– Я даже не знала, что у мистера Хьюма был пистолет. Зачем он ему был нужен?
Она все еще что-то бормотала, когда мы с Банни снова пошли в кабинет.
– Думаю, теперь понятно, что искал вор, – сказала я.
– Как он мог знать, где лежит пистолет и что он вообще есть? – удивился Банни.
– Посторонний не знал, конечно, но Сноуд знает кабинет, как свои пять пальцев.
– Но он мог без шума забрать его и все.
– Он знает, что я в курсе насчет оружия. Нужно было логичное объяснение, на случай, если я обнаружу пропажу. Так что весь разгром, учиненный в кабинете, не больше, чем инсценировка, а пистолет он прикарманил, конечно.
Главное обстоятельство, беспокоившее меня, я, однако, постаралась замолчать. Это было подозрение, что Сноуд собирается убить кого-то, или готовится к другой опасной операции. Иначе зачем ему пистолет? Невольно вспомнились пробитые пулей вещи отца и кровь на рубашке.
Банни согласился с моим объяснением.
– Давайте я сбегаю в гостиницу и оставлю записку мистеру Мартину.
– Он не сказал, в какой гостинице остановится, – еще один промах Депью, выдававший не профессионала, а любителя.
– Уайт Харт, – сказал Банни уверенно.
– Он называл ее?
– Нет, интуиция. Все там останавливаются.
В Хайте было много хороших гостиниц, которые вполне процветали, так что у меня были сильные сомнения в правильности интуиции кузена, хотя, надо отдать ему должное, он сведущ в образе поведения людей из высоких кругов. Пожалуй, это единственное знание, которое он усвоил, проучившись семестр в Кембридже.
– Если мне быстро запрягут коня, я к чаю вернусь. Хорошо, что оставил его здесь, – с этими словами он вышел.
Я села в папино кресло и стала думать, что делать. Так как мне било приказано наблюдать за голубятней, я решила, что происшествие в кабинете – отличный предлог, чтобы подняться к Сноуду. Только я собралась поднять себя с кресла, как раздался легкий стук в дверь, и вошел Сноуд.
По случаю визита в низлежащие апартаменты дома, он надел галстук и сюртук. В полумраке его вполне можно было принять за джентльмена. Но даже при яркам освещении ему нельзя было отказать в привлекательности. Да, его красота была не английского типа: со смуглой кожей и горящими черными глазами, он был похож скорее на француза южных районов Франции, где мужчины славятся красотой. Увидев, что я на него смотрю, он прошел ближе к столу.
– Слышали новость? – спросил он.
Я почувствовала, что он боится, что я его подозреваю.
Быстро прикинув, какой тактики с ним нужно держаться, я ответила:
– Да, миссис Гиббонс рассказала. Очень странное ограбление – ничего не взято.
– Ограбление?! – удивился он. – Думаю это было не просто ограбление.
– Да? А как вы это называете, Сноуд? – спросила я, изобразив простушку.
Он прикусил губу, словно пожалев, что сболтнул лишнее.
– Вообще-то вы правы, мисс Хьюм. Но миссис Гиббонс говорит, что серебро не пропало. Единственное, что взяли, это пистолет вашего отца.
Какого черта он мне об этом сказал? Может быть, этой уловкой пытался отвести от себя подозрения?
– В самом деле? – спросила я. – Где папа держал его?
– В этом ящике, – он подошел и нагнулся, чтобы открыть ящик. Волосы его почти касались меня. От меня не укрылось, что волосы его были густые блестящие, иссиня черные, как воронье крыло. Он поднял глаза, и я по-новому увидела их великолепную завораживавшую глубину. Они были темно-карими, кофейного цвета, обрамленные густыми длинными ресницами, которым могла позавидовать любая женщина.
– Странно, откуда вор знал, где лежит пистолет?
– Большинство мужчин держат пистолет в рабочем кабинете, как мне кажется.
– Надеюсь, он не собирается разрядить его в нас.
Его губы сложились в мягкую улыбку, блеснули ослепительно белые зубы.
– Здесь есть я, чтобы защитить вас, – сказал он галантно.
Я почувствовала себя как мышь, доверившая свою охрану кошке. Он выпрямился и принял снова деловую позу. Сердце мое забилось медленнее. Он доложил, что порядок в кабинете восстановлен, ничего больше не пропало. Я его почти не слушала. Я старалась убедить себя, что если судить объективно, Сноуд не хуже меня. Он был французом – а то, что он был не англичанином, было очевидно – ведущим разведку в пользу Франции. Я – англичанка, – шпионила в пользу Англии. В этом мы были на равных. Я подумала также, что вряд ли французы поручили столь важное задание человеку низкого происхождения. Возможно, Сноуд из хорошей семьи, не дворянин, конечно, но… Революция, кстати, сделала дворянское сословие не модным. Те, кому удалось бежать в Англию, не станут оказывать услуги Бонапарту. Я решила, что он джентльмен. В душе моей не было презрения к человеку, который проявлял мужество и патриотизм. Мне оставалось лишь сожалеть, что мы были поставлены судьбой по разные стороны баррикад.
Тут я вспомнила, что Сноуд не мог бежать из Франции, потому что два года он жил в замке Брэнксэмхолл и работал у герцогини. Романтическая картина, которую я нарисовала в своем воображении со Сноудом в роли главного героя, не удалась. Он не был благородным французом. Кто же он? Простой английский слуга, тщеславный, желающий составить состояние, чтобы жить независимо? И чтобы достичь своей цели, он не выбирает средства. Если платит враг, он будет помогать врагу, организует убийство хозяина, все, что угодно.
– Как вы съездили в Брайтон? – спросил он.
Не успела я ответить, как появилась тетушка Ловат.
– Чай готов, Хедер! – сказала она и, увидев Сноуда, взвилась на дыбы, как дикая лошадь. Я молила Бога, чтобы она не сказала какую-нибудь грубость. Но она промолчала. Я поняла, что она не поручилась бы за себя, если бы начала говорить.
– Договорим позже, Сноуд, – сказала я и пошла за тетушкой.
Глава восьмая
На своем прекрасном скакуне чистых кровей, подгоняемый желанием успеть ко вкусному чаю, Банни справился очень быстро и вернулся, когда мы сидели за столом, и чай еще не остыл. При тетушке мы воздерживались от разговора на важную тему, но, когда она ушла, я спросила, удалось ли ему разыскать Депью.
– Мистер Мартин зарегистрирован в «Уайт карт». – Банни угадал правильно, какой отель выберет сэр Чонси. – В номере я его не застал, но оставил записку, что меня можно найти в вашем доме.
– Прекрасно. Интересно, как он свяжется с нами.
– Надо договориться о тайнике, где можно будет оставлять записки. Я знаю одну старую, разбитую молнией сосну, она вполне подойдет.
Я вряд ли сделала бы лучший выбор. Сосна находилась в старом парке. Гроза ее искорежила, молнией сорвало верхушку, остался только ствол, на котором чудом уцелела единственная ветка, до которой можно было дотянуться рукой. Дерева не было видно из дома, но дойти до него было легко. Банни решил предложить Депью при встрече использовать дерево в качестве тайника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Она все еще что-то бормотала, когда мы с Банни снова пошли в кабинет.
– Думаю, теперь понятно, что искал вор, – сказала я.
– Как он мог знать, где лежит пистолет и что он вообще есть? – удивился Банни.
– Посторонний не знал, конечно, но Сноуд знает кабинет, как свои пять пальцев.
– Но он мог без шума забрать его и все.
– Он знает, что я в курсе насчет оружия. Нужно было логичное объяснение, на случай, если я обнаружу пропажу. Так что весь разгром, учиненный в кабинете, не больше, чем инсценировка, а пистолет он прикарманил, конечно.
Главное обстоятельство, беспокоившее меня, я, однако, постаралась замолчать. Это было подозрение, что Сноуд собирается убить кого-то, или готовится к другой опасной операции. Иначе зачем ему пистолет? Невольно вспомнились пробитые пулей вещи отца и кровь на рубашке.
Банни согласился с моим объяснением.
– Давайте я сбегаю в гостиницу и оставлю записку мистеру Мартину.
– Он не сказал, в какой гостинице остановится, – еще один промах Депью, выдававший не профессионала, а любителя.
– Уайт Харт, – сказал Банни уверенно.
– Он называл ее?
– Нет, интуиция. Все там останавливаются.
В Хайте было много хороших гостиниц, которые вполне процветали, так что у меня были сильные сомнения в правильности интуиции кузена, хотя, надо отдать ему должное, он сведущ в образе поведения людей из высоких кругов. Пожалуй, это единственное знание, которое он усвоил, проучившись семестр в Кембридже.
– Если мне быстро запрягут коня, я к чаю вернусь. Хорошо, что оставил его здесь, – с этими словами он вышел.
Я села в папино кресло и стала думать, что делать. Так как мне било приказано наблюдать за голубятней, я решила, что происшествие в кабинете – отличный предлог, чтобы подняться к Сноуду. Только я собралась поднять себя с кресла, как раздался легкий стук в дверь, и вошел Сноуд.
По случаю визита в низлежащие апартаменты дома, он надел галстук и сюртук. В полумраке его вполне можно было принять за джентльмена. Но даже при яркам освещении ему нельзя было отказать в привлекательности. Да, его красота была не английского типа: со смуглой кожей и горящими черными глазами, он был похож скорее на француза южных районов Франции, где мужчины славятся красотой. Увидев, что я на него смотрю, он прошел ближе к столу.
– Слышали новость? – спросил он.
Я почувствовала, что он боится, что я его подозреваю.
Быстро прикинув, какой тактики с ним нужно держаться, я ответила:
– Да, миссис Гиббонс рассказала. Очень странное ограбление – ничего не взято.
– Ограбление?! – удивился он. – Думаю это было не просто ограбление.
– Да? А как вы это называете, Сноуд? – спросила я, изобразив простушку.
Он прикусил губу, словно пожалев, что сболтнул лишнее.
– Вообще-то вы правы, мисс Хьюм. Но миссис Гиббонс говорит, что серебро не пропало. Единственное, что взяли, это пистолет вашего отца.
Какого черта он мне об этом сказал? Может быть, этой уловкой пытался отвести от себя подозрения?
– В самом деле? – спросила я. – Где папа держал его?
– В этом ящике, – он подошел и нагнулся, чтобы открыть ящик. Волосы его почти касались меня. От меня не укрылось, что волосы его были густые блестящие, иссиня черные, как воронье крыло. Он поднял глаза, и я по-новому увидела их великолепную завораживавшую глубину. Они были темно-карими, кофейного цвета, обрамленные густыми длинными ресницами, которым могла позавидовать любая женщина.
– Странно, откуда вор знал, где лежит пистолет?
– Большинство мужчин держат пистолет в рабочем кабинете, как мне кажется.
– Надеюсь, он не собирается разрядить его в нас.
Его губы сложились в мягкую улыбку, блеснули ослепительно белые зубы.
– Здесь есть я, чтобы защитить вас, – сказал он галантно.
Я почувствовала себя как мышь, доверившая свою охрану кошке. Он выпрямился и принял снова деловую позу. Сердце мое забилось медленнее. Он доложил, что порядок в кабинете восстановлен, ничего больше не пропало. Я его почти не слушала. Я старалась убедить себя, что если судить объективно, Сноуд не хуже меня. Он был французом – а то, что он был не англичанином, было очевидно – ведущим разведку в пользу Франции. Я – англичанка, – шпионила в пользу Англии. В этом мы были на равных. Я подумала также, что вряд ли французы поручили столь важное задание человеку низкого происхождения. Возможно, Сноуд из хорошей семьи, не дворянин, конечно, но… Революция, кстати, сделала дворянское сословие не модным. Те, кому удалось бежать в Англию, не станут оказывать услуги Бонапарту. Я решила, что он джентльмен. В душе моей не было презрения к человеку, который проявлял мужество и патриотизм. Мне оставалось лишь сожалеть, что мы были поставлены судьбой по разные стороны баррикад.
Тут я вспомнила, что Сноуд не мог бежать из Франции, потому что два года он жил в замке Брэнксэмхолл и работал у герцогини. Романтическая картина, которую я нарисовала в своем воображении со Сноудом в роли главного героя, не удалась. Он не был благородным французом. Кто же он? Простой английский слуга, тщеславный, желающий составить состояние, чтобы жить независимо? И чтобы достичь своей цели, он не выбирает средства. Если платит враг, он будет помогать врагу, организует убийство хозяина, все, что угодно.
– Как вы съездили в Брайтон? – спросил он.
Не успела я ответить, как появилась тетушка Ловат.
– Чай готов, Хедер! – сказала она и, увидев Сноуда, взвилась на дыбы, как дикая лошадь. Я молила Бога, чтобы она не сказала какую-нибудь грубость. Но она промолчала. Я поняла, что она не поручилась бы за себя, если бы начала говорить.
– Договорим позже, Сноуд, – сказала я и пошла за тетушкой.
Глава восьмая
На своем прекрасном скакуне чистых кровей, подгоняемый желанием успеть ко вкусному чаю, Банни справился очень быстро и вернулся, когда мы сидели за столом, и чай еще не остыл. При тетушке мы воздерживались от разговора на важную тему, но, когда она ушла, я спросила, удалось ли ему разыскать Депью.
– Мистер Мартин зарегистрирован в «Уайт карт». – Банни угадал правильно, какой отель выберет сэр Чонси. – В номере я его не застал, но оставил записку, что меня можно найти в вашем доме.
– Прекрасно. Интересно, как он свяжется с нами.
– Надо договориться о тайнике, где можно будет оставлять записки. Я знаю одну старую, разбитую молнией сосну, она вполне подойдет.
Я вряд ли сделала бы лучший выбор. Сосна находилась в старом парке. Гроза ее искорежила, молнией сорвало верхушку, остался только ствол, на котором чудом уцелела единственная ветка, до которой можно было дотянуться рукой. Дерева не было видно из дома, но дойти до него было легко. Банни решил предложить Депью при встрече использовать дерево в качестве тайника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48