Я только хлопал глазами. Некоторое время я только хлопал глазами.
Сто миллионов баррелей? Сто миллионов баррелей? И всего на глубине трех четвертей мили?
– Не точно трех четвертей мили, что составляло бы три тысячи девятьсот шестьдесят футов. Но примерно на сто шестьдесят футов меньше. Придется бурить что-то за пределами шести тысяч семисот футов глубины.
Я присвистнул.
– Помню, что первая скважина, которую вы проверили, та, где до сих пор работает насос, заставила стрелку сдвинуться только на двадцать делений. Здесь та же самая стрелка начала выделывать черт-те что и успокоилась, только когда перевалила за отметку «100». Конечно, я не думаю, что это означает нечто удивительное.
– Чтобы быть точным, скажу, что стрелка дошла до отметки в «сто двадцать шесть». И это на шкале, где максимум – «сто восемьдесят». А это означает много. Чем больше показания, тем богаче залежи, тем массивнее нефтеносный слой в этой точке. Это не говорит, правда, о размерах поля, о его границах, я должен еще проверить весь этот участок, снять сотни показаний, выявить, так сказать, его края и в их пределах определить разные глубины, толщу, концентрацию залежей углеводородов. И на основе этих данных рассчитать вероятные размеры залежей.
Он провел рукой по волосам и кое-где взъерошил их.
– Это, собственно, как рентген, только здесь вместо рентгеновских лучей вы используете сочетание ультразвуковой, резонансной и лазерной технологий. И получаете голограмму, двухмерную карту, которую можете воспроизвести. А двухмерную карту вы можете спроектировать в трехмерное пространство – вот вам и данные для анализа.
Я покачал головой, посмотрел на его замечательный прибор, который начинал мне казаться все менее и менее похожим на «дудлбаг».
– Этот маленький приборчик, должно быть, стоит несколько миллиардов, – сказал я.
– Пока что я получил за него шестьсот тысяч.
– Шестьсот тысяч долларов?
– А чего же еще? Не земляных же орехов. Если бы не последние достижения физики твердого тела, науки о молекулярном строении вещества, в микроминиатюризации, то, несомненно, все эти неоспоримые достижения должны приписываться исключительно гению Девина Моррейна, о котором мы услышим гораздо больше, когда этот маленький приборчик будет стоить в десять раз дороже и будет больше, чем мой дом.
Он снова посмотрел на часы, добавив:
– К которому мы сейчас устремимся как можно скорее.
– Может быть, не слишком быстро, а?
Дев понес свой прибор к автофургону. И здесь, прежде чем он уложил свое чудо на место и запер на замок, я бросил на прибор последний взгляд. И, признаюсь честно, довольно невзрачный «ящик» со шкалами и пластиковыми кружками, предстал передо мной как настоящий магносонантный холаселектор.
Когда Дев выбрался наружу, я сказал, оглядываясь на заброшенную скважину, где мы только что были:
– Сто миллионов баррелей, а? Настоящей нефти, которую можно продать не за земляные орехи, а за доллары. Повторите мне, что вы не валяли дурака и не шутили.
– Я прям как стрела, честен и известен выдающимися добродетелями.
– О'кей, вам не надо лгать, чтобы убедить меня. А сколько мы теперь требуем за баррель нефти? Доллар? Два?
– Скажем, три с половиной, если нефть среднего качества. Но больше, если в ней низкое содержание серы – меньше примесей, поэтому она дороже. Но вы должны учитывать, что цены на нефть любого качества будут расти и расти.
– К чему я клоню, Дев... Вы ведь не пытаетесь разыграть меня? И уж простите, что у меня остались некоторые сомнения насчет вашей абсолютной правоты, искренности, мотивов и даже здравого смысла. И вот почему. Вы толкуете о трехстах пятидесяти миллионах долларов и сидите на этом коровьем пастбище, ожидая, когда первый попавшийся малый, который это унюхает, начнет здесь бурить и выкачивать вашу нефть.
– Блестяще. Сто миллионов баррелей по три доллара пятьдесят центов за баррель равно тремстам пятидесяти миллионам долларов. Неужели вы это сосчитали в уме, а?
– Считать деньги – мой дар. О'кей, если нефть находится здесь и это не пустая болтовня, тогда почему вы сами...
– Почему? Похоже, что вы, – он щелкнул большим и указательным пальцами, – довольно славный малый...
И это было все.
Поэтому, когда он начал забираться за руль своего «CMG», я сказал:
– Так оно и есть. И я готов биться об заклад, что вы не преувеличиваете. Я еще подумал с минуту и добавил:
– Но у меня могут зародиться кое-какие мрачные подозрения, если я в вас ошибусь.
Когда я уселся на пассажирское место и защелкнул ремень безопасности, а мои ноги прочно уперлись в пол, Дев искоса посмотрел на меня.
– Минуту назад вы упомянули о мотивировке. Это, а также то, что вы заговорили о миллионах, навело меня на забавные размышления. Только вы и я знаем об этом поле, и если вы недостаточно порядочный, честный и благородный парень, то у вас есть то, что я называю отличным мотивом убить меня. Хотя это не обязательно.
– Рад, что вы об этом подумали, – сказал я. – Серьезно, я не могу придумать более смешной причины для убийства, чем триста пятьдесят миллионов долларов.
– А я могу. Четыреста миллионов. Или несколько миллиардов.
– Ха-ха. Но я тоже размышлял, Дев, пока вы занимались тем же самым. Я не мог не задуматься вот о чем. Что, если бы я, кипя коварством и алчностью, тюкнул бы вас по голове, потом превратил все свое земное имущество в наличность, закупил оборудование и просверлил бы здесь дырку глубиной более шести тысяч семисот футов. И там, на дне, набрел бы на большое поле люцерны?
– Чего?
– Не важно. Вся эта нефть действует мне на нервы. Поехали.
Нет нужды говорить, что менее чем через полсекунды после того, как я это предложил, мы тронулись.
Глава 17
Путешествие назад оказалось легче. Я ни разу не зажмурил глаза, и мы даже смогли долго поддерживать разговор.
Основная часть этого разговора была о нефти, холаселекторе Моррейна и обо всякой всячине, касавшейся моей работы. Но, приближаясь к дому, Дев отпустил пару замечаний об «аспектах» и другой астрологической специфике, и я сказал:
– Это верно, что вы с Сайнарой Лэйн добрые друзья?
– Конечно. Она душка, замечательная девушка и замечательный астролог, лучший из всех, кого я знаю.
– Похоже, что вы знаете многих.
– Нескольких.
– И вы падки на это, да?
Он не отрывал взгляда от дороги, но я увидел, что он улыбается.
– Почему бы и нет? Факт заключается в том, что несколько лет назад я считал это все чушью, что и решил доказать Сайнаре. Это отняло у меня год, но я узнал об астрологии достаточно, чтобы понять, что не могу этого доказать.
– Не можете доказать, что это фальшивка, да? Это странно.
– Не так уж странно. Многие из действительно компетентных и хорошо известных профессиональных астрологов начинали с того же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75