она не очень-то верила в мужское бескорыстие и достаточно практично смотрела на такие вещи, как добродетель и честь, что было свойственно большинству простолюдинок, – в жизни крепостной женщины было гораздо больше настоящих несчастий, вроде голода, побоев, угрозы быть проданной новому хозяину или лишиться родных детей, чтобы переживать из-за таких пустяков.
– Если мне придется заплатить, то я заплачу, – сказала Валентина. – Поторопись, его карета приедет за мной через час.
Белое «развратное» платье лежало смятым на полу, она сняла с шеи солитер и надела жемчуг, доставшийся ей от матери. У бархатного темно-синего платья был небольшой вырез, а обнаженные плечи прикрывала кружевная накидка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56