Труп принадлежал одному из «рюриковцев», а в истерике бился, разумеется, Серафим.
Часа через два, когда к нему вернулась способность отвечать на вопросы и связно излагать свои мысли и суждения, прояснилась и первопричина всех несчастий. Серафим утверждал, что на его глазах в ста метрах от руоповской засады похитили молодую женщину.
— Номер машины запомнил? — спросили у Серафима прежде всего.
В ответ он энергично затряс головой и заикаясь вымолвил:
— Н-н-нет.
— А марку хотя бы. И цвет.
— Нет. Не знаю. Я в машинах не разбираюсь.
— Отечественная или иномарка?
— Иномарка, наверное. Не знаю.
— Цвет, — настаивали допрашивающие.
— Светлый. Серый, кажется. Или серебристый.
А может, и не серый. А может, и не было никакой машины. Во всяком случае, подробности похищения, красочно описанные Серафимом, наводили руоповцев на мысль, что все это мальчику приснилось, пригрезилось или приглючилось.
На том бы и порешили, но один из наблюдателей вспомнил, что серебристо-серая машина с двумя пассажирами действительно стояла в переулке. Номер ее, однако, не записали, поскольку она находилась вне зоны оперативной ответственности засады и группы захвата — но зато наблюдатель уверенно назвал марку: «Вольво».
Впрочем, все эти потуги напоминали махание кулаками после драки. От этой машины даже след простыл, и начальнику РУОП Санкт-Петербурга осталось только стучать кулаком по столу и орать громовым голосом:
— Какие вы, к гребаной матери, профессионалы?! Элитная служба, трах твою мать! На ваших глазах бабу заталкиваю в машину и увозят, а вы даже не видите. Глаза пропили?!
Участники засады пытались оправдаться тем, что в их задачу не входила охрана каких-то посторонних баб и им вообще не полагалось видеть, что творится на улице — но эти отмазки начальство не убеждали. Руоповцы, проворонившие происшествие, которое привело в конечном счете к побоищу с человеческими жертвами и серьезным материальным ущербом, могли оправдаться только одним способом — доказав, что этого самого происшествия не было в помине, а стрельба явилась следствием недоразумения, которое возникло по вине бандитов из группировки Варяга. Для этого требовалось дискредитировать показания Серафима Данилова перед руководством и перед прессой, и про похищенную женщину попросту забыть.
Пленница
Как только Ира Лубенченко села в машину, похититель надавил на поршень шприца, вогнав журналистке под лопатку все его содержимое.
Естественно, там был не яд, а снотворное.
Операция была проведена мастерски, хотя совершалась спонтанно, без подготовки, на глазах сотрудников элитной правоохранительной службы.
Здесь имел место тонкий психологический расчет. РУОП имел четкую конкретную задачу — задержать Томилина. Люди Варяга хотели того же. Следовательно, тем и другим не было никакого дела до событий, происходящих в ста метрах от Томилинского дома, к тому же внешне ничуть не похожих на преступление. Просто встретились мужчина и женщина, обнялись, сели в машину и укатили.
Пацан мог все испортить. Конечно, не следовало проводить операцию прямо на его глазах — но выхода не было. Если бы Ирина прошла мимо машины, перехватить ее без шума стало бы гораздо труднее — практически невозможно. Пришлось идти на риск.
Без шума все-таки не обошлось, и «платоновцам» очень повезло, что ребята из «Рюрика», подвешенные между «простым» и «суровым» наказанием, неадекватно отреагировали на вопли обезумевшего Серафима.
Если бы они среагировали правильно, то у них появлялся шанс выполнить задание Варяга в отведенный трехдневный срок. Для этого надо было только перехватить «Вольво» с Ирой Лубенченко на заднем сиденье.
Конечно, Иру «платоновцы» в этом случае наверняка убили бы, не задумываясь. Однако они сами знали местонахождение баз «Плутона», а развязывать языки нынешние бандиты умеют не хуже инквизиторов древности. Вернее, гораздо лучше.
Однако серебристая машина затерялась в громадном городе гораздо раньше, чем ее начали искать
Серафим Данилов был еще непригоден для допроса, когда эта машина въехала в свободный бокс маленькой авторемонтной мастерской. В это время суток здесь находился только один сторож. Он помог перетащить спящую журналистку в фургончик «Газель» и поменять номера на «Вольво», после чего «платоновцы» разделились. Один погнал «Газель» на главную базу, а другой поехал на метро к себе домой. «Вольво» до поры до времени остался в мастерской, а номера понадобилось менять на тот крайне маловероятный случай, если пацан, поднявший крик, запомнил номер и сообщил его милиции, а милиция не только объявит его в розыск, но и начнет проверку автомастерских, общественных гаражей и стоянок. Или опубликует этот номер в общедоступной прессе. Вероятность того и другого пренебрежимо мала, но лучше перестраховаться. Если номер сменен, то никакой опасности вообще нет — мало ли в городе серебристых «Вольво». Да и потом, когда все успокоится, проще будет перегнать машину в другое место.
На самом деле «платоновцы» напрасно предпринимали все эти предосторожности. Ни серебристый «Вольво», ни похищенную женщину никто не искал. «Газель» беспрепятственно покинула город и меньше чем через час въехала в ворота бывшего пионерлагеря «Бригантина», которые Ирина Лубенченко до сих пор видела только снаружи.
Кто украл журналистку?
Радиожурналист Роман Крестовский чувствовал себя в среде Питерских бизнесменов, как рыба в воде. Наверное, именно поэтому Ирина Лубенченко обратилась именно к нему с просьбой разузнать побольше о таких персонах, как господин Баев, владелец туристической фирмы «Бон Вояж», и господин Платонов, хозяин многопрофильного концерна «Плутон».
Однако когда Крестовский, не дозвонившись до Иры по домашнему номеру, позвонил в «Молодой Петербург», выяснилось, что сообщать собранные сведения о вышеуказанных личностях некому. Ирина пропала, и редактор очень обеспокоена этим обстоятельством, поскольку Ира в последнее время занималась крайне опасным расследованием. И хотя официально редактор запретила ей заниматься этим делом, никакой уверенности, что Ирина отступилась, не было и быть не могло. Более того, Вера Попова в разговоре с Крестовским высказала уверенность в обратном.
Надо заметить, что Попова разговаривала об этом не только с Крестовским, но и с заместителем начальника РУОП по оперативно-розыскной деятельности Силантьевым. Он пообещал разобраться и запросил у подчиненных данные об Ирине Лубенченко и ее обращениях в связи с журналистским расследованием.
Подчиненные доложили, что Лубенченко — это сумасбродная девица, представительница худшей породы журналистов — искателей сенсаций и приключений на свою задницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53