.. существом.
– Но, мама... – заговорила было Элизабет, однако графиня остановила ее свирепым взглядом.
Как только сестры Майкла покинули комнату, графиня обернулась к Маргарет и медленно обвела ее с головы до ног неодобрительным взглядом.
Маргарет держалась из последних сил. Графиня же смотрела на нее таким же взором, каким обычно прожигал ее герцог Таррант.
– Мои дочери – девочки невинные, – заговорила графиня Монтрейн. – Однако у меня есть определенный опыт общения с подобными вам женщинами, они мне на протяжении всей жизни то и дело попадались. Могу ли я из факта вашего пребывания здесь сделать вывод, что мой сын окончательно лишился разума? Или, может, он вырвал листок из книги жизни собственного отца и влюбился в свою любовницу?
– Я ему не любовница, – сухо поправила ее Маргарет.
В дверях снова появился Смайтон – на сей раз он держал в руках серебряный поднос с двумя серебряными кофейниками, сахарницей и чашками. Графиня даже не обернулась в его сторону – она не отрываясь буравила взглядом Маргарет. Дворецкий Майкла осторожно поставил поднос на стол, а затем взглянул на двух женщин, не зная, то ли ему сразу уйти, то ли нарушить неловкое молчание.
– Где мой сын? – наконец спросила графиня Монтрейн.
– Я не знаю точно, где он, – призналась Маргарет.
– Разве вы не знаете, как вам полагается разговаривать со мной? – язвительно осведомилась мать Хоторна. – Вам следует называть меня «миледи» и стараться быть любезной.
Раздражение Маргарет готово было одержать верх над испытываемым ею унижением. Хотя, возможно, это была гордость, рвущаяся из глубин ее души.
Графиня не походила на тех дам, которых Маргарет доводилось обслуживать в книжной лавке. Знатные женщины путешествовали на задних сиденьях черных лакированных карет и, казалось, не замечали грязи, по которой катились их экипажи. Они не знали, что такое выматывающая тряска по булыжным мостовым или зловоние лондонских улиц. Потому что экипажи были оснащены мощными рессорами, а к носам они прижимали флакончики с духами, чтобы не чувствовать посторонних запахов. Те дамы и не видели Маргарет, когда она обслуживала их, они не отпускали в ее адрес оскорбительных замечаний. Возможно, что-то в этом роде и было, но Маргарет никогда не слышала ничего подобного. Хотя, может быть, они попросту не удостаивали ее даже грубостью.
– Если я не обратилась к вам должным образом, то прошу прощения, миледи, – проговорила Маргарет, вздергивая вверх подбородок. – Но не следует ли и вам извиниться за грубость? Или вы полагаете, что ваше дело – оценивать манеры других, но не считаете при этом нужным самой соблюдать их?
– Вы – это вы, молодая женщина, – заявила графиня. – Я и не подумаю сожалеть о том, что вам сказала.
Они стояли с двух сторон стола, не сводя друг с друга взглядов.
– Без сомнения, вы вообразили себе, что вам удалось внедриться в жизнь Майкла, обвести его вокруг пальца, – ядовито вымолвила графиня. – Но ваш замысел провалился! Я позабочусь о том, чтобы он отправил вас назад в доки, где, вероятно, подобрал и где вы найдете других клиентов, которые наверняка оценят ваши выдающиеся таланты.
Маргарет прекрасно знала, что ее пребывание в доме Майкла осудил бы кто угодно, будь то знатный человек или торговец. Но при этом она не была доступной портовой девкой. Впрочем, возражать она не стала – слов подходящих не нашлось. Вместо этого она, казалось, подчинилась многозначительному молчанию своей собеседницы и ее растущему презрению.
С подноса по всей комнате разносился горьковатый запах шоколада. Даже в лучшие времена Маргарет не очень любила этот напиток, но сейчас его аромат показался ей особенно отвратительным. Возможно, все из-за того обилия пищи, которое она позволила себе прошлым вечером, или просто из-за невероятного напряжения, в котором находилась последние несколько минут. Хотя не исключено, что ее ребенок решил так неуклюже заявить о себе в этот неподходящий момент. Словом, какова бы ни была причина происходящего, но ее внезапно и очень сильно затошнило.
Маргарет закрыла глаза и глубоко задышала, надеясь, что это поможет желудку успокоиться. Это был единственный способ справиться с дискомфортом. Но похоже, пока шоколад в комнате, ей ничто не поможет.
– Что с вами? – спросила графиня.
Маргарет покачала головой, схватилась рукой за живот, опустила глаза и быстро направилась к двери.
– Куда это вы пошли? – попыталась остановить ее графиня. – Я вас еще не отпустила.
Маргарет не повернулась к ней, ничего не ответила, думая лишь о том, как бы поскорее попасть в комнату, которую она в последние дни делила с Майклом.
Глава 24
Если узнаешь другого, узнай себя.
Если полюбишь другого, полюби себя.
Из «Записок» Августина X
Роберт, по обыкновению, был весьма молчалив, когда Майкл показал ему результаты работы над кириллическим шифром. Впрочем, Хоторн и не ожидал ничего другого. Однако он прекрасно изучил своего друга и по его загоревшемуся взору на внешне спокойном лице догадался, насколько тот взволнован тем, что удалось расшифровать сложную загадку.
Монтрейн не знал, что будет дальше с результатами его работы. Если в министерство иностранных дел поступит еще какое-нибудь сообщение, которое можно будет прочитать с помощью его расшифровки, это будет большое достижение. А уж как это отразится на истории, ему неведомо.
Подъезжая к дому, он увидел у дверей карету матери.
Первый признак того, что в доме что-то происходит. Вторым признаком послужило непривычное молчание его обычно болтливых сестер, тихо сидевших в экипаже. Вдобавок к этому у Элизабет был необычайно озабоченный вид.
Смайтон встречал своего господина у дверей.
– Где они? – быстро спросил Майкл.
– В утренней гостиной, милорд, – ответил старик.
С каждым шагом страх все сильнее охватывал Хоторна. Едва он подошел к двери гостиной, как оттуда выбежала Маргарет с побелевшим лицом. Она проскользнула мимо Майкла и бросилась к лестнице.
Обернувшись, Монтрейн увидел мать.
– Что ты ей сказала? – спросил он.
Нахмурившись, графиня стала рывками натягивать перчатки.
– Важно не это, а то, что я хочу сказать тебе, Майкл, – заговорила она. – Неужели это та самая женщина, которую ты столь безрассудно привел вчера в театр? И это в самый разгар сезона! Обо мне ты при этом мог подумать?! Или о репутации своих сестер? Если уж тебе вздумалось вести себя так же безрассудно, как твой отец, то делай это так же элегантно, как он. Изволь прятать свою потаскуху.
– Так ты это сказала ей? – сквозь зубы процедил Хоторн, чувствуя, что его гнев становится все сильнее.
– Не важно, что я ей сказала! – отрезала графиня. – Все только и судачат о том, что ты натворил, Майкл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Но, мама... – заговорила было Элизабет, однако графиня остановила ее свирепым взглядом.
Как только сестры Майкла покинули комнату, графиня обернулась к Маргарет и медленно обвела ее с головы до ног неодобрительным взглядом.
Маргарет держалась из последних сил. Графиня же смотрела на нее таким же взором, каким обычно прожигал ее герцог Таррант.
– Мои дочери – девочки невинные, – заговорила графиня Монтрейн. – Однако у меня есть определенный опыт общения с подобными вам женщинами, они мне на протяжении всей жизни то и дело попадались. Могу ли я из факта вашего пребывания здесь сделать вывод, что мой сын окончательно лишился разума? Или, может, он вырвал листок из книги жизни собственного отца и влюбился в свою любовницу?
– Я ему не любовница, – сухо поправила ее Маргарет.
В дверях снова появился Смайтон – на сей раз он держал в руках серебряный поднос с двумя серебряными кофейниками, сахарницей и чашками. Графиня даже не обернулась в его сторону – она не отрываясь буравила взглядом Маргарет. Дворецкий Майкла осторожно поставил поднос на стол, а затем взглянул на двух женщин, не зная, то ли ему сразу уйти, то ли нарушить неловкое молчание.
– Где мой сын? – наконец спросила графиня Монтрейн.
– Я не знаю точно, где он, – призналась Маргарет.
– Разве вы не знаете, как вам полагается разговаривать со мной? – язвительно осведомилась мать Хоторна. – Вам следует называть меня «миледи» и стараться быть любезной.
Раздражение Маргарет готово было одержать верх над испытываемым ею унижением. Хотя, возможно, это была гордость, рвущаяся из глубин ее души.
Графиня не походила на тех дам, которых Маргарет доводилось обслуживать в книжной лавке. Знатные женщины путешествовали на задних сиденьях черных лакированных карет и, казалось, не замечали грязи, по которой катились их экипажи. Они не знали, что такое выматывающая тряска по булыжным мостовым или зловоние лондонских улиц. Потому что экипажи были оснащены мощными рессорами, а к носам они прижимали флакончики с духами, чтобы не чувствовать посторонних запахов. Те дамы и не видели Маргарет, когда она обслуживала их, они не отпускали в ее адрес оскорбительных замечаний. Возможно, что-то в этом роде и было, но Маргарет никогда не слышала ничего подобного. Хотя, может быть, они попросту не удостаивали ее даже грубостью.
– Если я не обратилась к вам должным образом, то прошу прощения, миледи, – проговорила Маргарет, вздергивая вверх подбородок. – Но не следует ли и вам извиниться за грубость? Или вы полагаете, что ваше дело – оценивать манеры других, но не считаете при этом нужным самой соблюдать их?
– Вы – это вы, молодая женщина, – заявила графиня. – Я и не подумаю сожалеть о том, что вам сказала.
Они стояли с двух сторон стола, не сводя друг с друга взглядов.
– Без сомнения, вы вообразили себе, что вам удалось внедриться в жизнь Майкла, обвести его вокруг пальца, – ядовито вымолвила графиня. – Но ваш замысел провалился! Я позабочусь о том, чтобы он отправил вас назад в доки, где, вероятно, подобрал и где вы найдете других клиентов, которые наверняка оценят ваши выдающиеся таланты.
Маргарет прекрасно знала, что ее пребывание в доме Майкла осудил бы кто угодно, будь то знатный человек или торговец. Но при этом она не была доступной портовой девкой. Впрочем, возражать она не стала – слов подходящих не нашлось. Вместо этого она, казалось, подчинилась многозначительному молчанию своей собеседницы и ее растущему презрению.
С подноса по всей комнате разносился горьковатый запах шоколада. Даже в лучшие времена Маргарет не очень любила этот напиток, но сейчас его аромат показался ей особенно отвратительным. Возможно, все из-за того обилия пищи, которое она позволила себе прошлым вечером, или просто из-за невероятного напряжения, в котором находилась последние несколько минут. Хотя не исключено, что ее ребенок решил так неуклюже заявить о себе в этот неподходящий момент. Словом, какова бы ни была причина происходящего, но ее внезапно и очень сильно затошнило.
Маргарет закрыла глаза и глубоко задышала, надеясь, что это поможет желудку успокоиться. Это был единственный способ справиться с дискомфортом. Но похоже, пока шоколад в комнате, ей ничто не поможет.
– Что с вами? – спросила графиня.
Маргарет покачала головой, схватилась рукой за живот, опустила глаза и быстро направилась к двери.
– Куда это вы пошли? – попыталась остановить ее графиня. – Я вас еще не отпустила.
Маргарет не повернулась к ней, ничего не ответила, думая лишь о том, как бы поскорее попасть в комнату, которую она в последние дни делила с Майклом.
Глава 24
Если узнаешь другого, узнай себя.
Если полюбишь другого, полюби себя.
Из «Записок» Августина X
Роберт, по обыкновению, был весьма молчалив, когда Майкл показал ему результаты работы над кириллическим шифром. Впрочем, Хоторн и не ожидал ничего другого. Однако он прекрасно изучил своего друга и по его загоревшемуся взору на внешне спокойном лице догадался, насколько тот взволнован тем, что удалось расшифровать сложную загадку.
Монтрейн не знал, что будет дальше с результатами его работы. Если в министерство иностранных дел поступит еще какое-нибудь сообщение, которое можно будет прочитать с помощью его расшифровки, это будет большое достижение. А уж как это отразится на истории, ему неведомо.
Подъезжая к дому, он увидел у дверей карету матери.
Первый признак того, что в доме что-то происходит. Вторым признаком послужило непривычное молчание его обычно болтливых сестер, тихо сидевших в экипаже. Вдобавок к этому у Элизабет был необычайно озабоченный вид.
Смайтон встречал своего господина у дверей.
– Где они? – быстро спросил Майкл.
– В утренней гостиной, милорд, – ответил старик.
С каждым шагом страх все сильнее охватывал Хоторна. Едва он подошел к двери гостиной, как оттуда выбежала Маргарет с побелевшим лицом. Она проскользнула мимо Майкла и бросилась к лестнице.
Обернувшись, Монтрейн увидел мать.
– Что ты ей сказала? – спросил он.
Нахмурившись, графиня стала рывками натягивать перчатки.
– Важно не это, а то, что я хочу сказать тебе, Майкл, – заговорила она. – Неужели это та самая женщина, которую ты столь безрассудно привел вчера в театр? И это в самый разгар сезона! Обо мне ты при этом мог подумать?! Или о репутации своих сестер? Если уж тебе вздумалось вести себя так же безрассудно, как твой отец, то делай это так же элегантно, как он. Изволь прятать свою потаскуху.
– Так ты это сказала ей? – сквозь зубы процедил Хоторн, чувствуя, что его гнев становится все сильнее.
– Не важно, что я ей сказала! – отрезала графиня. – Все только и судачат о том, что ты натворил, Майкл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89