- Эти часы из твоей жизни… Их не вернешь. Мы имеем возможность чулки купить новые.
Сгреб всю охапку - и в печку! (Они тогда еще в старом доме жили.)
Проводить Ивана в этот полет Шура не смогла. Не разрешил, как ни просила. Волновался за нее и за будущего сына. В том, что будет именно сын, оба уверены, только еще не решили, как назовут…
Она перебегала тогда от одного окна к другому, вслушивалась в свист ветра, стараясь уловить в нем гул моторов, высматривала ходовые огни поднявшегося корабля…
- Погода-то вон какая хорошая, гулять пойдем, - этажом выше говорила, заворачивая малышку в одеяло, Ксения Кондрашева. - Это вчера была метель, а сейчас и у них прояснилось. Не-ет, я за них спокойна. - Ксения приостановилась, глянула в подернутое инеем окно. - Ведь перед отлетом всю оболочку еще раз осмотрела, в эллинге на стремянках всю облазила, каждый шов, каждую связку проверила. Глупенькая, разве ты знаешь, что такое оболочка? Это ведь в корабле самое главное.
Ксения окинула взглядом комнату - ничего не забыла? Вдруг какой-то непроизвольной волной нахлынуло воспоминание: как они здесь поселились год назад.
Они были так рады, что получили свою комнату! Пришли в нее в первый раз - втроем (Колин брат Жора тогда с ними жил). В комнате ничегошеньки нет, пусто. Коля кинул на пол кожаный реглан, уселись на него. А что дальше?
- Так и будем сидеть сложа руки? - встрепенулся Коля. - Ну-ка, Жора, бери деньги, беги в магазин, будем новоселье справлять.
И тут вдруг стук в дверь:
- Чего же на полу сидите? Вот вам табуретка, у меня лишняя.
И опять стук. Откуда-то стол появился. Потом топчан. Посуда самая разномастная… Когда Жора вернулся из магазина, стол уже накрывали по-настоящему. И все вокруг него.
Ксения вдруг встрепенулась:
- Нет-нет, нечего нам с тобой бояться, все у них будет хорошо! Коля нам обеим наказал, когда уходил: будьте всегда веселыми! И еще в дверях обернулся: - «Слышишь, Жучок, что бы ни случилось, всегда будь веселой!»
На улице зажмурилась от яркой белизны снега - за сутки его нанесло столько! По протоптанной глубокой тропке навстречу ей, смешно переваливаясь, катился пушистый меховой шарик. За красный шарфик, как за вожжи, придерживала этот «шарик» мама - Надя Лянгузова. Она нетерпеливо смотрела на Ксению.
- Все хорошо, не волнуйся, - поспешила успокоить ее Ксения, - они уже Петрозаводск прошли.
Над женщинами было ясное, чуть прикрытое дымкой небо. Они молча смотрели на него. Пусть оно все время будет таким для В-6! До самой цели!..
…Вечером, будто сговорились, к Вере Деминой одна за другой стали приходить подруги: Женя Ховрина, Люда с мужем Сашей Ивановым, Катя Коняшииа…
- Ой, девочки, как хорошо, что пришли! - обрадовалась Вера. - Так грустно одной было. Давайте чай пить. Люда, доставай чашки.
И побежала на кухню ставить чайник. Потом бережно собрала со стола брошенные там блокноты, исписанные листочки, переложила на заваленный грудой ватмана, угольниками, линейками письменный стол.
- Сережа сказал: «Ничего не трогай, прилечу, доделывать буду».
Придвинули к столу стулья. Завесили газетой абажур, чтобы свет не падал на спящую Аллочку. Только голоса приглушить было трудно. Они непроизвольно то и дело вырывались громче, чем надо.
Тут собралась почти вся их летная девичья компания. (Саша не в счет). Ведь теперь они - первый в мире женский экипаж дирижабля. Вера - командир дирижабля В-1. Люда - пилот-штурвальный. Женя их бортмеханик. Не хватает сейчас только бортрадиста Ани Черновой.
Они уже летают самостоятельно, своим экипажем.
В день 1 Мая участвовали в параде, в кильватерном строе дирижаблей проплыли над Красной площадью. А потом весь вечер низко летали над праздничной Москвой.
Сейчас всем им так хотелось бы быть на В-6! Очень уж трудно переживать со стороны.
Как там сейчас? Ведь В-6 первым летит в Арктику в зимнее время. Летавшие до него дирижабли «Норге», «Италия», «Граф Цеппелин» были в Арктике летом, когда там полярный день, все время светит солнце. В-6 полетел в полярную ночь, чтобы не опоздать.
У этих парней с В-6, своих товарищей, девушки учились мастерству вождения корабля, умению не теряться в непредвиденных обстоятельствах, а трудные ситуации у них бывают нередко, когда в доли секунды надо принять решение и действовать. Люда много летала пилотом-штурвальным у Гудованцева (теперь квалификационной комиссией присвоено ей звание помощника командира). Вера, до того как стать командиром, летала помощником командира у Демина. Хорошо было в небе с ним рядом, надежным, сильным и требовательным! Даст ей штурвал глубины, самый ответственный, и отойдет, будто не смотрит, справляйся! А сам весь начеку, готовый прийти на помощь. И ведет она легко, смело, сама не верит, что корабль ее слушается!
А в начале-то даже поступить в воздухоплавательную школу девушкам было не так-то просто.
- Благодари моего Колю, что тебя приняли, - рассмеялась Катя. - Они с Мишей Никитиным тогда в приемной комиссии сидели.
Как Вере хотелось летать! Это было первое в ее жизни самостоятельное решение. Вполне серьезное. А ей не поверили, уж слишком зелена была. Сказали: подрасти сначала. Она, конечно, в слезы, хоть и старалась изо всех сил сдержаться.
Коняшин и Никитин увидели в ней что-то такое решительное, что сердца их дрогнули. И она была принята, правда, условно, вольнослушательницей.
На занятия она прибегала раньше всех. Любое задание выполняла так, как будто оно и есть самое важное. Любой наряд: промывать ли в керосине заржавевшие коробки от приборов, картошку ли на кухне чистить - пожалуйста! Только бы не выгнали!
А первый полет на аэростате!
- Вер, ты помнишь его?
- Еще бы!..
Надо же - первый полет - и почти катастрофа! Не всякая стала бы после этого снова летать.
Они стартовали тогда в Останкине. В корзине два парня и Вера. Когда сбросили часть балласта, земля сразу ушла вниз, Москва вдруг показала свои крыши, качнулась там, уже далеко… И все. Дальше они услышали странный свист и треск рвущегося перкаля. Аппендикс - тот самый, что придумал на их беду Шарль - оказался завязанным (а должно ему было быть развязанным), и образовавшееся на высоте сверхдавление в шаре разорвало оболочку. Спасло только то, что нижняя часть лопнувшей оболочки мгновенно втянулась внутрь, образовав вместе с верхней частью купол, как бы парашют. Они быстро выбросили за борт тяжелые мешки с балластом, приборы, все, что можно было…
Все же удар о землю был основательный. Не сразу пришли в себя. Но ни ног, ни рук никто не поломал, а синяки да шишки не в счет.
Упали посреди площади, где трамвай делает кольцо, чуть не на головы прохожих. Тотчас же к ним подбежал возмущенный нарушением порядка милиционер. Тяжело переводя дух, сердито сказал:
- Надо знать, где садиться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55