– Да благословит ее Господь, мадам. Я думаю, она спасет нас от русских. А император еще на ней не женился? Она скоро станет императрицей?
– Не знаю, – тихо сказала Валентина, вспомнив печальную, преданную возлюбленную со своим незаконнорожденным сыном и неопределенным положением в обществе. Лишь в сказках и умах простодушных крестьян императоры женятся на своих возлюбленных и предлагают им корону.
– Может быть, после большой войны. Увидим.
Она забралась в кровать, Яна заботливо укрыла ее одеялом, погасила стоявшую у кровами свечу и задернула полог, чтобы защитить Валентину от сквозняков. Затем она ушла к себе, оставив Валентину одну. Валентина очень устала и должна бы была заснуть немедленно, однако мысли ее все время возвращались к сегодняшнему вечеру и к этому человеку со шрамом на щеке и серо-стальными глазами. Де Шавель – полковник Императорской Гвардии, кавалер ордена Почетного легиона. Она ничего не знала о нем, не знала даже его имени. Она не знала, женат ли он, но тут же решила, что нет. Он не был похож на женатого человека, хотя ему было уже под сорок. Она не сомневалась, что домашний очаг – это не его стихия. И вообще, не похоже, чтобы у него была женщина. Тем не менее он знал, как обращаться с дамами, он так уверенно держал ее и кружась с ней в танце, и помогая выйти из кареты, и когда он обронил это совершенно непонятное ей предупреждение. Ей казалось, что она чувствует этого человека, а, кроме того, она не могла не признать, что не будет знать ни минуты покоя, пока не увидит его снова. На следующий день Яна разбудила ее в восемь и принесла ей, как обычно, в кровать чашку шоколада; она раздвинула полог и поставила серебряный поднос с фарфоровой чашкой на колени Валентине. На подносе также стояла ваза с прекрасными белыми розами. Яна улыбнулась.
– Их принесли рано утром, мадам. Здесь есть и записка.
Это был кусочек картона с выгравированными золотом изображениями короны и герба Неаполя. Валентина почувствовала такое разочарование, что лишь бросила беглый взгляд на единственную написанную там фразу: «От поклонника, пребывающего в отчаянии из-за своего слишком раннего отъезда». Это было от Мюрата, короля неаполитанского, и ее это ничуть не обрадовало. На мгновение ей показалось, что цветы были посланы ей тем человеком, человеком, о котором она думала всю предыдущую ночь, пока не заснула и не увидела его в своих снах.
– А кто это? Простите, что я спрашиваю, мадам.
– Один из тех, кого я встретила вчера вечером. Но это не имеет значения. Убери их вон туда, Яна. И сожги записку.
Горничная выполнила ее приказание. У нее было хорошо развито чутье, и, кроме того, она была немного романтической натурой и поэтому мечтала, чтобы с ее госпожой случилось что-нибудь хорошее, чтобы какой-нибудь достойный молодой человек похитил ее и увез бы от этого мерзкого графа. Яна верила, что милостивый Господь проявит понимание и не станет выражать недовольство тем, что у доброй госпожи будет немного радости, только из-за того, что она некогда произнесла в церкви кое-какие торжественные обещания. Жаль, что у нее никогда не было любовника. Но кто-то послал ей эти белые розы, цветы, обычно посылаемые возлюбленными своим замужним пассиям. Яна убедилась в двух вещах: графиня была очень разочарована тем, что цветы пришли от этого человека, хотя у него и была корона на голове, а не от кого-то другого, без всяких этих золотых гербов, но кто был для нее значительно важнее.
– Ничего, мадам, – тихо сказала она. – Не переживайте. Вам еще принесут цветы.
– Я не жду никаких цветов, – возразила Валентина. Она покачала головой, глядя на Яну. – Так, глупость. Я подумала, что эти цветы прислал другой человек, но почему он должен это делать… Не думаю, что он вообще обо мне вспомнит.
Яна немного постояла и пошла в гардеробную, чтобы выбрать для своей госпожи утренний капот и нижние юбки.
– Если он, мужчина, этого не сделает, мадам, – сказала она, – то я буду очень удивлена!
После обеда Валентина готовилась к прогулке в карете, когда ей доложили о приходе графа. В течение дня они еще не виделись, он с ней не завтракал и ничего не передавал, и она уже перестала его ждать.
У нее болела голова, и она приказала заложить легкий фаэтон, чтобы немного прокатиться в предместьях города.
Граф вошел сразу же за лакеем, доложившем о его приходе, на нем еще были плащ и перчатки, он снял их и бросил в руки лакея, затем обратился к жене:
– Вы куда-то собрались? Позвольте поинтересоваться, куда именно?
– Просто покататься, – объяснила ему Валентина. – Я устала, и у меня болит голова.
– Это понятно. Вчера вы вернулись очень поздно. – Он сел на диван и вытянул ноги. – Отмените свое решение и отошлите карету. Мне нужно с вами поговорить.
Она вызвала лакея и попросила его отослать карету.
– Сядьте. Меня раздражает, когда вы ходите по комнате взад-вперед.
Он явно был чем-то рассержен, лицо было бледно, а рот сжался в узкую щель. Валентина уселась напротив него, она сцепила руки, чтобы не было заметно, как они дрожат.
– И каких успехов вы добились вчера вечером с маршалом Мюратом?
– Я с ним ужинала. Он был очень любезен. Затем он уехал с императором, вот и все. Почему вы сердитесь, Тео? В чем дело?
– А после того, как уехал маршал, чем вы занимались почти до трех часов ночи? – Он не смотрел на нее, он смотрел на какую-то точку поверх ее головы, и в его отрывистых вопросах слышалось глубокое презрение.
– Я была с полковником Де Шавелем из Императорской Гвардии. Он привез меня домой. Тео, как я поняла, мне надо подружиться с французскими офицерами и докладывать обо всем, что я от них услышу. Разве не этого хочет от меня граф Потоцкий? Почему вы разговариваете со мной в таком тоне?
Он выпрямился и наконец-то взглянул ей прямо в глаза. Ее поразило выражение неприязни в его взгляде.
– Я никогда не считал вас особенно умной, дорогая, но все же я полагал, что вы не лишены природной сметливости, ею обладает большинство женщин, мне трудно поверить, что вы являетесь исключением. Неужели вы полагаете, что эту миссию будет лучше выполнить, поменяв маршала Франции на обычного. гвардейского полковника? Как вы думаете, с кем из них важнее сблизиться? Или, может быть, дело в том, кто из них понравился вам больше? Ну, разумеется, полковник! А вы знали, что я ждал вас почти до часу ночи?
– Яна мне говорила, – промолвила Валентина. – Она сказала, что вы не сердитесь.
– Нет, конечно. – Теперь в его голосе слышалась насмешка, а она боялась его насмешек гораздо больше, чем прямых оскорблений… – Я-то думал, что вы с пользой проводите время. Я думал, что вы с Мюратом.
– Я же говорила вам, что он уехал.
– Очень на него не похоже, думаю, что вы небыли достаточно активной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Не знаю, – тихо сказала Валентина, вспомнив печальную, преданную возлюбленную со своим незаконнорожденным сыном и неопределенным положением в обществе. Лишь в сказках и умах простодушных крестьян императоры женятся на своих возлюбленных и предлагают им корону.
– Может быть, после большой войны. Увидим.
Она забралась в кровать, Яна заботливо укрыла ее одеялом, погасила стоявшую у кровами свечу и задернула полог, чтобы защитить Валентину от сквозняков. Затем она ушла к себе, оставив Валентину одну. Валентина очень устала и должна бы была заснуть немедленно, однако мысли ее все время возвращались к сегодняшнему вечеру и к этому человеку со шрамом на щеке и серо-стальными глазами. Де Шавель – полковник Императорской Гвардии, кавалер ордена Почетного легиона. Она ничего не знала о нем, не знала даже его имени. Она не знала, женат ли он, но тут же решила, что нет. Он не был похож на женатого человека, хотя ему было уже под сорок. Она не сомневалась, что домашний очаг – это не его стихия. И вообще, не похоже, чтобы у него была женщина. Тем не менее он знал, как обращаться с дамами, он так уверенно держал ее и кружась с ней в танце, и помогая выйти из кареты, и когда он обронил это совершенно непонятное ей предупреждение. Ей казалось, что она чувствует этого человека, а, кроме того, она не могла не признать, что не будет знать ни минуты покоя, пока не увидит его снова. На следующий день Яна разбудила ее в восемь и принесла ей, как обычно, в кровать чашку шоколада; она раздвинула полог и поставила серебряный поднос с фарфоровой чашкой на колени Валентине. На подносе также стояла ваза с прекрасными белыми розами. Яна улыбнулась.
– Их принесли рано утром, мадам. Здесь есть и записка.
Это был кусочек картона с выгравированными золотом изображениями короны и герба Неаполя. Валентина почувствовала такое разочарование, что лишь бросила беглый взгляд на единственную написанную там фразу: «От поклонника, пребывающего в отчаянии из-за своего слишком раннего отъезда». Это было от Мюрата, короля неаполитанского, и ее это ничуть не обрадовало. На мгновение ей показалось, что цветы были посланы ей тем человеком, человеком, о котором она думала всю предыдущую ночь, пока не заснула и не увидела его в своих снах.
– А кто это? Простите, что я спрашиваю, мадам.
– Один из тех, кого я встретила вчера вечером. Но это не имеет значения. Убери их вон туда, Яна. И сожги записку.
Горничная выполнила ее приказание. У нее было хорошо развито чутье, и, кроме того, она была немного романтической натурой и поэтому мечтала, чтобы с ее госпожой случилось что-нибудь хорошее, чтобы какой-нибудь достойный молодой человек похитил ее и увез бы от этого мерзкого графа. Яна верила, что милостивый Господь проявит понимание и не станет выражать недовольство тем, что у доброй госпожи будет немного радости, только из-за того, что она некогда произнесла в церкви кое-какие торжественные обещания. Жаль, что у нее никогда не было любовника. Но кто-то послал ей эти белые розы, цветы, обычно посылаемые возлюбленными своим замужним пассиям. Яна убедилась в двух вещах: графиня была очень разочарована тем, что цветы пришли от этого человека, хотя у него и была корона на голове, а не от кого-то другого, без всяких этих золотых гербов, но кто был для нее значительно важнее.
– Ничего, мадам, – тихо сказала она. – Не переживайте. Вам еще принесут цветы.
– Я не жду никаких цветов, – возразила Валентина. Она покачала головой, глядя на Яну. – Так, глупость. Я подумала, что эти цветы прислал другой человек, но почему он должен это делать… Не думаю, что он вообще обо мне вспомнит.
Яна немного постояла и пошла в гардеробную, чтобы выбрать для своей госпожи утренний капот и нижние юбки.
– Если он, мужчина, этого не сделает, мадам, – сказала она, – то я буду очень удивлена!
После обеда Валентина готовилась к прогулке в карете, когда ей доложили о приходе графа. В течение дня они еще не виделись, он с ней не завтракал и ничего не передавал, и она уже перестала его ждать.
У нее болела голова, и она приказала заложить легкий фаэтон, чтобы немного прокатиться в предместьях города.
Граф вошел сразу же за лакеем, доложившем о его приходе, на нем еще были плащ и перчатки, он снял их и бросил в руки лакея, затем обратился к жене:
– Вы куда-то собрались? Позвольте поинтересоваться, куда именно?
– Просто покататься, – объяснила ему Валентина. – Я устала, и у меня болит голова.
– Это понятно. Вчера вы вернулись очень поздно. – Он сел на диван и вытянул ноги. – Отмените свое решение и отошлите карету. Мне нужно с вами поговорить.
Она вызвала лакея и попросила его отослать карету.
– Сядьте. Меня раздражает, когда вы ходите по комнате взад-вперед.
Он явно был чем-то рассержен, лицо было бледно, а рот сжался в узкую щель. Валентина уселась напротив него, она сцепила руки, чтобы не было заметно, как они дрожат.
– И каких успехов вы добились вчера вечером с маршалом Мюратом?
– Я с ним ужинала. Он был очень любезен. Затем он уехал с императором, вот и все. Почему вы сердитесь, Тео? В чем дело?
– А после того, как уехал маршал, чем вы занимались почти до трех часов ночи? – Он не смотрел на нее, он смотрел на какую-то точку поверх ее головы, и в его отрывистых вопросах слышалось глубокое презрение.
– Я была с полковником Де Шавелем из Императорской Гвардии. Он привез меня домой. Тео, как я поняла, мне надо подружиться с французскими офицерами и докладывать обо всем, что я от них услышу. Разве не этого хочет от меня граф Потоцкий? Почему вы разговариваете со мной в таком тоне?
Он выпрямился и наконец-то взглянул ей прямо в глаза. Ее поразило выражение неприязни в его взгляде.
– Я никогда не считал вас особенно умной, дорогая, но все же я полагал, что вы не лишены природной сметливости, ею обладает большинство женщин, мне трудно поверить, что вы являетесь исключением. Неужели вы полагаете, что эту миссию будет лучше выполнить, поменяв маршала Франции на обычного. гвардейского полковника? Как вы думаете, с кем из них важнее сблизиться? Или, может быть, дело в том, кто из них понравился вам больше? Ну, разумеется, полковник! А вы знали, что я ждал вас почти до часу ночи?
– Яна мне говорила, – промолвила Валентина. – Она сказала, что вы не сердитесь.
– Нет, конечно. – Теперь в его голосе слышалась насмешка, а она боялась его насмешек гораздо больше, чем прямых оскорблений… – Я-то думал, что вы с пользой проводите время. Я думал, что вы с Мюратом.
– Я же говорила вам, что он уехал.
– Очень на него не похоже, думаю, что вы небыли достаточно активной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56