Он погасил этот крик, задержав руку у нее на плече, потом провел вдоль ложбинки на спине подушечкой большого пальца. Его ладонь погладила упругость бедра, потом скользнула между ног. Корделия вздрогнула, и он снова успокоил ее, сжав плечо другой рукой, в то время как пальцы уже проникли в нее и ощутили, что она готова принять его.
Язык его коснулся выступающего позвонка на ее шее, а лежавшая на плече рука скользнула вниз и задержалась на груди, играя с соском. Горячая влажная ласка на шее не прекращалась, в то время как пальцы другой руки, глубоко проникшие в ее тело, ласкали твердую пуговку внутри ее.
Корделия уже не могла понять, какая именно часть ее тела отвечает на эти изысканные ласки. Ей казалось, что тело зыбко тает, теряя свои очертания, и она погружается в какой-то другой мир, где не действуют прежние законы природы. Взор ее теперь был обращен внутрь себя самой, ей казалось, что она видит, как кровь все ускоряет бег по венам, как розовеют и набухают от растущего желания губы внутри ее тела, как бьется ее глухо стучащее сердце.
И все же пароксизм страсти захлестнул ее совершенно неожиданно. Словно бушующее пламя поглотило ее, кожа загорелась, по жилам понеслась не кровь, а расплавленная лава.
Свист и шум пламени еще звучали у нее в ушах, когда Лео нагнул ее вперед. Она ощутила животом обтянутый мягкой тканью валик дивана, руки сами собой вытянулись вперед, ноги по-прежнему касались ковра. Придерживая ее за» бедра, он вошел в нее, а пламя еще бушевало вовсю, и это ощущение плоти, проникающей извне, лишь добавило пищи пламени. Она уже не знала, кто или что она такое, знала только, что их тела неразрывно слились в одно существо.
Лео чувствовал, что его переполняют любовные силы. Он словно бы воспарил над их слившимися в экстазе телами, чтобы вознестись к высшим пределам чувственного блаженства. Его сжигало желание привести свою любовницу на вершину страсти, доставить ей такой восторг, который она никогда еще не испытывала. И он готов был сделать это не один, а много раз за отпущенные им судьбой несколько ночных часов.
Если Михаэль овладевал силой, нащупывая ее слабости, он даст ей вкусить чистое наслаждение покорности. Проведя раскрытой ладонью по спине, он пальцами нажал ей на поясницу. Она тут же послушно прогнулась, мышцы ее напряглись вокруг него. Он снова провел, на этот раз ногтями, вдоль ее спины и ниже, и снова почувствовал сокращение ее мышц.
Подавшись назад, он затем снова, еще глубже, вошел в нее, ощутив ответ ее тела.
Корделия стонала от наслаждения, стоны ее тонули в мягких подушках дивана. Она почувствовала, как Лео снова оказался внутри ее. Его рука проскользнула у нее под животом, лаская ее. Мышцы ее живота напряглись, и блаженство охватило ее, как бурный поток, завихряясь и заполняя собой все За какой-то миг до того, как этот поток был готов вырваться из берегов, Лео вышел из нее. Повернув ее на диване лицом вверх, он оперся на валик коленями, положил ее ноги себе на плечи и снова вошел в нее.
Она было подумала, что Не сможет перенести еще одного своего растворения в пространстве, еще одного невыразимого блаженства, но оказалось, что смогла. И не один, но много таких моментов суждено ей было испытать за эти несколько ночных часов. Вместе со зрением она словно утратила всякий рассудок, превратившись в ненасытное существо.
За окнами на небе побледнели звезды, первые краски рассвета окрасили облака. Никто из них не заметил этого, они были поглощены только друг другом. Лео присел на диван, Корделия, устроившись сверху на коленях любовника, положила руки ему на плечи, запрокинула голову назад, лишь напряжением мышц своего лона удерживая его в себе.
За мгновение до того, как волна восторга снова захлестнула их, Лео откинулся назад, плотно прижимая ее к себе, потом перекатился на бок, и наконец их слившиеся тела разъединились.
Корделия лежала недвижимая, не имея сил пошевелиться. Когда Лео повернул ее голову к себе и снял с нее повязку, она слабо запротестовала. Она так свыклась со своей темнотой, что вторжение внешнего мира воспринималось как насилие. Даже слабый свет утра заставил ее закрыть глаза, и она, обессиленная, тут же провалилась в глубокий сон без сновидений, сон, скорее похожий на обморок.
Правая рука Лео покоилась на груди Корделии, другая обнимала ее за талию. Обессиленное тело виконта глубоко утонуло в мягком матрасе, и даже утренний свет в комнате и сознание того, что наступает самое опасное время, не удержало его от провала в сон.
Лео довольно быстро очнулся, весь собранный, сердце его учащенно забилось, когда он
услышал донесшиеся из коридора звуки. Там ходили и разговаривали люди. Со двора донесся чистый звук трубы герольда — сменилась ночная стража.
— Черт возьми! — пробормотал он себе под нос, приподнимаясь на локте и глядя на неподвижную фигуру рядом с собой.
Несмотря на свое беспокойство, он улыбнулся и отвел с ее щеки упавший локон. Корделия во сне была невыразимо прекрасна. И какая чудесная любовница! Ни разу не отшатнулась от него, не взмолилась об отдыхе, не ошиблась в исполнении его желаний.
Она свила вокруг него невидимые цепи, тонкие как паучинка цепи любви, прочнее которых не было на свете.
Как могло случиться, что за несколько недель эта юная девушка своим колдовством лишила его всякого здравого смысла?
Взор Лео перекочевая на браслет, без которого он, кажется, никогда ее не видел. Эльвира, насколько он мог помнить, тоже всегда носила эту безделушку. Браслет являл собой неординарное произведение ювелирного искусства, созданное превосходным мастером, и все же в нем было нечто отталкивающее. Любопытно, что обе владелицы практически не снимали его. Неужели браслет и в самом деле символизировал для них брак с Михаэлем? Тяжкие узы супружества с этим отвратительным человеком? Но Корделия изо дня вдень пытается разорвать эти узы. А Эльвира? Неужели она тоже страдала в этом браке? И, не сумев смириться, умерла?
Корделия пошевелилась, веки се задрожали и открылись Она перехватила взгляд Лео еще до того, как он отвел его, чтобы скрыть свои мрачные мысли.
— Что случилось? — Она протянула руку и погладила его по щеке. — Ты думал об Эльвире?
Ее проницательность всегда поражала его. Лео взял ее за руку, чтобы подробнее рассмотреть браслет.
— Почему ты никогда не снимаешь его?
Корделия нахмурилась.
— Даже не знаю, никогда не задумывалась. Для тебя это имеет значение? Ну конечно, он ведь принадлежал Эльвире.
Я сразу же заметила его на том портрете в библиотеке на рю де Бак.
— Она тоже никогда не снимала его, — заметил он. — Надо сказать, мне он не нравится.
Корделия пристально посмотрела на украшение.
— Это совершенно уникальная вещь, я уверена, что другого такого браслета в мире не существует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Язык его коснулся выступающего позвонка на ее шее, а лежавшая на плече рука скользнула вниз и задержалась на груди, играя с соском. Горячая влажная ласка на шее не прекращалась, в то время как пальцы другой руки, глубоко проникшие в ее тело, ласкали твердую пуговку внутри ее.
Корделия уже не могла понять, какая именно часть ее тела отвечает на эти изысканные ласки. Ей казалось, что тело зыбко тает, теряя свои очертания, и она погружается в какой-то другой мир, где не действуют прежние законы природы. Взор ее теперь был обращен внутрь себя самой, ей казалось, что она видит, как кровь все ускоряет бег по венам, как розовеют и набухают от растущего желания губы внутри ее тела, как бьется ее глухо стучащее сердце.
И все же пароксизм страсти захлестнул ее совершенно неожиданно. Словно бушующее пламя поглотило ее, кожа загорелась, по жилам понеслась не кровь, а расплавленная лава.
Свист и шум пламени еще звучали у нее в ушах, когда Лео нагнул ее вперед. Она ощутила животом обтянутый мягкой тканью валик дивана, руки сами собой вытянулись вперед, ноги по-прежнему касались ковра. Придерживая ее за» бедра, он вошел в нее, а пламя еще бушевало вовсю, и это ощущение плоти, проникающей извне, лишь добавило пищи пламени. Она уже не знала, кто или что она такое, знала только, что их тела неразрывно слились в одно существо.
Лео чувствовал, что его переполняют любовные силы. Он словно бы воспарил над их слившимися в экстазе телами, чтобы вознестись к высшим пределам чувственного блаженства. Его сжигало желание привести свою любовницу на вершину страсти, доставить ей такой восторг, который она никогда еще не испытывала. И он готов был сделать это не один, а много раз за отпущенные им судьбой несколько ночных часов.
Если Михаэль овладевал силой, нащупывая ее слабости, он даст ей вкусить чистое наслаждение покорности. Проведя раскрытой ладонью по спине, он пальцами нажал ей на поясницу. Она тут же послушно прогнулась, мышцы ее напряглись вокруг него. Он снова провел, на этот раз ногтями, вдоль ее спины и ниже, и снова почувствовал сокращение ее мышц.
Подавшись назад, он затем снова, еще глубже, вошел в нее, ощутив ответ ее тела.
Корделия стонала от наслаждения, стоны ее тонули в мягких подушках дивана. Она почувствовала, как Лео снова оказался внутри ее. Его рука проскользнула у нее под животом, лаская ее. Мышцы ее живота напряглись, и блаженство охватило ее, как бурный поток, завихряясь и заполняя собой все За какой-то миг до того, как этот поток был готов вырваться из берегов, Лео вышел из нее. Повернув ее на диване лицом вверх, он оперся на валик коленями, положил ее ноги себе на плечи и снова вошел в нее.
Она было подумала, что Не сможет перенести еще одного своего растворения в пространстве, еще одного невыразимого блаженства, но оказалось, что смогла. И не один, но много таких моментов суждено ей было испытать за эти несколько ночных часов. Вместе со зрением она словно утратила всякий рассудок, превратившись в ненасытное существо.
За окнами на небе побледнели звезды, первые краски рассвета окрасили облака. Никто из них не заметил этого, они были поглощены только друг другом. Лео присел на диван, Корделия, устроившись сверху на коленях любовника, положила руки ему на плечи, запрокинула голову назад, лишь напряжением мышц своего лона удерживая его в себе.
За мгновение до того, как волна восторга снова захлестнула их, Лео откинулся назад, плотно прижимая ее к себе, потом перекатился на бок, и наконец их слившиеся тела разъединились.
Корделия лежала недвижимая, не имея сил пошевелиться. Когда Лео повернул ее голову к себе и снял с нее повязку, она слабо запротестовала. Она так свыклась со своей темнотой, что вторжение внешнего мира воспринималось как насилие. Даже слабый свет утра заставил ее закрыть глаза, и она, обессиленная, тут же провалилась в глубокий сон без сновидений, сон, скорее похожий на обморок.
Правая рука Лео покоилась на груди Корделии, другая обнимала ее за талию. Обессиленное тело виконта глубоко утонуло в мягком матрасе, и даже утренний свет в комнате и сознание того, что наступает самое опасное время, не удержало его от провала в сон.
Лео довольно быстро очнулся, весь собранный, сердце его учащенно забилось, когда он
услышал донесшиеся из коридора звуки. Там ходили и разговаривали люди. Со двора донесся чистый звук трубы герольда — сменилась ночная стража.
— Черт возьми! — пробормотал он себе под нос, приподнимаясь на локте и глядя на неподвижную фигуру рядом с собой.
Несмотря на свое беспокойство, он улыбнулся и отвел с ее щеки упавший локон. Корделия во сне была невыразимо прекрасна. И какая чудесная любовница! Ни разу не отшатнулась от него, не взмолилась об отдыхе, не ошиблась в исполнении его желаний.
Она свила вокруг него невидимые цепи, тонкие как паучинка цепи любви, прочнее которых не было на свете.
Как могло случиться, что за несколько недель эта юная девушка своим колдовством лишила его всякого здравого смысла?
Взор Лео перекочевая на браслет, без которого он, кажется, никогда ее не видел. Эльвира, насколько он мог помнить, тоже всегда носила эту безделушку. Браслет являл собой неординарное произведение ювелирного искусства, созданное превосходным мастером, и все же в нем было нечто отталкивающее. Любопытно, что обе владелицы практически не снимали его. Неужели браслет и в самом деле символизировал для них брак с Михаэлем? Тяжкие узы супружества с этим отвратительным человеком? Но Корделия изо дня вдень пытается разорвать эти узы. А Эльвира? Неужели она тоже страдала в этом браке? И, не сумев смириться, умерла?
Корделия пошевелилась, веки се задрожали и открылись Она перехватила взгляд Лео еще до того, как он отвел его, чтобы скрыть свои мрачные мысли.
— Что случилось? — Она протянула руку и погладила его по щеке. — Ты думал об Эльвире?
Ее проницательность всегда поражала его. Лео взял ее за руку, чтобы подробнее рассмотреть браслет.
— Почему ты никогда не снимаешь его?
Корделия нахмурилась.
— Даже не знаю, никогда не задумывалась. Для тебя это имеет значение? Ну конечно, он ведь принадлежал Эльвире.
Я сразу же заметила его на том портрете в библиотеке на рю де Бак.
— Она тоже никогда не снимала его, — заметил он. — Надо сказать, мне он не нравится.
Корделия пристально посмотрела на украшение.
— Это совершенно уникальная вещь, я уверена, что другого такого браслета в мире не существует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98