Если бы он собрал свои слабые силы в одной из узких долин, то мы прошли бы через эту и окружили его. Его советники сказали ему об этом, и он сделал то, что должен был сделать. Мы, конечно, победим, но его новый эллинойский сюзерен должен был послать ему побольше людей.
Милон, лорд Александрос, лейтенант Морского Владыки Янекос сидели на наблюдательном посту и следили за приготовлениями к битве.
Герцог Джай, безрезультатно прождав сообщений от своих фланговых разведчиков, около часа назад начал безрассудную атаку. В конце концов, чего было бояться ему, если вся армия герцога Джефри была перед ним как на ладони. Для наблюдателей эта атака была красивым спектаклем – дворяне во главе, их раскрашенные и позолоченные доспехи, развевающиеся плюмажи, трепещущие знамена создали красочный калейдоскоп. За знаменами скакала свита дворян, затем, ряд за рядом, драгуны и уланы Вольных Бойцов, на небольшом расстоянии бежали вымуштрованные подразделения легкой и тяжелой пехоты.
– У них нет лучников? – спросил Александрос.– Или пращников, или орудий?
Мрачно улыбнувшись, Милон покачал головой.
– Нет, они считают, что оружие, которое убивает на расстоянии, неблагородное и используют его для защиты и осады. У них есть и лучники, и арбалетчики, но, они, возможно, оставлены для охраны своих обозов.
На расстоянии пятисот ярдов от ожидавшего войска Кимбухлуна герцог Джай остановился, чтобы подровнять ряды для последней атаки и для того, чтобы подтянуть свою пехоту, так как он хорошо знал, что только пехота могла завершить и укрепить победу.
Граф Халтук подвинулся на своем черном коне к серому жеребцу герцога.
– С Вашего разрешения, милорд, кажется, что у них ряды углубились в центре. У меня тяжелые предчувствия.
Герцог Джай был в хорошем настроении, и в его голове не было ни тени сомнения и тревоги, прозвучавшей в голосе юного графа. Он засмеялся и хлопнул себя по набедреннику.
– Ты слишком впечатлительный, братец. Конечно, герцог Джефри углубил свой центр, но сделал это за счет флангов. Пехотинцы и уланы имеют свои приказы. Когда мы ударим в центр, они атакуют силами флангов. Я займу Хагунзбурк в течение месяца, наш дорогой лорд будет отомщен, а ты и Мартун станете значительно богаче. А сейчас подтяни своих людей и перестань дрожать.
Они двигались быстрым шагом, а горнисты и барабанщики наигрывали боевой марш, следуя за пехотой. Когда конники перешли на медленную рысь, трубачи закинули трубы за спины, отстегнули щиты и вытащили мечи, а барабанщики продолжали отбивать ритм.
Герцог Джай ожидал действий оборонявшихся и поэтому не был встревожен, когда град стрел обрушился на его отряд. Джай не растерялся и, нагнувшись в седле, пришпорил коня, ибо для того, чтобы избегнуть смертельного дождя, необходимо было как можно ближе подойти к вражеским рядам.
Рог проиграл сигнал, и надвигающийся отряд ощетинился сталью и перешел на галоп. Гул от звона десятков тысяч подков был ясно слышен Милону и Александросу в их пункте, высоко над долиной на холме. Крики и боевые кличи потерялись в общем шуме, и все скрылось в клубах пыли.
Живое цунами обрушилось на первые ряды копейщиков; с грохотом докатившееся до наблюдателей на холме лязганье металла, крики людей, ржание лошадей... Линии оборонявшихся поднялись внутрь... внутрь... внутрь..., а затем бросились вперед, усиленные подкреплением, тогда как правое и левое крыло спустилось вниз, окружив переламываемых и кромсаемых всадников. В верху долины, на север, остатки двенадцатитысячной пехоты, образовав некое подобие ежа, прикрытого щитами, ощетинившегося копьями и пиками, оборонялись от эскадронов катафрактосов Конфедерации и Конных Кланов. Уцелевшие уланы, все Вольные Бойцы, почувствовав поражение, бросились к обозу, крича о происходящей беде.
Те из обозников, которым была дорога жизнь, бросились рубить упряжи мулов, чтобы схватиться потом с лучниками и арбалетчиками за обладание мулами, как и уланы, которым пришлось защищать своих коней. Эта стычка все еще продолжалась, когда основная часть кавалерии Конфедерации под командованием суб-стратегоса Портоса обрушилась на них.
Когда Верховный Владыка и его свита спустились на поле битвы, то уже почти все дворяне трех государств были либо убиты, либо умирали. Вправо от центра поля, в окружении, развевались дырявые флаги Трамбусбурка и Гетзбурка.
Под ними около десяти дворян и несколько сотен оставшихся в живых солдат и драгун, израненные, окровавленные, стояли насмерть.
По указу Милона, герольд Кимбухлуна подъехал к ним. Опустив поводья, он объявил о предложении перемирия и сообщил о том, что его лорд желает переговорить с герцогом Джаем.
На это ему ответили, что так как герцог Джай умер несколько минут назад, то это затруднительно, но если герцог согласен на переговоры с графом, ему возможность будет предоставлена. В любом случае перемирие приветствуется, заявил ответчик.
Через два часа говоривший, все еще в пыльных, мятых и изрубленных доспехах, сидел за столом напротив Верховного Владыки Конфедерации. Между ними лежали их скрещенные мечи в ножнах, означая перемирие.
– Я жду Вашего ответа, граф Халтук,– спокойно сказал Милон.– Или Вы хотите обсудить мое предложение со своими товарищами?
Молодой граф собирался ответить, но из его пересохшего рта послышалось всхлипывание.
Герцог Джефри, сидевший рядом с Милоном, подтолкнул к нему кубок с вином, заметив иронически:
– О, братец, брось выдрючиваться и сделай пару глотков, промочи горло.
Граф сделал пару глотков и потом с явным недоверием в голосе спросил:
– Вы действительно это имеете в виду? Это не грубая шутка или ловушка?
– Да, граф Халтук, именно это. Если Вы и другие дворяне поклянетесь на мече никогда не поднимать руку на Эллинойскую Конфедерацию, они могут спокойно убираться из этого герцогства. Вы можете оставить свое оружие и столько личных вещей, сколько унесет мул. Если его нет, то я могу дать.
Рыжеволосый мальчик, ему было не больше восемнадцати лет, как отметил Милон, покачал головой в радостном удивлении.
– Вы очень добры, милорд. Я уверен, что граф Арту и все остальные согласятся со мной, но что будет с нашими солдатами и Вольными Бойцами?
Милон улыбнулся.
– Они свободны, как и Вы, или могут вступить в мою армию. А что касается доброты, то это легко и приятно быть добрым с любым человеком, который так доблестно сражается.
Лицо молодого дворянина покраснело.
– Это добрые и вежливые слова, лорд Милон. Когда и где должны быть выплачены наши выкупы... и какова будет их величина?
– Я не требую выкупа,– спокойно сказал Милон.– И моя армия не сделает ни шагу на территорию Питзбурка или Йоркбурка, пока вы будете верны клятве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Милон, лорд Александрос, лейтенант Морского Владыки Янекос сидели на наблюдательном посту и следили за приготовлениями к битве.
Герцог Джай, безрезультатно прождав сообщений от своих фланговых разведчиков, около часа назад начал безрассудную атаку. В конце концов, чего было бояться ему, если вся армия герцога Джефри была перед ним как на ладони. Для наблюдателей эта атака была красивым спектаклем – дворяне во главе, их раскрашенные и позолоченные доспехи, развевающиеся плюмажи, трепещущие знамена создали красочный калейдоскоп. За знаменами скакала свита дворян, затем, ряд за рядом, драгуны и уланы Вольных Бойцов, на небольшом расстоянии бежали вымуштрованные подразделения легкой и тяжелой пехоты.
– У них нет лучников? – спросил Александрос.– Или пращников, или орудий?
Мрачно улыбнувшись, Милон покачал головой.
– Нет, они считают, что оружие, которое убивает на расстоянии, неблагородное и используют его для защиты и осады. У них есть и лучники, и арбалетчики, но, они, возможно, оставлены для охраны своих обозов.
На расстоянии пятисот ярдов от ожидавшего войска Кимбухлуна герцог Джай остановился, чтобы подровнять ряды для последней атаки и для того, чтобы подтянуть свою пехоту, так как он хорошо знал, что только пехота могла завершить и укрепить победу.
Граф Халтук подвинулся на своем черном коне к серому жеребцу герцога.
– С Вашего разрешения, милорд, кажется, что у них ряды углубились в центре. У меня тяжелые предчувствия.
Герцог Джай был в хорошем настроении, и в его голове не было ни тени сомнения и тревоги, прозвучавшей в голосе юного графа. Он засмеялся и хлопнул себя по набедреннику.
– Ты слишком впечатлительный, братец. Конечно, герцог Джефри углубил свой центр, но сделал это за счет флангов. Пехотинцы и уланы имеют свои приказы. Когда мы ударим в центр, они атакуют силами флангов. Я займу Хагунзбурк в течение месяца, наш дорогой лорд будет отомщен, а ты и Мартун станете значительно богаче. А сейчас подтяни своих людей и перестань дрожать.
Они двигались быстрым шагом, а горнисты и барабанщики наигрывали боевой марш, следуя за пехотой. Когда конники перешли на медленную рысь, трубачи закинули трубы за спины, отстегнули щиты и вытащили мечи, а барабанщики продолжали отбивать ритм.
Герцог Джай ожидал действий оборонявшихся и поэтому не был встревожен, когда град стрел обрушился на его отряд. Джай не растерялся и, нагнувшись в седле, пришпорил коня, ибо для того, чтобы избегнуть смертельного дождя, необходимо было как можно ближе подойти к вражеским рядам.
Рог проиграл сигнал, и надвигающийся отряд ощетинился сталью и перешел на галоп. Гул от звона десятков тысяч подков был ясно слышен Милону и Александросу в их пункте, высоко над долиной на холме. Крики и боевые кличи потерялись в общем шуме, и все скрылось в клубах пыли.
Живое цунами обрушилось на первые ряды копейщиков; с грохотом докатившееся до наблюдателей на холме лязганье металла, крики людей, ржание лошадей... Линии оборонявшихся поднялись внутрь... внутрь... внутрь..., а затем бросились вперед, усиленные подкреплением, тогда как правое и левое крыло спустилось вниз, окружив переламываемых и кромсаемых всадников. В верху долины, на север, остатки двенадцатитысячной пехоты, образовав некое подобие ежа, прикрытого щитами, ощетинившегося копьями и пиками, оборонялись от эскадронов катафрактосов Конфедерации и Конных Кланов. Уцелевшие уланы, все Вольные Бойцы, почувствовав поражение, бросились к обозу, крича о происходящей беде.
Те из обозников, которым была дорога жизнь, бросились рубить упряжи мулов, чтобы схватиться потом с лучниками и арбалетчиками за обладание мулами, как и уланы, которым пришлось защищать своих коней. Эта стычка все еще продолжалась, когда основная часть кавалерии Конфедерации под командованием суб-стратегоса Портоса обрушилась на них.
Когда Верховный Владыка и его свита спустились на поле битвы, то уже почти все дворяне трех государств были либо убиты, либо умирали. Вправо от центра поля, в окружении, развевались дырявые флаги Трамбусбурка и Гетзбурка.
Под ними около десяти дворян и несколько сотен оставшихся в живых солдат и драгун, израненные, окровавленные, стояли насмерть.
По указу Милона, герольд Кимбухлуна подъехал к ним. Опустив поводья, он объявил о предложении перемирия и сообщил о том, что его лорд желает переговорить с герцогом Джаем.
На это ему ответили, что так как герцог Джай умер несколько минут назад, то это затруднительно, но если герцог согласен на переговоры с графом, ему возможность будет предоставлена. В любом случае перемирие приветствуется, заявил ответчик.
Через два часа говоривший, все еще в пыльных, мятых и изрубленных доспехах, сидел за столом напротив Верховного Владыки Конфедерации. Между ними лежали их скрещенные мечи в ножнах, означая перемирие.
– Я жду Вашего ответа, граф Халтук,– спокойно сказал Милон.– Или Вы хотите обсудить мое предложение со своими товарищами?
Молодой граф собирался ответить, но из его пересохшего рта послышалось всхлипывание.
Герцог Джефри, сидевший рядом с Милоном, подтолкнул к нему кубок с вином, заметив иронически:
– О, братец, брось выдрючиваться и сделай пару глотков, промочи горло.
Граф сделал пару глотков и потом с явным недоверием в голосе спросил:
– Вы действительно это имеете в виду? Это не грубая шутка или ловушка?
– Да, граф Халтук, именно это. Если Вы и другие дворяне поклянетесь на мече никогда не поднимать руку на Эллинойскую Конфедерацию, они могут спокойно убираться из этого герцогства. Вы можете оставить свое оружие и столько личных вещей, сколько унесет мул. Если его нет, то я могу дать.
Рыжеволосый мальчик, ему было не больше восемнадцати лет, как отметил Милон, покачал головой в радостном удивлении.
– Вы очень добры, милорд. Я уверен, что граф Арту и все остальные согласятся со мной, но что будет с нашими солдатами и Вольными Бойцами?
Милон улыбнулся.
– Они свободны, как и Вы, или могут вступить в мою армию. А что касается доброты, то это легко и приятно быть добрым с любым человеком, который так доблестно сражается.
Лицо молодого дворянина покраснело.
– Это добрые и вежливые слова, лорд Милон. Когда и где должны быть выплачены наши выкупы... и какова будет их величина?
– Я не требую выкупа,– спокойно сказал Милон.– И моя армия не сделает ни шагу на территорию Питзбурка или Йоркбурка, пока вы будете верны клятве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44