ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– крикнула она и снова швырнула трубку.
Сэм выскочил из комнаты и понесся в сторону спальни. Вирджиния отключила телефон.
11
Семестр начался, и кампус снова заполнился студентами. На центральной площади возобновились ежедневные студенческие сборища, из открытых окон общежития доносились оглушительные звуки рока, а каждую субботу проходили игры с участием «Лонгхорнов».
Вирджиния со скамейки у дома слышала, как накаляются игровые страсти: потрескивание динамиков, африканские ритмы марширующих музыкантов, вопли болельщиков и завывание стадиона, подобного грандиозному скотному двору.
Вирджиния же занималась тем, что вела занятия, посещала собрания, встречалась с коллегами у копировального аппарата. Она была весьма энергичным и популярным преподавателем, на ее занятия с удовольствием и помногу записывались студенты, а в нынешнем семестре она с особой активностью включилась в работу, согласившись на дополнительные часы. До первого учебного дня она сидела в читальном зале университетской библиотеки и обновляла свои лекции, включая в них новый материал.
Вирджинии всегда доставляло особое удовольствие то, что ее преподавательский имидж придавал ей дополнительную привлекательность и обаяние. Она обычно появлялась в аудитории в ковбойских ботинках и джинсах, с большими покачивающимися серьгами, в которых отражался яркий свет техасского солнца. Теперь же она добавила к привычному образу и кое-что еще: немного косметики, немного духов, в общем, чуть-чуть больше женственности.
Несмотря на то что Вирджиния не поощряла в студентах никаких вольностей по отношению к себе, в принципе она была не против того, чтобы в течение каждого семестра парочка не самых прилежных учеников начинала потихоньку на нее западать. Да и что страшного может быть в том, что какой-нибудь девятнадцатилетний студент в широченных шортах и бейсболке начнет робко ошиваться у дверей ее кабинета, изо всех сил пытаясь придумать вопрос поинтереснее?
Однако в этом семестре, что бы Вирджиния ни делала, все ее студенты, девушки и парни, сидели сгорбившись на стульях, что-то рассеянно чертили в блокнотах или, неуклюже подперев голову рукой, тихонько дремали. Никто не задавал ей вопросов, никто не тянул руку, чтобы выступить с докладом. Никто не приходил на консультацию, никто не представлял работы в срок.
В течение нескольких первых недель Вирджиния пыталась сломить их апатию, доходила даже до того, что отчитывала студентов, но потом ей надоело бороться, и она стала сама отвечать на собственные вопросы, пропускать часы консультаций и не обращать внимание на то, что курсовые работы сдают значительно позже назначенного срока. Она объясняла это тем, что у нее начался «застойный семестр». Вирджиния слышала о подобном от старых профессоров, которые рассказывали, что бывают такие «пустые» периоды, когда, что бы вы ни делали, ничто не способно вызвать интерес студентов.
А после того как завершилась первая неделя занятий, по традиции заполненная пестротой встреч с возвратившимися из отпуска коллегами и головокружительным обменом впечатлениями, Вирджиния обнаружила вдруг, что сотрудники ее факультета так же, как и студенты, далеко не жаждут общения с ней. Вначале ее приглашали на ленч, на выпивки, на обеды и вечеринки, но в конце концов все складывалось как-то так, что все мероприятия отменялись.
В тех крайне редких случаях, когда она все-таки оказывалась в компании за ленчем или за чашкой кофе, никто не пытался вовлечь ее в беседу, никто с ней не заговаривал, и, как правило, Вирджиния стояла одинокая и брошенная всеми где-нибудь в уголке с бокалом коктейля в руке. Она пыталась отнести возникшие трудности за счет излишнего такта друзей и коллег в связи с ее сложной личной ситуацией и шатким положением в университете. Конечно, все на факультете знали, что получение ею места в штате под вопросом и что от нее ушел Чип. С их точки зрения, убеждала себя Вирджиния, я не более чем несчастная жертва с разбитым сердцем. Меня просто стараются не замечать.
И все же она не могла отделаться от чувства, что за ней постоянно следят. Даже во время занятий, когда за Вирджинией действительно следили, хоть и с полнейшим безразличием, ее студенты, у нее возникало ощущение, что позади стоит кто-то или что-то и внимательно смотрит в спину. Естественно, стоило Вирджинии оглянуться, она никого не обнаруживала. Проходя по историческому факультету, она ожидала, что в любой момент кто-то положит ей на плечо руку. А пересекая центральную площадь кампуса, испытывала такое чувство, что кто-то вот-вот ее нагонит.
Дома Вирджиния не выключала свет даже днем и ящиками покупала лампочки. Заходя в ванную, чтобы принять душ, запирала за собой дверь и никогда не задвигала занавеску. Чтобы не проснуться среди ночи и не мучиться потом жуткой бессонницей, Вирджиния не ложилась спать до тех пор, пока не начинала буквально валиться с ног, и порой засыпала не в кровати, а прямо на диване. Или же принимала пару таблеток снотворного, из-за чего утром чувствовала себя совершенно разбитой.
По крайней мере таблетки давали Вирджинии уверенность в том, что ничто, никакой устрашающий демон, пляшущий у нее на груди, не способен ее разбудить, и все равно даже после приема таблеток ей снились неприятные сны. Не кошмары в прямом смысле слова, от которых она просыпалась бы в холодном поту, а сны, ни один из которых Вирджиния не могла вспомнить, проснувшись утром, но которые оставляли после себя ощущение чего-то неопределенно жуткого.
По вечерам она сидела в пижаме за столом перед светящимся экраном ноутбука и пыталась работать над книгой. Писать становилось все труднее, почти так же, как и преподавать. Предложения выстраивались сами собой, но в них не было души. Все, что появлялось на маленьком экране ноутбука, казалось само собой разумеющимся, банальным и бессмысленным. Те прозрения, что поразили ее несколько месяцев назад как нечто, способное произвести настоящий переворот в науке, теперь производили впечатление наивных повторений давно известного, взятых из курсовой работы далеко не самого талантливого студента. Снова и снова, напечатав предложение, абзац, даже целую страницу, Вирджиния с отвращением прочитывала их, затем выделяла «мышкой» и стирала одним решительным нажатием пальца.
Как-то поздним сентябрьским вечером она сидела за ноутбуком в совершенно темной комнате. Наверное, впервые за все время Вирджиния не стала зажигать свет. Она задернула все шторы, за исключением одной-единственной – над рабочим столом, чтобы иметь возможность иногда перевести взгляд с экрана компьютера на огни небоскребов в центре города. Единственным источником света в комнате служил пульсирующий свет компьютерного экрана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47