Прощай, прощай, прощай... Вил плакал и плакал, но рыдания выходили беззвучными, а слез практически не было. Он держал за руку молчащую женщину, закутанную в светло-синие тени. Ее лицо принадлежало Вирджинии и одновременно Марте. Она печально улыбнулась – и ее улыбка не могла опровергнуть правду, которая была известна им обоим... Прощай, прощай, прощай. Его легкие давно опустели, но он продолжал рыдать, выдавливая из себя остатки воздуха. Теперь Вил видел сквозь женщину оттенки синего и голубого. А потом она исчезла, и то, что он хотел спасти, было потеряно навсегда.
***
Вил проснулся от того, что ему не хватало воздуха. Он сделал такой глубокий выдох и, взглянув на серый потолок, вспомнил рекламу из своего детства. Расхваливались медицинские мониторы: мол, шесть часов утра – самое опасное для здоровья время, и многие люди страдают от остановки дыхания и сердечных приступов как раз перед тем, как проснуться, – и как этого можно избежать, если купить автоматический монитор.
При современном уровне медицины такого случиться не могло. Во-первых, роботы-защитники Елены и Деллы, парящие над домом, вели за ним постоянное наблюдение, во-вторых – Вил кисло улыбнулся, – было десять утра. Он спал почти девять часов – и все равно проснулся, чувствуя себя разбитым.
Вил поплелся в ванную и смыл странную влагу, которую обнаружил возле глаз. Он всегда старался производить впечатление спокойствия и уверенности в собственных силах, особенно на своих клиентов. Это было не слишком трудно: внешне он очень походил на танк, а спокойствие являлось одной из самых характерных черт Вила Бриерсона. За время его долгой карьеры изредка возникали дела, которые заставляли Вила нервничать, но это естественно – кто станет веселиться, когда над головой свистят пули. Вил не раз видел, как у других людей случались нервные срывы. Несмотря на рекламу, которую получали случаи, подобные Канзасскому вторжению, большая часть насильственных смертей в его эру приходилась на скандалы в семьях, когда люди не выдерживали напряжения на работе, или у них не складывалась личная жизнь.
Вил уныло улыбнулся своему изображению в зеркале. Он никогда не думал, что подобная история может произойти с ним самим. Теперь каждый раз перед тем, как проснуться, он блуждал долгими тропами ночных кошмаров. И похоже, что дальше будет только хуже.
Вил распахнул окна, приглашая в дом утренние запахи и звуки. Будь он проклят, если позволит ночным кошмарам парализовать себя. Днем должна зайти Лу. Они обсудят, как ей лучше осуществить проверку оружия выстехов и кого следует допросить следующим. Пока же у него еще оставалось полно работы. Елена была права, предложив внимательно изучить жизнь каждого выстеха после Уничтожения. В особенности ему хотелось узнать подробности о заброшенной колонии Санчеса.
Он едва приступил к работе, когда заявился Хуан Шансон. Собственной персоной.
– Вил, мой мальчик! Мне хотелось поболтать с тобой. Бриерсон впустил гостя, раздумывая над тем, почему выстех предварительно не позвонил ему. Шансон начал быстро расхаживать по гостиной, как всегда, излучая нервную энергию.
– Bias Spanol, Вил?
– Si, – не подумав, ответил Вил; он довольно сносно говорил на испано-негритянском диалекте.
– Buen, – продолжал археолог. – Понимаешь, я чертовски устал от английского. Все время не хватает нужных слов. Могу спорить, некоторые люди считают меня из-за этого дураком.
Вил только успевал кивать. На диалекте Шансон говорил еще быстрее, чем по-английски. Это производило впечатление – хотя далеко не все удавалось разобрать.
Шансон перестал мерить гостиную шагами и ткнул большим пальцем в потолок.
– Я полагаю, наши друзья слышат каждое слово, которое произносится здесь?
– М-м, нет. Идет постоянная фиксация функций моего тела, но без моей команды разговор записываться не будет.
И я попросил Лу позаботиться о том, чтобы Елена не могла подслушивать меня без моего ведома.
Шансон понимающе улыбнулся.
– Ну, они тебе еще и не то пообещают. – Он положил на стол серый продолговатый предмет; на одном из его концов мигнул красный огонек. – Вот теперь можно утверждать, что их обещания окажутся выполненными. Наш разговор не будет записан.
Он жестом пригласил Бриерсона сесть.
– Мы ведь говорили с тобой об Уничтожении, не так ли?
– Si.
Несколько раз. Шансон махнул рукой.
– Конечно. Я со всеми говорил об этом. Только вот кто мне поверил? Пятьдесят миллионов лет назад человеческая раса была погублена. Вил. Разве для тебя это не имеет никакого значения?
Бриерсон откинулся на спинку кресла. Утро было испорчено.
– Хуан, проблема Уничтожения очень важна для меня. Вила выкинули из собственного времени почти за столетие до этого. Именно тогда умерли в его сердце Вирджиния, Анна и В. В. Бриерсон-младший, хотя из их биографий Вил знал, что они дожили до начала двадцать третьего века. Его самого протащили через сто тысяч лет, теперь он жил в пятидесятом мегагоду. Даже и без Уничтожения он находился в таком далеком будущем, про которое никто в его время и не думал. Предполагалось, что человеческая раса к этому моменту уже прекратит свое существование.
– Многие выстехи, – продолжал Вил, – не верят во вторжение инопланетян. Алиса Робинсон полагает, что человеческая раса вымерла ближе к концу двадцать третьего века. Кроме того, если вторжение произошло на самом деле, было бы множество беженцев. Однако никто из нас ни разу никого не видел – кроме последних выстехов из 2201 и 2202 годов.
Шансон презрительно фыркнул.
– Робинсоны самые настоящие идиоты! Они подгоняют факты под свои слюнявые теории. Я провел тысячи лет в реальном времени, пытаясь разобраться в этой проблеме, Вил. Я исследовал каждый квадратный сантиметр Земли и Луны при помощи всех известных человеку методик. Билл Санчес проделал аналогичную работу с остальными планетами Солнечной системы. Я переговорил со спасенными низтехами; большинство выстехов считают меня помешанным – им кажется, что я злоупотребляю их гостеприимством. Я не понимаю многого в собственной теории об инопланетянах, но кое в чем мне удалось разобраться. Из двадцать первого века не было беженцев потому, что инопланетяне умели блокировать действие генераторов пузырей; у них имелась более мощная версия поля подавления Вачендона. Уничтожение человечества не имело ничего общего с ядерной войной двадцатого века – все было кончено за несколько недель. У меня есть рисунки, высеченные на камнях в Норкроссе, они относятся к 2230 году. Судя по всему, с самого начала войны инопланетяне использовали какое-то специальное, действующее только на людей оружие. С другой стороны, запись на ванадии, которую Билли Санчес обнаружил на спутнике Сатурна, по-видимому, относилась к более позднему времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101