Просто, раз уж так произошло, мы стараемся делать как лучше.
Перспектива не была радужной, и Бен понимал это.
– Ты давно узнал?
Теперь стала понятна его серьезность в последние месяцы, постоянные исчезновения и неповиновение запретам.
– Да нет. Пару месяцев назад. Сначала она сомневалась, потому что месячные у нее вообще бывают нерегулярно, а потом я отвел ее к врачу.
– Так, молодец. А сейчас? Она наблюдается как положено?
– Раз в месяц я хожу с ней к доктору.
Это было уму непостижимо... его ребенок... его первенец... станет отцом.
– Этого ведь достаточно, да?
На лице у Бена снова появилась озабоченность.
– Пока. Как думаешь, она согласилась бы пойти в общежитие для матерей-одиночек? Там бы она была под наблюдением, да и с формальностями бы помогли, если что.
– Какими формальностями? – переспросил Бенджамин. Казалось, он все время что-то подозревает.
– Все зависит от нее... и от тебя... но, во всяком случае, у нее будет приличная крыша над головой и компания девушек в таком же положении.
Бенджамин кивнул. Над этим предложением стоило подумать.
– Я спрошу у нее.
– И когда предполагаются роды?
– В конце сентября.
– Ты к тому времени будешь в колледже.
– Возможно.
На эту тему мог разгореться новый спор, но оба слишком устали, чтобы его начинать. Было уже начало пятого утра.
– Ложись спать. Завтра поговорим.
Олли с нежностью и грустью коснулся плеча сына:
– Очень жаль, сынок. Очень жаль, что с вами такое приключилось. Что ж, будем эту проблему решать.
– Спасибо, папа.
Но ни тот ни другой, похоже, не знали, как ее решать, когда медленно поднимались на второй этаж, погруженные в свои мысли и заботы. Двери их спален тихо за ними закрылись.
Глава 11
Всю эту неделю они вели беседы до поздней ночи и так ни к чему и не пришли. В один из вечеров Оливер даже поехал познакомиться с Сандрой и был удручен. Она была хорошенькая, не слишком умная, испуганная и одинокая, и как бы не от мира сего. Лишь на Бенджамина она возлагала надежды на спасение. Только в одном она была тверда, в точности как Бенджамин – она была намерена родить их ребенка.
Оливером завладело такое отчаяние, что он в конце концов позвонил Саре:
– Ты знаешь, что происходит в жизни твоего старшего сына?
Олли понимал, что это звучит как фраза из телесериала, но что-то надо было предпринять, не мог же Бен навсегда связать свою судьбу с этой девушкой и их ребенком.
– Он мне вчера вечером звонил. По-моему, тебе не следует вмешиваться.
– Ты с ума сошла? – Оливер готов был удавить ее телефонным проводом. – Ты что, не понимаешь, чем это чревато для его жизни?
– А что, по-твоему, он должен сделать? Убить девушку?
– Не неси чушь, ради Бога. – Оливер не мог поверить, что она говорит серьезно. – Она должна сделать аборт или в крайнем случае отдать ребенка в приют. А Бенджамину надо взяться за ум.
– Что-то на тебя это не похоже... С каких пор ты стал сторонником абортов?
– С тех пор, как мой семнадцатилетний сын сделал ребенка своей семнадцатилетней подружке и вознамерился из благородных побуждений поломать жизнь им обоим.
– Ты не имеешь права вмешиваться в то, что он считает правильным.
– Не могу поверить, что слышу это от тебя. Что с тобой? Тебя что, не волнует его образование? Ты понимаешь, что он хочет бросить школу и поставить крест на колледже?
– Он образумится. Вот увидишь, когда ребенок родится и начнет орать день и ночь, как он сам орал, тогда Бен будет умолять тебя помочь ему куда-нибудь сбежать, а пока пусть делает то, что считает правильным.
– По-моему, ты такая же полоумная, как он. Наверное, это наследственное. И ты дала ему такой совет?
– Я сказала, чтобы он поступал согласно своим убеждениям.
– Но это нонсенс.
– А ты что ему посоветовал?
– Засучить рукава, исправить оценки, не прогуливать школу, подругу устроить в общежитие для матерей-одиночек, а ребенка потом отдать в приют.
– Да, очень мило и во всех отношениях замечательно. Вот только жаль, что он с тобой не согласен.
– От него не требуется согласие, Сара. Он несовершеннолетний. И должен делать то, что мы ему скажем.
– А если он пошлет тебя к черту, что непременно случится, если ты будешь слишком на него давить?
– Как было в случае с тобой?
Олли кипел яростью; она играла в свой гнилой либерализм, когда речь шла о жизни Бенджамина.
– Мы говорим не о нас, мы говорим о нем.
– Мы говорим об одном из наших детей, который гробит себе жизнь, а ты мелешь чепуху.
– Будь реалистом, Оливер. Это его ребенок, его жизнь и он поступит так, как захочет, нравится тебе это или нет. Так что не наживай себе язву.
Говорить с ней было бесполезно, и в конце концов Олли повесил трубку, еще более расстроенный, чем раньше.
В субботу утром Бенджамин явился к отцу, когда к дому подрулил фургон, чтобы забрать то, что отправлялось в Нью-Йорк: постельное белье, необходимая одежда и кое-какие мелочи.
– Все собрал, сынок?
Оливер старался сохранять веселый тон, словно ничего не случилось. Но у Бенджамина вид был спокойный и решительный.
– Пап, я пришел попрощаться.
Воцарилась тишина.
– Ты должен ехать с нами, сынок. Ради твоего же блага. А может, и ради Сандры.
– Я не еду. Я остаюсь здесь. Я так решил. Я бросаю школу и иду работать в ресторан, а жить буду с Сандрой в ее квартире.
В каком-то смысле Оливер ускорил события этим переездом в Нью-Йорк и теперь почти жалел о своем решении.
– А если я разрешу тебе жить в доме? Ты вернешься в школу?
– Мне осточертела школа. Я хочу заботиться о Сандре.
– Бенджамин, послушай, ты же сможешь лучше о ней заботиться, имея образование.
– Я потом всегда могу вернуться в школу.
– А в школе об этом уже знают?
Беццжамин кивнул и перечеркнул последние отцовские надежды:
– Я им сказал вчера.
– И что они ответили?
– Они пожелали нам удачи. Сандра еще раньше сказала своей классной про ребенка.
– То, что ты делаешь, просто чудовищно.
– Я хочу быть с ней... и с моим ребенком... Папа, ведь ты бы поступил так же.
– Возможно, но все равно иначе. Ты исходишь из правильного принципа, но идешь неверным путем.
– Я делаю то, что в моих силах.
– Да, конечно. А что, если тебе сдать экзамены экстерном? Сейчас тебе не надо было бы ходить в школу, а осенью отправишься в колледж. Знаешь, это тоже вариант.
– Да, папа, но это уже не то, чего я хочу. Я хочу жить в реальном мире. У меня есть реальные обязанности и женщина, которую я люблю... и ребенок, который родится в сентябре.
Казалось, такое невозможно придумать, и все же это было реальностью. Оливер стоял на лужайке перед домом и смотрел, как грузчики под руководством Агнес носили коробки. Ему хотелось плакать. Все это смахивало на безумие. За четыре месяца Сара поломала жизни им всем. Олли вдруг спохватился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Перспектива не была радужной, и Бен понимал это.
– Ты давно узнал?
Теперь стала понятна его серьезность в последние месяцы, постоянные исчезновения и неповиновение запретам.
– Да нет. Пару месяцев назад. Сначала она сомневалась, потому что месячные у нее вообще бывают нерегулярно, а потом я отвел ее к врачу.
– Так, молодец. А сейчас? Она наблюдается как положено?
– Раз в месяц я хожу с ней к доктору.
Это было уму непостижимо... его ребенок... его первенец... станет отцом.
– Этого ведь достаточно, да?
На лице у Бена снова появилась озабоченность.
– Пока. Как думаешь, она согласилась бы пойти в общежитие для матерей-одиночек? Там бы она была под наблюдением, да и с формальностями бы помогли, если что.
– Какими формальностями? – переспросил Бенджамин. Казалось, он все время что-то подозревает.
– Все зависит от нее... и от тебя... но, во всяком случае, у нее будет приличная крыша над головой и компания девушек в таком же положении.
Бенджамин кивнул. Над этим предложением стоило подумать.
– Я спрошу у нее.
– И когда предполагаются роды?
– В конце сентября.
– Ты к тому времени будешь в колледже.
– Возможно.
На эту тему мог разгореться новый спор, но оба слишком устали, чтобы его начинать. Было уже начало пятого утра.
– Ложись спать. Завтра поговорим.
Олли с нежностью и грустью коснулся плеча сына:
– Очень жаль, сынок. Очень жаль, что с вами такое приключилось. Что ж, будем эту проблему решать.
– Спасибо, папа.
Но ни тот ни другой, похоже, не знали, как ее решать, когда медленно поднимались на второй этаж, погруженные в свои мысли и заботы. Двери их спален тихо за ними закрылись.
Глава 11
Всю эту неделю они вели беседы до поздней ночи и так ни к чему и не пришли. В один из вечеров Оливер даже поехал познакомиться с Сандрой и был удручен. Она была хорошенькая, не слишком умная, испуганная и одинокая, и как бы не от мира сего. Лишь на Бенджамина она возлагала надежды на спасение. Только в одном она была тверда, в точности как Бенджамин – она была намерена родить их ребенка.
Оливером завладело такое отчаяние, что он в конце концов позвонил Саре:
– Ты знаешь, что происходит в жизни твоего старшего сына?
Олли понимал, что это звучит как фраза из телесериала, но что-то надо было предпринять, не мог же Бен навсегда связать свою судьбу с этой девушкой и их ребенком.
– Он мне вчера вечером звонил. По-моему, тебе не следует вмешиваться.
– Ты с ума сошла? – Оливер готов был удавить ее телефонным проводом. – Ты что, не понимаешь, чем это чревато для его жизни?
– А что, по-твоему, он должен сделать? Убить девушку?
– Не неси чушь, ради Бога. – Оливер не мог поверить, что она говорит серьезно. – Она должна сделать аборт или в крайнем случае отдать ребенка в приют. А Бенджамину надо взяться за ум.
– Что-то на тебя это не похоже... С каких пор ты стал сторонником абортов?
– С тех пор, как мой семнадцатилетний сын сделал ребенка своей семнадцатилетней подружке и вознамерился из благородных побуждений поломать жизнь им обоим.
– Ты не имеешь права вмешиваться в то, что он считает правильным.
– Не могу поверить, что слышу это от тебя. Что с тобой? Тебя что, не волнует его образование? Ты понимаешь, что он хочет бросить школу и поставить крест на колледже?
– Он образумится. Вот увидишь, когда ребенок родится и начнет орать день и ночь, как он сам орал, тогда Бен будет умолять тебя помочь ему куда-нибудь сбежать, а пока пусть делает то, что считает правильным.
– По-моему, ты такая же полоумная, как он. Наверное, это наследственное. И ты дала ему такой совет?
– Я сказала, чтобы он поступал согласно своим убеждениям.
– Но это нонсенс.
– А ты что ему посоветовал?
– Засучить рукава, исправить оценки, не прогуливать школу, подругу устроить в общежитие для матерей-одиночек, а ребенка потом отдать в приют.
– Да, очень мило и во всех отношениях замечательно. Вот только жаль, что он с тобой не согласен.
– От него не требуется согласие, Сара. Он несовершеннолетний. И должен делать то, что мы ему скажем.
– А если он пошлет тебя к черту, что непременно случится, если ты будешь слишком на него давить?
– Как было в случае с тобой?
Олли кипел яростью; она играла в свой гнилой либерализм, когда речь шла о жизни Бенджамина.
– Мы говорим не о нас, мы говорим о нем.
– Мы говорим об одном из наших детей, который гробит себе жизнь, а ты мелешь чепуху.
– Будь реалистом, Оливер. Это его ребенок, его жизнь и он поступит так, как захочет, нравится тебе это или нет. Так что не наживай себе язву.
Говорить с ней было бесполезно, и в конце концов Олли повесил трубку, еще более расстроенный, чем раньше.
В субботу утром Бенджамин явился к отцу, когда к дому подрулил фургон, чтобы забрать то, что отправлялось в Нью-Йорк: постельное белье, необходимая одежда и кое-какие мелочи.
– Все собрал, сынок?
Оливер старался сохранять веселый тон, словно ничего не случилось. Но у Бенджамина вид был спокойный и решительный.
– Пап, я пришел попрощаться.
Воцарилась тишина.
– Ты должен ехать с нами, сынок. Ради твоего же блага. А может, и ради Сандры.
– Я не еду. Я остаюсь здесь. Я так решил. Я бросаю школу и иду работать в ресторан, а жить буду с Сандрой в ее квартире.
В каком-то смысле Оливер ускорил события этим переездом в Нью-Йорк и теперь почти жалел о своем решении.
– А если я разрешу тебе жить в доме? Ты вернешься в школу?
– Мне осточертела школа. Я хочу заботиться о Сандре.
– Бенджамин, послушай, ты же сможешь лучше о ней заботиться, имея образование.
– Я потом всегда могу вернуться в школу.
– А в школе об этом уже знают?
Беццжамин кивнул и перечеркнул последние отцовские надежды:
– Я им сказал вчера.
– И что они ответили?
– Они пожелали нам удачи. Сандра еще раньше сказала своей классной про ребенка.
– То, что ты делаешь, просто чудовищно.
– Я хочу быть с ней... и с моим ребенком... Папа, ведь ты бы поступил так же.
– Возможно, но все равно иначе. Ты исходишь из правильного принципа, но идешь неверным путем.
– Я делаю то, что в моих силах.
– Да, конечно. А что, если тебе сдать экзамены экстерном? Сейчас тебе не надо было бы ходить в школу, а осенью отправишься в колледж. Знаешь, это тоже вариант.
– Да, папа, но это уже не то, чего я хочу. Я хочу жить в реальном мире. У меня есть реальные обязанности и женщина, которую я люблю... и ребенок, который родится в сентябре.
Казалось, такое невозможно придумать, и все же это было реальностью. Оливер стоял на лужайке перед домом и смотрел, как грузчики под руководством Агнес носили коробки. Ему хотелось плакать. Все это смахивало на безумие. За четыре месяца Сара поломала жизни им всем. Олли вдруг спохватился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80