– Современный человек живет куда в более страшном треугольнике. – Осторожно прожевал крохотный кусочек, невольно делая драматическую паузу. – В нем три стороны: страх, неверие, скука. Мы же здесь избавлены по крайней мере от скуки.
– Я верю в тебя, капитан! – сказала она, и глаза ее, распахнутые и пугающе темные, силились подтвердить сказанное.
– Вот видишь! Следовательно, у нас с тобой остается только страх. Но мы сейчас расправимся с ним! Для этого достаточно вспомнить Эйнштейна. Ты, конечно, знаешь эту его мысль, но мне все же придется напомнить. Так вот, самое прекрасное, что мы можем пережить, говорит Эйнштейн, это загадка, таинственность. Это основное чувство, которое стоит у колыбели подлинного искусства и подлинной науки. Кому оно неведомо, кто уже не способен удивляться и изумляться, тот мертв, – закончил он и добавил:
– А мы пока еще живы, не так ли?
– Но это полнейший абсурд! – возразила она, явно не разделяя оптимизма Эйнштейна.
– В природе нет абсурдов, милая. Есть непонятные нам вещи. Абсурды создает человечество, когда…
– Достаточно ссылок на человечество! – оборвала его она. – Что мы будем делать сейчас?
Он потянулся через стол, взял ее руку в свою, легонько пожал и сказал:
– Иди-ка на палубу! Сейчас мы будем пить виски и удивляться миру. Иди, говорю я тебе.
Он подождал, когда она выйдет и направился в рубку, чтобы включить сигнал бедствия, движимый не менее абсурдной надеждой, что этот световой шар, в центре которого они оказались и который плотно изолировал их от внешнего мира, будет пропускать радиоволны в одностороннем порядке.
10
Положительно, говоря о тайнах мира и способности удивляться им, Эйнштейн имел в виду отнюдь не способность пить виски и время от времени причмокивать, как делали это они. Но нужно было как-то прогнать страх, а известно, что человек с давних пор подменял храбрость алкоголем. Однако вместе с тем ему пришлось напомнить ей, и уже не в шутку, что необходимо соблюдение строгой дисциплины на борту и что не он придумал это. Человечество придумало, еще с момента выхода в океан первой лодки. Поскольку люди, первыми вышедшие в море в однодерёвках, столкнулись с очень страшными для них явлениями и вскоре убедились, что иного способа противостояния стихии, кроме разумно организованного поведения, нет. Профессор хотел было предложить женщине послушать музыку, но тотчас же отказался от этой идеи: нужна тишина, чтобы слышать происходящие перемены. Поэтому порекомендовал ей почитать – в шкафчике было несколько книг или поспать, ведь она взяла с собой снотворное.
Но Альфа, вытянув босые ноги, не шелохнулась и продолжала смотреть вдаль – туда, где ничего не было. Он спросил, поняла ли она его, и увидел, что ее «аметисты» излучают один лишь холод.
– Поняла. Я не должна тебе мешать.
Да, именно этого он хотел, но не думал, что сказанное им прозвучит так грубо.
– Напротив, поможешь мне. Поможешь, если возьмешь себя в руки. Поэтому в первую очередь ты будешь выполнять все свои обязанности: готовить, убирать, будешь любезной и милой… – Он проглотил слово «супругой» и коснулся своей рюмкой ее рюмки. – Ничего страшного не случилось, милая. Ведь это так естественно, что влюбленным хочется убежать подальше от людей, чтобы побыть наедине… В первую очередь займись продуктами. Распредели их на порции, переложи льдом. А пока пей виски!
Он не сказал ей, чем будет заниматься, так как и сам не знал. Однако оставаться в компании своей гостьи, продолжавшей сидеть с окаменевшим видом, было невозможно, и он вышел.
Радио продолжало молчать, не реагируя на электромагнитные колебания в атмосфере. Один лишь гироскоп продолжал вращаться в обратном направлении, отметил он, склонившись над прибором. Уж не фиксировал ли он действительно вытекание времени из тела, согласно непризнанной гипотезе Козырева , который прибегал к подобным экспериментам. Гироскоп Козырева всегда реагировал на все процессы, происходившие рядом с ним. Даже на самую обыкновенную химическую реакцию. Например, на то, как растворяется кусочек сахара в чае. Профессор решил записать необычное явление, и мучительное нетерпение сменилось радостью. Давненько он не записывал своих наблюдений!
Он прошел в каюту, взял из шкафа бумагу и авторучку, сел за стол. Безумство компаса и гироскопа, влажность, невероятно низкая для морского воздуха, в то время как барометр показывал нормальное классическое атмосферное давление; поведение часов, отсутствие в атмосфере даже электромагнитных колебаний… Когда все это произошло? Наверное, когда он подумал про себя, что под яхтой проходит длинная волна, а Альфа проснулась с таким ощущением, что они тонут…
Он вспомнил о своей гостье, прислушался, ощущая клетками всего своего существа зловещую тишину. В городе даже в самое глухое ночное время присутствует шумовой фон от многомиллионного человеческого гомона, в море вода не перестает шептать что-то свое даже при полном штиле, а здесь – мертвая тишина. Профессор встал из-за стола, вобрал в грудь этот до странности теплый и безвкусный воздух и закричал:
– На помощь! На по-о-омощь!
Уши моментально заложило (он не рассчитал силу крика), и в то же мгновение в каюту влетела Альфа. Профессор встретил ее улыбкой и произнес дрожащими губами:
– Прости, это был эксперимент.
– Провались все твои эксперименты!
– Прости! Я хотел… – начал было он, но, как ни странно, уже не помнил, что заставило его закричать. Пожалуй, ужас перед тишиной. – Теперь стало лучше. Порой бывает так, что один страх лучше другого. Ты должна была выйти из этого состояния оцепенения, понимаешь? А что касается меня, я действительно нуждаюсь в помощи.
Он вытащил бортовой дневник, отыскал еще одну авторучку и продолжил:
– Вот, будешь вести дневник. Посмотри по первым страницам, как это делается, и обязательно оставляй место для данных. А вообще записывай все, что случилось с тобой и со мной с того самого момента, как мы оказались на борту. Все, что почувствовала, все, что заметила. Свою нервную лихорадку прошлой ночью опиши, свечение наших зубов, ощущение, что мы тонем – твое ощущение, что говорят тебе твои инстинкты и как ты все это можешь объяснить. И если сейчас же не ответишь мне четко и бодро «Есть, капитан!», получишь у меня.
Она не ответила, но и он не исполнил своей угрозы.
– Пойми, это просто необходимо. Не будь тебя здесь, я просто сам себе не поверил бы.
Маленький носик с тонкими трепетными ноздрями, которые приглянулись ему во время знакомства, страдальчески сморщился.
– А друг другу мы можем верить? – спросила она.
– Когда я прочту, что напишешь ты, я и себе поверю. Давай, пошли.
Он обнял ее за талию и силой увлек за собой, как увлекают заупрямившегося ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58