Волейбольные площадки и костры превратились в отдельные маяки света в океане мрака. Блюменталь присел на корточки рядом с Бриерсоном.
– Как только почувствуешь покалывание в ногах, советую сразу встать и походить. Тогда боль будет терпимее.
Вил кивнул. Такой совет давали всем пострадавшим от парализующего выстрела – в тех случаях, когда не было затронуто сердце.
– Боже мой. Вил, что произошло? – Любопытство в голосе Рохана смешалось со смущением.
Бриерсон глубоко вздохнул; угли ярости еще продолжали тлеть.
– Ты ведь никогда не видел, Рохан, чтобы я терял самообладание, не правда ли?
Мир опустел. Все, кого он любил, исчезли.., и их место в душе занял гнев, какого Вил до сих пор еще не знал. Он покачал головой. Ему и не снилось, насколько сильно мешает жить ненависть.
С минуту они сидели молча. В ногах Вила началось крайне неприятное покалывание. Никогда ему не приходилось видеть, чтобы последствия парализующего удара улетучивались так быстро; наверняка это еще одно достижение выстехов.
– Посмотрим, смогу ли я ходить, – пробормотал он и поднялся, опираясь на плечи Блюменталя и Дазгубты.
– Здесь есть тропинка, – сказал Блюменталь. Они медленно двинулись по тропинке, уходящей вниз, в сторону от большой лужайки. Крики и смех постепенно стихли, и вскоре самым громким звуком стал стрекот насекомых. Здесь чувствовался сладковатый запах – цветов? – которого Вил никогда не замечал в городе Королевых. Воздух был прохладным, у него даже немного замерзли ноги – в тех местах, где восстанавливалась чувствительность.
Сначала Виду приходилось сильно опираться на Блюменталя и Рохана. Ноги казались бесполезными обрубками, коленные суставы плохо слушались. Через пятьдесят метров он вновь обрел способность ощущать камешки на тропинке и уже мог выбирать место, куда лучше поставить ногу.
Ночь выдалась ясной и безлунной. Света звезд, однако, было достаточно, чтобы смутно различить слабое свечение между ними... Млечный Путь? Вил посмотрел на небо впереди. Бледный свет показался ему странно ярким. Он падал с востока широкой полосой, которая постепенно сужалась и тускнела. Восток? Неужели мегагоды изменили и это? Вил споткнулся и сразу почувствовал, что руки его спутников сжались сильнее, не давая ему упасть. Он поднял взгляд еще выше и увидел настоящий Млечный Путь, перерезавший небо совсем в другом направлении.
Блюменталь усмехнулся.
– В ваше время в зонах Лагранжа не происходило ничего интересного, не так ли?
– На орбитах L4 и L5 были населенные станции. Они выглядели, как очень яркие звезды.
Если запустить в небо побольше всякого барахла, можно будет заметить не просто несколько новых звезд. В его времена на Луне жили миллионы людей. Всю тяжелую промышленность Земли постепенно перевели на Луну. Появилось слишком много отходов. Нельзя бесконечно производить, не отравляя окружающую среду. Рано или поздно последствия начнут сказываться.
Теперь Вил вспомнил, что говорили Елена и Марта.
– Сейчас там остались только пузыри.
– Да. Свечение вызвано отнюдь не промышленными отходами – те давно уже ?смыты? влиянием третьих тел. Теперь это самое подходящее место для хранения оборудования и размещения аппаратуры слежения.
Интересно, подумал Вил, сколько тысяч пузырей должно там находиться, чтобы свет получился таким ярким. Он знал, что Елена до сих пор держит значительную часть своего оборудования вне Земли. Сколько миллионов тонн грузов крутится там, на лунной орбите? И сколько еще путешественников по времени остаются в стасисе, не заметив посланий Королевых, оставленных ими в разных эпохах? Этот свет действительно был призрачным.
Они прошли еще несколько сотен метров на восток. Постепенно координация движений восстановилась, и Вил смог шагать без посторонней помощи, лишь изредка спотыкаясь о небольшие камешки и корни деревьев. Его глаза полностью адаптировались к темноте. Цветы светлых оттенков украшали кусты, и временами сладковатый запах становился сильнее. Интересно, подумал. Вил, естественного ли происхождения та дорожка, по которой они идут. Он рискнул оторвать взгляд от земли – его походка все еще была не совсем уверенной, – чтобы посмотреть вверх. Как и следовало ожидать, он увидел темные очертания роботов-защитников у себя над головой.
Тропинка начала отклоняться к югу, к голым скалам, которые шли вдоль гряды холмов. Снизу доносился тихий плеск воды. Будто на озере Мичиган в спокойную ночь. Не хватало только комаров, чтобы он почувствовал себя совсем как дома.
Долгое молчание прервал Блюменталь:
– Вы были одним из моих любимых героев, Вил Бриерсон.
Вил почувствовал, что выстех улыбается.
– Что?
– Да. Вы и Шерлок Холмс. Я читал все романы, которые написал ваш сын.
Билл написал.., обо мне?
Грин-Инк сообщил Вилу, что его сын стал писателем, но Бриерсон так и не успел посмотреть, что представляют собой его произведения.
– Сами приключения были вымыслом, но вы всегда оставались главным героем. Ваш сын писал романы, сделав предположение, что Дерек Линдеманн не сумел вас запузырить. Он написал почти тридцать романов; ваши приключения продолжались вплоть до конца двадцать второго века.
– Дерек Линдеманн? – переспросил Дазгубта. – Кто... А, понятно.
Вил кивнул.
– Да, Рохан. – Паршивый Дерек Линдеманн. Парнишка. – Тот тип, которого я пытался сейчас убить.
В этот момент собственная ярость показалось Вилу бессмысленной. Он печально улыбнулся в темноте. Подумать только – Билли придумал ему искусственную жизнь вместо той, которой его лишили. Видит бог, он обязательно прочитает эти романы!
Вил посмотрел на выстеха.
– Я рад, что вам доставили удовольствие мои приключения, Тюнк. Полагаю, вам удалось перерасти это детское увлечение. Кажется, вы занимались строительным бизнесом?
– Верно. Если бы я захотел стать полицейским, это было бы очень трудно сделать. Во второй половине двадцать второго столетия на миллион населения приходилось менее одного полицейского, а в сельских местностях и того меньше. Преступления стали невероятно редкой штукой.
Вил улыбнулся. У Блюменталя был странный певучий акцент. Никто из выстехов так не говорил. Во времена Вила разница в произношении уже размывалась; средства связи и быстрота передвижения окончательно разрушили границы. Блюменталь вырос в космосе, в нескольких днях пути от Земли.
– Кроме того, мне больше хотелось строить, чем защищать людей. В начале двадцать третьего века мир изменялся невероятно быстро. Бьюсь об заклад, что за первое десятилетие двадцать третьего века было сделано больше изобретений, чем за все предыдущие столетия вплоть до двадцать второго. Вы заметили разницу между продвинутыми путешественниками?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101