Они были похожи на фольклорный ансамбль — главным образом потому, что выменяли одежду у одного такого ансамбля, предложив взамен еду. На всех этой одежды не хватило, и остальное русофилы сшили сами. Эти рубахи и сарафаны были попроще, но вполне вписывались в общий пейзаж.
Следом за русофилами толпой валили просто дачники, которые работали под героев «дачного бунта» и потому нарядились соответственно — босые ноги девушек, голые торсы парней, нездешний бронзовый загар, живописные лохмотья отдельных особенных оригиналов, а вместо оружия и знамен — косы, топоры и вилы.
Замыкали колонну валькирии в боевых нарядах, и это было гораздо круче, чем все, что горожане наблюдали раньше. Нагие груди новых амазонок — это само по себе впечатляет, особенно в таком количестве. Но куда больший эффект произвело на всех оружие валькирий — копья из цельных стволов молодых деревьев, луки и колчаны со стрелами, а еще — настоящие мечи, которые были изготовлены на крупнейших машиностроительных заводах столицы в самые горячие дни «дачного бунта».
Машиностроители тоже хотели есть, и дачники охотно давали им еду в обмен на оружие. А чтобы не было проблем с боеприпасами, заказывали все больше луки, арбалеты, копья, кинжалы и мечи.
Но особенно поразила всех, конечно, Жанна Аржанова. Все валькирии вошли в город пешей колонной, и только она одна возвышалась над строем, потому что, в одном белом пареу на бедрах и с мечом на поясе, ехала верхом на верблюде, который смотрел по сторонам с неописуемой гордостью.
40
Верблюда изловили возле Белого Табора накануне вечером. Валькирии еще не устали любоваться новорожденным жеребенком, когда в лесу раздалась стрельба, и Жанна с автоматом наперевес повела отряд в бой против неизвестного врага. Надо же было разобраться, кто смеет нарушать тишину и покой в такое время, когда радио, захлебываясь от восторга, повествует о восстановлении всеобщего мира.
Оказалось, ничего страшного не произошло. Просто кто-то — по одной версии, дикие партизаны, а по другой, заскучавшие самооборонщики — решили поохотиться на верблюда.
Верблюд неожиданно выскочил из леса прямо на людей, и те — наверное, от удивления — по нему не попали, хотя истратили кучу драгоценных боеприпасов.
Подоспевшие валькирии быстро навели порядок. Они дали полный отлуп самооборонщикам, которые валили все на партизан, и немножко погонялись по лесу за партизанами, с которыми так и не удалось вступить в переговоры, чтобы узнать их версию.
Гораздо дольше пришлось бегать за верблюдом, который очень испугался стрельбы.
Но верблюд был ручной — возможно даже тот самый, на котором гарцевала Жанна Аржанова в день исторического нападения на зоопарк. Недаром он в конце концов сдался именно Жанне. И Жанна решила все-таки ехать в город. Идти пешком она, может быть, и поленилась бы — но на верблюде совсем другое дело. А главное — понты дороже денег. Ни у кого нет верблюда, а у меня есть.
Опасно? Конечно, опасно. Поэтому надо брать с собой весь отряд валькирий. А чтобы и им не пострадать в бурлящем городе, требуется боевое прикрытие.
Короче, когда к утру по радио сообщили о полной победе сил мира и прогресса во главе с Гариным, среди трудящихся масс Белого Табора уже была проведена разъяснительная работа, суть которой сводилась к тому, что без героев «дачного бунта» и победа не победа, и парад не парад.
Злые языки говорили, будто иеромонах Серафим испугался, что его забудут при награждении непричастных и именно поэтому не просто присоединился к парадной колонне, но и проник со своими присными в ее голову. Сам Серафим, однако, утверждал, что у него была другая цель — оборонить соратников силой Божьей от всех невзгод, которые могут встретиться в городе, преисполненном вражды.
Настоящие герои «дачного бунта» остались дома — то есть в Белом Таборе и в патрулях, охраняющих дачи. Это были самые дисциплинированные бойцы отрядов самообороны. Парадная колонна утащила за собой часть автоматчиков, но многие не двинулись с места, хорошо помня приказ Гарина — охранять табор и сельхозугодья.
Между тем, дачники сходили в город не зря. Именно увидев на Красной площади одетых по-боевому валькирий в парадном строю, многие москвичи окончательно поверили в победу революции.
Под восторженные вопли горожан, в честь праздника оживленно уничтожающих последние запасы синтетического топлива, известного под названием «этиловый спирт», парадная колонна прошествовала через город с запада на восток, от Белого Табора до Порта Неприкаянных Душ, где упомянутые души толпились по обоим берегам Москвы-реки и лихорадочно строили плоты, чтобы поскорее отправиться в Шамбалу.
Здесь сообщениям о победе хороших над плохими никто не верил. А если кто и верил, то все равно считал нужным перестраховаться. Вести из Шамбалы самые благоприятные — там никто не воюет, не рвется к власти, не убивает друг друга и главное — не голодает.
Айда все в Шамбалу!
Валькирий тоже очень звали в Шамбалу, и Жанна не стала возражать, когда некоторые из ее соратниц поддались на уговоры. Но сама она отказалась.
— Мой корабль предпочитает пустыни, — сообщила она, похлопывая верблюда по шее.
— Если найдете где-нибудь пустыню, зовите — прискачу немедленно.
После этих слов верблюда немедленно окрестили Титаником, не обращая внимания на протесты Жанны, которая, очевидно, придерживалась девиза: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет».
В отместку она назвала только что спущенный на воду плот «Лузитанией», а когда ее спросили, что это значит и чем это грозит, пояснила:
— «Лузитания» — это пассажирский лайнер, который немцы потопили торпедой в первую мировую войну. Жертв было не меньше, чем на «Титанике».
— Ну, где ты тут найдешь немцев, да еще с торпедами, — усомнились граждане, отплывающие на свежепоименованном плоту.
— Как это где найдешь немцев? — возмутился с берега высокий рыжеволосый тип в круглых очках, говорящий с характерным акцентом. — Я, например, немец!
— А торпеда у тебя есть? — поинтересовались с «Лузитании».
— Нет, — развел руками немец.
— Тогда заткнись, — посоветовали речные волки, и немец замолчал.
Жанна слушала весь этот диалог, возвышаясь над народом между горбами верблюда, и когда плот удалился на порядочное расстояние, обратилась у рыжему с вопросом:
— Ты правда немец?
— Если хочешь, я могу показать паспорт. Я турист из ФРГ и уже предъявил иск вашему правительству, которое лишает меня возможности вернуться на родину.
— Ну и как успехи?
— Нет никаких успехов, — помотал головой немец. — Правительство именно теперь свергнули, а я убежал, потому что не люблю, когда революция. То есть, боюсь.
Когда революция, ваши русские всегда первыми бьют немцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Следом за русофилами толпой валили просто дачники, которые работали под героев «дачного бунта» и потому нарядились соответственно — босые ноги девушек, голые торсы парней, нездешний бронзовый загар, живописные лохмотья отдельных особенных оригиналов, а вместо оружия и знамен — косы, топоры и вилы.
Замыкали колонну валькирии в боевых нарядах, и это было гораздо круче, чем все, что горожане наблюдали раньше. Нагие груди новых амазонок — это само по себе впечатляет, особенно в таком количестве. Но куда больший эффект произвело на всех оружие валькирий — копья из цельных стволов молодых деревьев, луки и колчаны со стрелами, а еще — настоящие мечи, которые были изготовлены на крупнейших машиностроительных заводах столицы в самые горячие дни «дачного бунта».
Машиностроители тоже хотели есть, и дачники охотно давали им еду в обмен на оружие. А чтобы не было проблем с боеприпасами, заказывали все больше луки, арбалеты, копья, кинжалы и мечи.
Но особенно поразила всех, конечно, Жанна Аржанова. Все валькирии вошли в город пешей колонной, и только она одна возвышалась над строем, потому что, в одном белом пареу на бедрах и с мечом на поясе, ехала верхом на верблюде, который смотрел по сторонам с неописуемой гордостью.
40
Верблюда изловили возле Белого Табора накануне вечером. Валькирии еще не устали любоваться новорожденным жеребенком, когда в лесу раздалась стрельба, и Жанна с автоматом наперевес повела отряд в бой против неизвестного врага. Надо же было разобраться, кто смеет нарушать тишину и покой в такое время, когда радио, захлебываясь от восторга, повествует о восстановлении всеобщего мира.
Оказалось, ничего страшного не произошло. Просто кто-то — по одной версии, дикие партизаны, а по другой, заскучавшие самооборонщики — решили поохотиться на верблюда.
Верблюд неожиданно выскочил из леса прямо на людей, и те — наверное, от удивления — по нему не попали, хотя истратили кучу драгоценных боеприпасов.
Подоспевшие валькирии быстро навели порядок. Они дали полный отлуп самооборонщикам, которые валили все на партизан, и немножко погонялись по лесу за партизанами, с которыми так и не удалось вступить в переговоры, чтобы узнать их версию.
Гораздо дольше пришлось бегать за верблюдом, который очень испугался стрельбы.
Но верблюд был ручной — возможно даже тот самый, на котором гарцевала Жанна Аржанова в день исторического нападения на зоопарк. Недаром он в конце концов сдался именно Жанне. И Жанна решила все-таки ехать в город. Идти пешком она, может быть, и поленилась бы — но на верблюде совсем другое дело. А главное — понты дороже денег. Ни у кого нет верблюда, а у меня есть.
Опасно? Конечно, опасно. Поэтому надо брать с собой весь отряд валькирий. А чтобы и им не пострадать в бурлящем городе, требуется боевое прикрытие.
Короче, когда к утру по радио сообщили о полной победе сил мира и прогресса во главе с Гариным, среди трудящихся масс Белого Табора уже была проведена разъяснительная работа, суть которой сводилась к тому, что без героев «дачного бунта» и победа не победа, и парад не парад.
Злые языки говорили, будто иеромонах Серафим испугался, что его забудут при награждении непричастных и именно поэтому не просто присоединился к парадной колонне, но и проник со своими присными в ее голову. Сам Серафим, однако, утверждал, что у него была другая цель — оборонить соратников силой Божьей от всех невзгод, которые могут встретиться в городе, преисполненном вражды.
Настоящие герои «дачного бунта» остались дома — то есть в Белом Таборе и в патрулях, охраняющих дачи. Это были самые дисциплинированные бойцы отрядов самообороны. Парадная колонна утащила за собой часть автоматчиков, но многие не двинулись с места, хорошо помня приказ Гарина — охранять табор и сельхозугодья.
Между тем, дачники сходили в город не зря. Именно увидев на Красной площади одетых по-боевому валькирий в парадном строю, многие москвичи окончательно поверили в победу революции.
Под восторженные вопли горожан, в честь праздника оживленно уничтожающих последние запасы синтетического топлива, известного под названием «этиловый спирт», парадная колонна прошествовала через город с запада на восток, от Белого Табора до Порта Неприкаянных Душ, где упомянутые души толпились по обоим берегам Москвы-реки и лихорадочно строили плоты, чтобы поскорее отправиться в Шамбалу.
Здесь сообщениям о победе хороших над плохими никто не верил. А если кто и верил, то все равно считал нужным перестраховаться. Вести из Шамбалы самые благоприятные — там никто не воюет, не рвется к власти, не убивает друг друга и главное — не голодает.
Айда все в Шамбалу!
Валькирий тоже очень звали в Шамбалу, и Жанна не стала возражать, когда некоторые из ее соратниц поддались на уговоры. Но сама она отказалась.
— Мой корабль предпочитает пустыни, — сообщила она, похлопывая верблюда по шее.
— Если найдете где-нибудь пустыню, зовите — прискачу немедленно.
После этих слов верблюда немедленно окрестили Титаником, не обращая внимания на протесты Жанны, которая, очевидно, придерживалась девиза: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет».
В отместку она назвала только что спущенный на воду плот «Лузитанией», а когда ее спросили, что это значит и чем это грозит, пояснила:
— «Лузитания» — это пассажирский лайнер, который немцы потопили торпедой в первую мировую войну. Жертв было не меньше, чем на «Титанике».
— Ну, где ты тут найдешь немцев, да еще с торпедами, — усомнились граждане, отплывающие на свежепоименованном плоту.
— Как это где найдешь немцев? — возмутился с берега высокий рыжеволосый тип в круглых очках, говорящий с характерным акцентом. — Я, например, немец!
— А торпеда у тебя есть? — поинтересовались с «Лузитании».
— Нет, — развел руками немец.
— Тогда заткнись, — посоветовали речные волки, и немец замолчал.
Жанна слушала весь этот диалог, возвышаясь над народом между горбами верблюда, и когда плот удалился на порядочное расстояние, обратилась у рыжему с вопросом:
— Ты правда немец?
— Если хочешь, я могу показать паспорт. Я турист из ФРГ и уже предъявил иск вашему правительству, которое лишает меня возможности вернуться на родину.
— Ну и как успехи?
— Нет никаких успехов, — помотал головой немец. — Правительство именно теперь свергнули, а я убежал, потому что не люблю, когда революция. То есть, боюсь.
Когда революция, ваши русские всегда первыми бьют немцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83