Рамирус, стоя на крепостной стене, смотрел в ночь. Коливар поначалу следил за ним издали, скрытый тенью восточной башни, затем подошел, ступая намеренно громко. Седовласый магистр слегка кивнул, но не повернул головы.
Коливар, остановившись на приличном расстоянии, стал смотреть туда же, куда и он. В королевских лесах перемещались неясные тени, с площади доносились голоса. Густые запахи смоченной дождем зелени сбивали магистра с толку. На юге дождь выпадает редко, и каменные изваяния там привычнее дикой растительности. Коливар сам не знал, нравится ему здесь или нет.
Видя, что Рамирус не намерен нарушать молчание, он заговорил первым.
– Знаешь, что сказали бы о тебе на Юге? «Он кормит свою семью верблюжьим навозом».
Рамирус посмотрел на него.
– Я помню время, когда ты одевался в меха и проклинал обычаи северных жителей. – Взгляд старого магистра снова устремился на площадь. – Тогда ты был мне больше по вкусу.
– Бог хамелеонов наделил меня редкой способностью приспосабливаться ко всему.
– Бог этот переменчив, как подсказывает мне память.
– Он не требует особых почестей – надо лишь жить одним мгновением и не цепляться за прошлое. А вот ты, брат мой, никогда не меняешься. – Коливар издал тихий смешок. – Признаю, однако, что борода твоя во время стригущей чумы вселяла немалое почтение.
– И каждую ночь кто-то тратил несколько минут своей драгоценной жизни, чтобы я мог ее сохранить. – Рамирус погладил бороду любовно, точно молочно-белое плечо куртизанки. – Хочется думать, что это была женщина.
– Ты можешь в таких делах отличить мужчину от женщины? – встрепенулся Коливар.
– Мне нравится воображать, что могу, – пожал плечами Рамирус. – Природа мужчин и женщин столь различна, что их атра должна как-то отражать это. Но можно ли знать наверняка? Консорты безымянны для нас и в жизни, и в смерти. Наши догадки о них подтвердить нечем. Я порой задумываюсь, могли бы мы делать то, что делаем, будь все по-другому.
Его глаза на старом лице казались поразительно молодыми, и это тоже была ложь.
– Зачем ты пришел, Коливар?
Гость вместо ответа задал свой вопрос:
– Почему жизнь этого мальчугана так много для тебя значит?
– Я уже говорил тебе почему. При встрече.
– Верблюжье дерьмо.
Рамирус вздохнул, продолжая смотреть в темноту:
– Твои манеры просто невыносимы. Не знаю, как король Фарах тебя терпит.
– Ты же знаешь, что смерть мальчика – наилучший для нас исход. Никакие твои мудреные северные речи этого не изменят. В чем же дело? Для чего ты из кожи вон лезешь, чтобы убедить нас в обратном?
Рамирус молча стиснул зубы.
– Хочешь, угадаю?
– Если это тебя забавляет.
– Я думаю, ты боишься.
Рамирус помрачнел, но опять не сказал ни слова.
– Чего же, однако? Не телесного вреда, в этом я уверен. Слыханное ли дело, чтобы кто-то осмелился тронуть магистра? Нет, тут материя другая, потоньше. Политика, что ли? Но разве стал бы великий Рамирус мараться политическими дрязгами смертных…
– Ты переходишь все границы, Коливар, – процедил сквозь зубы седобородый.
– Кто? Я? – Южанин отвесил поклон – скорее насмешливый, чем почтительный. – Я всего лишь усталый путник, проделавший много миль в пыли, чтобы дать моим собратьям совет. Кое-кто сказал бы, что нехорошо звать человека в такую даль, а потом отделываться полуправдами и увертками.
– Кое-кому лучше вспомнить, где он находится, и не давать воли своему языку, чтобы не оскорбить кого-нибудь ненароком.
– Одно мое присутствие здесь уже оскорбительно, и ты это знаешь. Можно только догадываться, с какой пеной у рта Дантен встретил твое предложение.
Слабая, почти неприметная улыбка тронула губы Рамируса.
– Ну… не то чтобы с пеной у рта.
– Думаешь, я не слышу, как стражники шмыгают у моей двери крысиной побежкой, подслушивают и подглядывают? Я бы им показал представление, да не хочу сжигать нынешнего моего консорта до времени.
– Чего же ты ждал? Он король, а ты служишь его врагу. Удивляться нечему.
– Неужто он вправду ждет какой-то пользы от своих соглядатаев? Мало же он знает о нас, если хочет подкрасться к магистру незаметно.
– Быть может, я веду более тонкую игру, чем ты, хамелеон. Быть может, мои покровители в отличие от твоих видят только тень правды.
– Быть может.
– Магистра убить трудно, однако возможно. И я знал нескольких, к которым в самом деле «подкрались незаметно», когда они были чем-то отвлечены. – Рамирус снова взглянул на Коливара. – Короля Дантена тоже опасно недооценивать. Те, кто совершал такую ошибку, теперь кормят червей.
– И магистры в том числе?
– Нет, насколько я знаю. Но я видел, как он довел до гибели ведьму. Это… внушает тревогу.
– Должно быть, она была не очень искусна.
– Напротив, большая мастерица. Он ловко провел ее, побуждая видеть врагов в каждой тени, и она сожгла себя за пару недель, обороняясь от них, так и не поняв притом, кто все это затеял. – Рамирус помолчал и добавил задумчиво: – Не совершила ли она Переход вопреки своему полу? У нее достало бы духу на это. Достойно она отомстила бы Дантену в таком разе.
– Вряд ли свет когда-нибудь увидит подобное.
– Да, – согласился Рамирус. – Есть границы, которых Природа нарушать не дозволяет.
Сказав это, он устремил взгляд в чащу леса, давая понять, что разговор окончен.
– Так что же мальчик? – стоял на своем Коливар.
– Он принц, – вздохнул Рамирус, – и все наши затруднения проистекают из его титула. Только и всего.
Коливар больше из любопытства, чем по необходимости, протянул магическое щупальце, чтобы исследовать ложь другого магистра. Щупальце, как и следовало ожидать, тут же отскочило назад.
– Я думаю, ты боишься, – повторил он. – Боишься, что в случае смерти Андована тебя притянут к ответу. Не за то, что ты вызвал болезнь, а за то, что не сумел ее вылечить.
– Люди то и дело умирают от разных болезней. А Угасание, как все знают, излечить почти невозможно. Моей вины в этом никто не усмотрит.
– О да… особенно Дантен. Он как раз из тех, кто способен понять.
На лице Рамируса снова проступили желваки.
– А если бы Андован умер по другой причине? Ну, скажем, камень свалился бы с крыши ему на голову? Вина и в этом случае наверняка пала бы на тебя, разве нет? Кто же, как не королевский магистр, должен предвидеть и предотвращать удары судьбы! Вот почему ты не позволяешь нам действовать. Вот почему мы следуем этим опасным путем, рискуя, что наши тайны будут раскрыты.
– Допустим, он в самом деле меня обвинит – что из этого? Не в его силах причинить мне вред, что бы он там себе ни воображал.
– Может, и так, но с насиженного местечка тебя прогонят.
– Найду другое. Не бывало еще, чтобы магистр не нашел себе покровителя.
– После того, как ты вызовешь недовольство Дантена Аурелия, короля Высоких Земель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104