Ее не было в ее комнате. У меня даже не было времени на ее поиски. — Он с трудом сдерживался от боли.
— Ее там нет, — словно во сне произнес Питер. — А ведь она самый ценный бриллиант.
— Тогда где она? О чем ты говоришь, черт возьми? — закричал Николас в отчаянии.
— Николас. — В руке Питера появился пистолет. — О том, где она, знаем только я и ты.
Рев пламени, грохот рушащихся стен и гул собравшейся толпы только подчеркивали гнетущий момент откровения.
— Ты. — Он понял все; перед ним стоял он — Враг, Невидимая Рука.
И его целью были имперские драгоценности.
— Тогда пойдем и возьмем то, что, как мы оба знаем, находится у тебя, — сказал Питер твердо.
— Найди сам, — дерзко сказал Николас. — Или все умрет вместе со мной.
— Я не против убить тебя, Николас. Подумаешь, еще одно из множества совершенных мною убийств. Нет. Мы заключим с тобой сделку. Ты же любишь сделки. Мы совершим простой обмен: жизнь Элизабет за бриллианты императрицы.
— Где она?
— Я показал ей небольшой фокус с веревкой. Она там, куда огонь еще не добрался… пока. Остается посмотреть, как долго ей суждено там пробыть. Все, друг мой, зависит от тебя.
— Зачем? Почему?
— Не будь наивен, Николас. Членам королевской семьи нужны деньги. Мы же вынуждены вести соответствующий образ жизни, для чего требуются сотни тысяч фунтов. Поэтому представь мою обеспокоенность, когда до меня дошел слух, что Александра собирается переправить бриллианты в Англию и положить их в банк. Будто мои собратья и так недостаточно поддерживают британскую экономику, тратя деньги на содержание здесь загородных домов. Нет уж — эти бриллианты должны были достаться мне. Я не видел смысла в том, чтобы драгоценности Александры следующие полвека пролежали на пыльной полке.
— Фредерик?
— Видел, как я вношу в дом горючие вещества. Он был все равно недостоин жизни — обычный паразит.
Неожиданно, подняв фонтан искр, обрушилась крыша, и в воздух взметнулся столб пламени.
Кто-то закричал, Питер вздрогнул и оглянулся.
В то же мгновение Николас бросился к Питеру, а сзади на него прыгнул Виктор.
Питер боролся, выл и корчился, словно привидение при свете пожара, пока им двоим наконец не удалось справиться с ним.
Когда Николас взглянул вверх, он увидел Минну, стоящую над телом Питера с его пистолетом в руках.
— Виктор? — неуверенно произнес Николас.
— М-м?
— Спасибо, — сказал уже уверенно Николас.
— Не за что, Николас. Такова наша с Минной работа — поддерживать тебя в трудную минуту.
— Господи. — Какое-то время он приходил в себя. — Каким образом?
— Благодари свою мать. Она попросила нас помочь тебе, когда убедилась, что ты решил заявить права на титул.
Надо же, его мать. Его дорогая праведная матушка следит за ним свысока.
— Тебе должны были сообщить пароль, — продолжал Виктор, внимательно следя за Питером. — Но когда Минна сказала, что знает тебя, а ты никак не отреагировал, мы решили, что тебе лучше пока ничего не говорить.
— Проклятие. — На него лился поток новой информации, и он не справлялся с ним. Но… — Элизабет?
— Я слышал, что он говорил. Где она, как ты думаешь?
— Только в одном месте: в тоннеле, где умер ее отец… если еще не поздно…
Глава 21
Дым, словно погребальный саван, медленно подбирался к ней. Огненные языки пожирали деревянные балки, двери, лизали земляной пол, рисовали на каменных стенах смертельные узоры.
Он привязал ее к одной из деревянных балок в потайной комнате, отчего у нее было фатальное ощущение, что она умрет в том месте, которое она считала колыбелью своих надежд и мечтаний.
Все будет по-прежнему…
Обещание Питера, ее золотого бога, которому она доверила свое сердце, душу и власть. Питер, который приходил к ней за помощью. Не к своим друзьям-эмигрантам. Не к своей семье. Не к своему племяннику, императору.
К ней.
К глупой, наивной Элизабет.
Разве это могло не польстить ей? А заодно атмосфера таинственности, связанная с тем, что ему нужно было безопасное место, чтобы скрыться от врагов.
Он сказал, что ему нужна всего одна неделя, и его не волновало, где он ее проведет, — на чердаке, в кладовке или в чулане. Только одна неделя, пока все не уляжется. И он просил ее сохранять все в строжайшем секрете. О его пребывании здесь не должен был знать никто.
Затем, когда его враги будут уничтожены, он обещал, что вернется, и все станет по-прежнему, и они смогут начать жить заново.
Он тогда ничего не сообщил об убийствах. О тех самых, которые обсуждали отец, Минна и Виктор. Безумным маньяком, терроризирующим Лондон, был… Питер.
Питер.
Она была ошеломлена своей бесхитростностью. Она настолько сильно его любила, что верила всем его словам, тогда как разумная женщина поставила бы их под сомнение. Каково же было ее отчаяние тогда? И как легко ее оказалось обмануть.
К тому же что она знала о жизни эмигрировавших членов царской семьи? Казалось вполне правдоподобным, что они окружены врагами. И что они время от времени нуждаются в безопасной гавани.
Она желала быть для Питера такой гаванью. Хранилищем его тайн и его любви.
Он ненавидел свою семью за то, что он постоянно нуждался в средствах, что привело к…
Последней каплей стало ее внезапное замужество.
— Ты не понимаешь, — говорил он ненавистным ей рассудительным тоном, волоча ее в тоннель, — все было закручено вокруг бриллиантов. Все всегда было из-за бриллиантов.
Она даже не знала, что они существуют. Бриллианты, ради которых Питер совершил несколько убийств. Дальше ее засосал водоворот событий. Затем появился международный секретный агент, оказавшийся наследником Шенстоуна…
До нее доносилось потрескивание огня, а дым казался вратами в рай…
Тайны. У всех были тайны.
Она умрет за них и за свою слепую веру в Питера.
Они неслись так быстро, как могли. Спотыкаясь в неверном свете пожара, они бежали к садам, к нижнему полю, где дым лежал на земле подобно толстой серой мантии.
Должно быть, металлические двери уже горячие, как адское пекло. Тело Николаса болело, будто его избили на боксерском поединке. И он совершенно не представлял, как ему спасать Элизабет.
Проклятие… У них с собой не было ничего такого, чем можно было подцепить двери. Только собственные руки.
Чертов ублюдок…
Элизабет…
Сукин сын… Николас подозревал его с самого начала. Но не был уверен. Он не понимал, чего добивался Питер, после того как Элизабет потеряла Шенстоун.
И все время она искала, что бы использовать против Николаса.
По приказу Питера?
Черт. Ему нужно было так много узнать, а дым становился все плотнее, а она — внизу в тоннеле… черт бы его побрал, он убьет его…
Они резко затормозили, когда Николас наступил на одну из металлических дверей и выругался.
— Чертовски горячая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Ее там нет, — словно во сне произнес Питер. — А ведь она самый ценный бриллиант.
— Тогда где она? О чем ты говоришь, черт возьми? — закричал Николас в отчаянии.
— Николас. — В руке Питера появился пистолет. — О том, где она, знаем только я и ты.
Рев пламени, грохот рушащихся стен и гул собравшейся толпы только подчеркивали гнетущий момент откровения.
— Ты. — Он понял все; перед ним стоял он — Враг, Невидимая Рука.
И его целью были имперские драгоценности.
— Тогда пойдем и возьмем то, что, как мы оба знаем, находится у тебя, — сказал Питер твердо.
— Найди сам, — дерзко сказал Николас. — Или все умрет вместе со мной.
— Я не против убить тебя, Николас. Подумаешь, еще одно из множества совершенных мною убийств. Нет. Мы заключим с тобой сделку. Ты же любишь сделки. Мы совершим простой обмен: жизнь Элизабет за бриллианты императрицы.
— Где она?
— Я показал ей небольшой фокус с веревкой. Она там, куда огонь еще не добрался… пока. Остается посмотреть, как долго ей суждено там пробыть. Все, друг мой, зависит от тебя.
— Зачем? Почему?
— Не будь наивен, Николас. Членам королевской семьи нужны деньги. Мы же вынуждены вести соответствующий образ жизни, для чего требуются сотни тысяч фунтов. Поэтому представь мою обеспокоенность, когда до меня дошел слух, что Александра собирается переправить бриллианты в Англию и положить их в банк. Будто мои собратья и так недостаточно поддерживают британскую экономику, тратя деньги на содержание здесь загородных домов. Нет уж — эти бриллианты должны были достаться мне. Я не видел смысла в том, чтобы драгоценности Александры следующие полвека пролежали на пыльной полке.
— Фредерик?
— Видел, как я вношу в дом горючие вещества. Он был все равно недостоин жизни — обычный паразит.
Неожиданно, подняв фонтан искр, обрушилась крыша, и в воздух взметнулся столб пламени.
Кто-то закричал, Питер вздрогнул и оглянулся.
В то же мгновение Николас бросился к Питеру, а сзади на него прыгнул Виктор.
Питер боролся, выл и корчился, словно привидение при свете пожара, пока им двоим наконец не удалось справиться с ним.
Когда Николас взглянул вверх, он увидел Минну, стоящую над телом Питера с его пистолетом в руках.
— Виктор? — неуверенно произнес Николас.
— М-м?
— Спасибо, — сказал уже уверенно Николас.
— Не за что, Николас. Такова наша с Минной работа — поддерживать тебя в трудную минуту.
— Господи. — Какое-то время он приходил в себя. — Каким образом?
— Благодари свою мать. Она попросила нас помочь тебе, когда убедилась, что ты решил заявить права на титул.
Надо же, его мать. Его дорогая праведная матушка следит за ним свысока.
— Тебе должны были сообщить пароль, — продолжал Виктор, внимательно следя за Питером. — Но когда Минна сказала, что знает тебя, а ты никак не отреагировал, мы решили, что тебе лучше пока ничего не говорить.
— Проклятие. — На него лился поток новой информации, и он не справлялся с ним. Но… — Элизабет?
— Я слышал, что он говорил. Где она, как ты думаешь?
— Только в одном месте: в тоннеле, где умер ее отец… если еще не поздно…
Глава 21
Дым, словно погребальный саван, медленно подбирался к ней. Огненные языки пожирали деревянные балки, двери, лизали земляной пол, рисовали на каменных стенах смертельные узоры.
Он привязал ее к одной из деревянных балок в потайной комнате, отчего у нее было фатальное ощущение, что она умрет в том месте, которое она считала колыбелью своих надежд и мечтаний.
Все будет по-прежнему…
Обещание Питера, ее золотого бога, которому она доверила свое сердце, душу и власть. Питер, который приходил к ней за помощью. Не к своим друзьям-эмигрантам. Не к своей семье. Не к своему племяннику, императору.
К ней.
К глупой, наивной Элизабет.
Разве это могло не польстить ей? А заодно атмосфера таинственности, связанная с тем, что ему нужно было безопасное место, чтобы скрыться от врагов.
Он сказал, что ему нужна всего одна неделя, и его не волновало, где он ее проведет, — на чердаке, в кладовке или в чулане. Только одна неделя, пока все не уляжется. И он просил ее сохранять все в строжайшем секрете. О его пребывании здесь не должен был знать никто.
Затем, когда его враги будут уничтожены, он обещал, что вернется, и все станет по-прежнему, и они смогут начать жить заново.
Он тогда ничего не сообщил об убийствах. О тех самых, которые обсуждали отец, Минна и Виктор. Безумным маньяком, терроризирующим Лондон, был… Питер.
Питер.
Она была ошеломлена своей бесхитростностью. Она настолько сильно его любила, что верила всем его словам, тогда как разумная женщина поставила бы их под сомнение. Каково же было ее отчаяние тогда? И как легко ее оказалось обмануть.
К тому же что она знала о жизни эмигрировавших членов царской семьи? Казалось вполне правдоподобным, что они окружены врагами. И что они время от времени нуждаются в безопасной гавани.
Она желала быть для Питера такой гаванью. Хранилищем его тайн и его любви.
Он ненавидел свою семью за то, что он постоянно нуждался в средствах, что привело к…
Последней каплей стало ее внезапное замужество.
— Ты не понимаешь, — говорил он ненавистным ей рассудительным тоном, волоча ее в тоннель, — все было закручено вокруг бриллиантов. Все всегда было из-за бриллиантов.
Она даже не знала, что они существуют. Бриллианты, ради которых Питер совершил несколько убийств. Дальше ее засосал водоворот событий. Затем появился международный секретный агент, оказавшийся наследником Шенстоуна…
До нее доносилось потрескивание огня, а дым казался вратами в рай…
Тайны. У всех были тайны.
Она умрет за них и за свою слепую веру в Питера.
Они неслись так быстро, как могли. Спотыкаясь в неверном свете пожара, они бежали к садам, к нижнему полю, где дым лежал на земле подобно толстой серой мантии.
Должно быть, металлические двери уже горячие, как адское пекло. Тело Николаса болело, будто его избили на боксерском поединке. И он совершенно не представлял, как ему спасать Элизабет.
Проклятие… У них с собой не было ничего такого, чем можно было подцепить двери. Только собственные руки.
Чертов ублюдок…
Элизабет…
Сукин сын… Николас подозревал его с самого начала. Но не был уверен. Он не понимал, чего добивался Питер, после того как Элизабет потеряла Шенстоун.
И все время она искала, что бы использовать против Николаса.
По приказу Питера?
Черт. Ему нужно было так много узнать, а дым становился все плотнее, а она — внизу в тоннеле… черт бы его побрал, он убьет его…
Они резко затормозили, когда Николас наступил на одну из металлических дверей и выругался.
— Чертовски горячая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81