Хотя на самом деле веселого было мало.
С одной стороны, конечно, хорошо, что отпала необходимость личной встречи Введенского с Иваном Петровичем. Первоначальный план предполагал, что Серафим произведет общую проверку, а потом Введенский решит, как лучше выманить у товарища Сидорова нужную информацию.
Товарищ Сидоров выложил всю информацию сразу, в дружеской беседе с юным попутчиком, и теперь Введенский мог не напрягаться по этому поводу.
А что толку?
Единственное слабое место в охране базы «Плутона» — это допуск на территорию посторонних шоферов. Но у них нет ни малейшего шанса отклониться от строго заданного маршрута — до склада и обратно.
Им даже запрещено выходить из кабин — если не считать обыска на посту у ворот.
И водилы не протестуют, потому что охранники доверительно объясняют им: на босса охотится мафия, уже были покушения, и никто не хочет, чтобы киллер пробрался в его резиденцию в одной из прибывающих машин.
Будни и праздники Нечерноземья
А теперь представьте себе маленький городок среди лесов Российского Нечерноземья. Промышленность в этом городке представлена хлебозаводом и деревообрабатывающим комбинатом, и если первый еще кое-как сводит концы с концами засчет повышенного спроса на хлеб, налоговых льгот и бюджетных субсидий, то второй уже несколько лет находится при смерти по причине высокой конкуренции на рынке и бездарного руководства.
И тут вдруг в кабинете директора — единственного на комбинате человека, который регулярно получает зарплату — появляется некто по имени Жан-Пьер Леруа, натуральный француз, бизнесмен, промышляющий торговлей дикими животными. И требуется ему от деревообработчиков самая малость — три больших контейнера опилок и стружек. А от него взамен помимо денег еще и обещание в будущем закупать именно у этого комбината все деревянное.
И еще — срочный заказ. Тара для перевозки животных. Три на два на полтора метра. Верхняя крышка съемная, с дырками, задняя стенка — с дверцей. Внутренние поверхности полированные.
А чтобы на таможне взяли пошлину поменшье, желательно занизить стоимость груза. Господин Леруа потому и выбрал Россию, что здесь можно обо всем договориться на уровне личных контактов, не впутывая в это дело официальные власти. К тому же делать все надо быстро, а для этого требуется стимул. Не только рабочим по бутылке, но и директору кое-что.
В ходе переговоров с глазу на глаз под тосты о вечной российско-французской дружбе это «кое-что» выливается в сумму для француза незначительную, однако такую, что директор может отныне года три не беспокоиться о своей зарплате. И вся-то его забота — не ляпнуть лишнего, а то его же первого и посадят. А Жан-Пьер Леруа таким образом до предела минимизирует и без того не очень большие расходы на транспортировку своего тайного груза. И вдобавок получает партнера, который может оказаться весьма полезен в будущем.
Очень увлекательное это дело — переговоры с российскими руководителями нижнего звена с глазу на глаз.
Впрочем, «с глазу на глаз» — это сильно сказано. Дело в том, что директор комбината с детства испытывал природное отвращение к иностранным языкам. В школе и институте он изучал немецкий и до сих пор помнил из него четыре фразы: «Хенде хох», «Гитлер капут», «Гутен таг» и «Ауфвидерзеен». По-французски он знал еще меньше — «Бонжур, мадам» и «Оревуар, месье».
Француз имел примерно такие же познания в русском языке. Поэтому его сопровождала переводчица — очень красивая смуглая девушка с татуировкой на правом плече. Татуировка изображала вензель, состоящий из букв «JdM», которые обвивала черная зубчатая цепь.
Директору на это было наплевать, а его секретаршу татуировка заинтриговала, как элемент заморской экзотики. Она даже спросила, улучив момент:
— А это не больно — делать такую наколку?
— Больно, — ответила мадемуазель Сабрина, загадочно улыбаясь.
Еще переводчица взбудоражила весь городок тем, что появилась на местном пляже без верхней половины купальника. Местные девицы, напившись до умопомрачения, попробовали доказать, что они не хуже, за что коллективно схлопотали в морду от своих дружков. Милицейский патруль попытался было урезонить француженку и заставить ее одеться, но она потребовала предъявить закон, запрещающий загорать у реки с обнаженной грудью.
Такого закона стражи порядка не нашли, а поступить со смуглянкой, руководствуясь революционным правосознанием (как это нередко у нас бывает вплоть до сего дня) не рискнули — как-никак, все-таки иностранка и к тому же переводчица у важной персоны, пользующейся покровительством местных властей.
Через два дня переводчица, вдоволь накупавшись в озере, умчалась вместе с Жан-Пьером Леруа в Петербург. Следом покатили по шоссе большегрузные контейнеровозы с отходами деревообработки, в которых, как оказалось, очень нуждаются торговцы дикими животными.
В Санкт-Петербурге, в полулюксе гостиницы «Прибалтийская», переводчица немедленно по приезде разделась донага и встала перед Жан-Пьером Леруа на колени, заведя руки назад и опустив голову.
— Ты хорошо поработала, — сказал Жан-Пьер. — Мне не за что тебя наказывать.
— Спасибо, господин, — прошептала девушка, целуя его руку.
— Скоро у тебя будет много работы, — произнес господин Леруа. — Я купил необученных рабынь. У них хорошие задатки, но этого мало. Когда мы вернемся домой, ты должна будешь о них позаботиться.
— Конечно, мой господин.
— Перед отъездом я тебя с ними познакомлю, — пообещал Жан-Пьер Леруа, называющий себя также именем последнего великого магистра ордена тамплиеров Жака де Моле.
Черт его знает, был ли выбор этого имени простой прихотью француза, или он действительно имел отношение к неким тайным обществам, претендующим на тамплиерское наследство.
Впрочем надо заметить, что имя Жан-Пьер Леруа тоже было ненастоящим, хотя и значилось черным по белому в подлинном паспорте гражданина Французской республики.
Организация работорговцев достаточно могущественна и без поддержки тайных обществ мистического толка.
Мосты нависли над Невою…
Неизвестно, кто подсказал юным шантажистам, выдающим себя за похитителей дочери Варяга, идею сначала проверить, действительно ли он намерен платить и нет ли тут подвоха.
Если бы этот некто желал добра малолеткам, то он подсказал бы им совсем другую идею — что обижать большого мафиозного босса не следует ни при каких условиях. Даже за очень большие деньги. Потому что в противном случае никакие проверки не помогут.
Сумма в 25 тысяч долларов наверняка казалась ребятам из нищих пролетарских кварталов очень большой. Особенно если перевести ее в дореформенные рубли и получить что-то около 150 миллионов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
С одной стороны, конечно, хорошо, что отпала необходимость личной встречи Введенского с Иваном Петровичем. Первоначальный план предполагал, что Серафим произведет общую проверку, а потом Введенский решит, как лучше выманить у товарища Сидорова нужную информацию.
Товарищ Сидоров выложил всю информацию сразу, в дружеской беседе с юным попутчиком, и теперь Введенский мог не напрягаться по этому поводу.
А что толку?
Единственное слабое место в охране базы «Плутона» — это допуск на территорию посторонних шоферов. Но у них нет ни малейшего шанса отклониться от строго заданного маршрута — до склада и обратно.
Им даже запрещено выходить из кабин — если не считать обыска на посту у ворот.
И водилы не протестуют, потому что охранники доверительно объясняют им: на босса охотится мафия, уже были покушения, и никто не хочет, чтобы киллер пробрался в его резиденцию в одной из прибывающих машин.
Будни и праздники Нечерноземья
А теперь представьте себе маленький городок среди лесов Российского Нечерноземья. Промышленность в этом городке представлена хлебозаводом и деревообрабатывающим комбинатом, и если первый еще кое-как сводит концы с концами засчет повышенного спроса на хлеб, налоговых льгот и бюджетных субсидий, то второй уже несколько лет находится при смерти по причине высокой конкуренции на рынке и бездарного руководства.
И тут вдруг в кабинете директора — единственного на комбинате человека, который регулярно получает зарплату — появляется некто по имени Жан-Пьер Леруа, натуральный француз, бизнесмен, промышляющий торговлей дикими животными. И требуется ему от деревообработчиков самая малость — три больших контейнера опилок и стружек. А от него взамен помимо денег еще и обещание в будущем закупать именно у этого комбината все деревянное.
И еще — срочный заказ. Тара для перевозки животных. Три на два на полтора метра. Верхняя крышка съемная, с дырками, задняя стенка — с дверцей. Внутренние поверхности полированные.
А чтобы на таможне взяли пошлину поменшье, желательно занизить стоимость груза. Господин Леруа потому и выбрал Россию, что здесь можно обо всем договориться на уровне личных контактов, не впутывая в это дело официальные власти. К тому же делать все надо быстро, а для этого требуется стимул. Не только рабочим по бутылке, но и директору кое-что.
В ходе переговоров с глазу на глаз под тосты о вечной российско-французской дружбе это «кое-что» выливается в сумму для француза незначительную, однако такую, что директор может отныне года три не беспокоиться о своей зарплате. И вся-то его забота — не ляпнуть лишнего, а то его же первого и посадят. А Жан-Пьер Леруа таким образом до предела минимизирует и без того не очень большие расходы на транспортировку своего тайного груза. И вдобавок получает партнера, который может оказаться весьма полезен в будущем.
Очень увлекательное это дело — переговоры с российскими руководителями нижнего звена с глазу на глаз.
Впрочем, «с глазу на глаз» — это сильно сказано. Дело в том, что директор комбината с детства испытывал природное отвращение к иностранным языкам. В школе и институте он изучал немецкий и до сих пор помнил из него четыре фразы: «Хенде хох», «Гитлер капут», «Гутен таг» и «Ауфвидерзеен». По-французски он знал еще меньше — «Бонжур, мадам» и «Оревуар, месье».
Француз имел примерно такие же познания в русском языке. Поэтому его сопровождала переводчица — очень красивая смуглая девушка с татуировкой на правом плече. Татуировка изображала вензель, состоящий из букв «JdM», которые обвивала черная зубчатая цепь.
Директору на это было наплевать, а его секретаршу татуировка заинтриговала, как элемент заморской экзотики. Она даже спросила, улучив момент:
— А это не больно — делать такую наколку?
— Больно, — ответила мадемуазель Сабрина, загадочно улыбаясь.
Еще переводчица взбудоражила весь городок тем, что появилась на местном пляже без верхней половины купальника. Местные девицы, напившись до умопомрачения, попробовали доказать, что они не хуже, за что коллективно схлопотали в морду от своих дружков. Милицейский патруль попытался было урезонить француженку и заставить ее одеться, но она потребовала предъявить закон, запрещающий загорать у реки с обнаженной грудью.
Такого закона стражи порядка не нашли, а поступить со смуглянкой, руководствуясь революционным правосознанием (как это нередко у нас бывает вплоть до сего дня) не рискнули — как-никак, все-таки иностранка и к тому же переводчица у важной персоны, пользующейся покровительством местных властей.
Через два дня переводчица, вдоволь накупавшись в озере, умчалась вместе с Жан-Пьером Леруа в Петербург. Следом покатили по шоссе большегрузные контейнеровозы с отходами деревообработки, в которых, как оказалось, очень нуждаются торговцы дикими животными.
В Санкт-Петербурге, в полулюксе гостиницы «Прибалтийская», переводчица немедленно по приезде разделась донага и встала перед Жан-Пьером Леруа на колени, заведя руки назад и опустив голову.
— Ты хорошо поработала, — сказал Жан-Пьер. — Мне не за что тебя наказывать.
— Спасибо, господин, — прошептала девушка, целуя его руку.
— Скоро у тебя будет много работы, — произнес господин Леруа. — Я купил необученных рабынь. У них хорошие задатки, но этого мало. Когда мы вернемся домой, ты должна будешь о них позаботиться.
— Конечно, мой господин.
— Перед отъездом я тебя с ними познакомлю, — пообещал Жан-Пьер Леруа, называющий себя также именем последнего великого магистра ордена тамплиеров Жака де Моле.
Черт его знает, был ли выбор этого имени простой прихотью француза, или он действительно имел отношение к неким тайным обществам, претендующим на тамплиерское наследство.
Впрочем надо заметить, что имя Жан-Пьер Леруа тоже было ненастоящим, хотя и значилось черным по белому в подлинном паспорте гражданина Французской республики.
Организация работорговцев достаточно могущественна и без поддержки тайных обществ мистического толка.
Мосты нависли над Невою…
Неизвестно, кто подсказал юным шантажистам, выдающим себя за похитителей дочери Варяга, идею сначала проверить, действительно ли он намерен платить и нет ли тут подвоха.
Если бы этот некто желал добра малолеткам, то он подсказал бы им совсем другую идею — что обижать большого мафиозного босса не следует ни при каких условиях. Даже за очень большие деньги. Потому что в противном случае никакие проверки не помогут.
Сумма в 25 тысяч долларов наверняка казалась ребятам из нищих пролетарских кварталов очень большой. Особенно если перевести ее в дореформенные рубли и получить что-то около 150 миллионов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53