– Роже, я отвечаю за свои слова. Я в долгу перед тобой. И ты можешь потребовать с меня долг в любое время.
– Хорошо. Я запомню. Ну а теперь ты бы лучше заснула.
– А ты?
– Нельзя. Я – часовой.
– Роже, ты ведь в прошлую ночь не спал!
– Шенандоа, мы все еще в опасности.
– Вот и спи. А я покараулю и разбужу тебя. Роже все еще сомневался.
– Не бойся, мне все равно сейчас не до сна.
– Ну, ладно, – подумав, уступил он. – Но не позволяй мне спать слишком долго.
И уже в следующий миг он провалился в глубокий, без сновидений сон. Шенандоа с улыбкой любовалась его усталым лицом, затем принялась вслушиваться в ночные звуки. Она попыталась восстановить в памяти картину бегства, однако рассудок отказывался повиноваться, не желая возвращаться к пережитому страху и смерти. Вместо этого перед глазами встала поляна на берегу пруда, где Роже сделал ее женщиной.
Осторожно, чтобы не разбудить, она погладила его по руке. Пожалуй, ее мать была бы в шоке, узнай она про то, что дочь вот так, безрассудно и страстно, отдалась чужому, почти незнакомому мужчине. Пожалуй, дядя также разочаруется, если узнает. Но здесь, на Западе, жизнь слишком коротка. А Шенандоа давно считала себя взрослой и впервые в жизни встретила такого мужчину, как Роже. Упусти она свой шанс – другого может и не представиться. Счастье игрока переменчиво, как жизнь. В этом раскладе ей достался Роже, и она воспользовалась этим и получила все, что хотела. И не собиралась об этом жалеть.
Ведь было ясно, что удача не будет сопутствовать ей вечно. Она зарабатывает на жизнь картами. И не может позволить себе продолжать наслаждаться чувствами, владевшими ею на протяжении этой эскапады. Нужно взять себя в руки, как только они доберутся до Ледвилла. Существовал лишь один способ – выиграть, а значит, и выжить, ведь она была профессиональным игроком. И к тому же у Роже есть своя собственная жизнь. Ему давно пора заняться рудником. А с Шенандоа он расстанется, и оба пойдут своим путем, вспоминая счастливые дни.
В лунном свете резкие черты его лица показались необычно мягкими, и она легонько поцеловала его, не в силах подавать щемящую боль в груди. Она – картежница. И этим все сказано. Роже – старатель. Люди с такими профессиями не могут быть вместе, и тем более оставаться вместе надолго. Да им это и ни к чему. Слишком многое придется менять в образе жизни. И когда на душе снова заскребли кошки, Шенандоа не обратила внимания. Она – игрок и не подвластна чувствам. По сути, если она уступит эмоциям – карьере конец. А Роже можно считать приятным отступлением. И не более.
Она снова поцеловала его и услыхала в ответ:
– Черт побери, Шенандоа, как прикажешь мне спать, когда ты вытворяешь такие штуки? – И Роже до боли сжал ее в объятиях. От поцелуя мигом воспламенились оба, и вот уже его язык проник между горячими, податливыми губами и жадно обследует то, что считает своим, снова и снова напоминая об этом.
Шенандоа застонала, чувствуя, как обволакивает тело знакомая истома, как желание затуманивает рассудок.
Внезапно Роже отпрянул.
– Хватит, не то не видать нам Томбстоуна. И к тому же Арабелла...
– С тобой я готова забыть обо всем.
– Проклятие! Я безумно тебя хочу, но ведь надо подумать о будущем. Арабеллу нужно отвезти в город, подальше от тревог. И...
– Тебе надо заниматься своим рудником.
– Да, но теперь он мне кажется ужасной обузой. Если бы не рудник, мы могли бы уехать куда-нибудь вместе.
– Но я не могу бросить Арабеллу, и не забывай – у меня есть работа.
– Знаю – карты. Если бы я и захотел, ты все равно не дашь забыть, что ты – игрок. А вот об Арабелле может позаботиться и ваш дядя.
– Он ей не родной. Он – брат моего отца. И хотя всегда относился к ней как к родной племяннице, она все равно нуждается во мне – больше никого не осталось из кровной родни. А главное – то, что у нас у обоих есть свои жизни, причем отдельные друг от друга. Верно, Роже?
Тот подумал и напомнил:
– Но ведь ты не собираешься отказаться от сделки?
– Я в долгу перед тобой. А долги я плачу.
– Хотя я бы предпочел, чтобы ты просто захотела остаться со мной, придется принять это как плату.
– Роже, я...
– Нет, не надо пояснений. Я не желаю слушать то, что ты считаешь нужным сказать. Мы сейчас едем в Томбстоун, расскажем обо всем шерифу и отправимся в Ледвилл. Там у нас обоих дел невпроворот.
– Надеюсь, Арабелле Ледвилл понравится.
– Наверняка. Это очень милый город. Но ты, Шенандоа, должна помнить: ничто не изменится, когда мы приедем туда. Я все еще хочу тебя, а ты все еще передо мной в долгу.
Она заколебалась. Судя по его тону, он по-прежнему не верил, что и Шенандоа хочет его не меньше.
– Роже, я же сказала, что сдержу свое слово. И к тому же я тоже тебя хочу. И тебе это известно.
– Нет. Я не знаю, чего ты хочешь. Я даже не знаю, хочешь ли ты чего-то вообще. Но на данный момент меня устраивает то, что есть. А дальше будет видно.
– Роже, я...
– Поцелуй меня. Можешь включить это в свой долг, если угодно.
И он накрыл ее губы поцелуем, и через миг Шенандоа позабыла обо всем, кроме его губ, его сильного, готового к любви тела и своей неуместной потребности быть с ним рядом. Еще очень не скоро они попадут в Ледвилл. И у нее будет достаточно времени для размышлений.
ЧАСТЬ II
Лето 1883 года
ДИКИЕ ГОРНЫЕ КРУЧИ
Глава 13
Пассажирам поезда «Денвер – Рио-Гранде» открылся потрясающий вид на могучую реку Арканзас, катившую свои воды далеко на дне Королевского каньона, вдоль которого пролегала дорога к единственному перевалу, соединявшему Ледвилл с остальным миром по ту сторону Скалистых гор.
Суетливый, шумный город с тридцатью пятью тысячами жителей и множеством предприятий и фирм являл собой разительный контраст с подступавшими вплотную невозмутимыми, величавыми горами, однако это был самый настоящий город, а не деревенская глушь, откуда ехало большинство пассажиров. И они вовсю глазели на непривычную картину, когда паровоз остановился у вокзала.
На краю крытого перрона стоял худощавый мужчина среднего роста. Черный сюртук, черные брюки и крахмальная белоснежная сорочка наводили на мысль, что он – профессиональный игрок. Его каштановая, тронутая сединой шевелюра была приглажена волосок к волоску, как и аккуратно подстриженные усы. Рядом стоял лохматый темноволосый верзила-старатель.
Как только пассажиры появились на подножках вагонов, оба как по команде шагнули вперед.
– Вскоре кто-то воскликнул:
– Дядя Эд! Мы здесь!
Мужчина в сюртуке широко распахнул объятия навстречу молоденькой женщине, радостно кинувшейся ему на грудь. Они то обнимались, то отстранялись немного, чтобы как следует разглядеть друг друга.
– Ты много бывала на солнце, Шенандоа, и даже загорела, – заметил Шустрый – Эд Девис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Хорошо. Я запомню. Ну а теперь ты бы лучше заснула.
– А ты?
– Нельзя. Я – часовой.
– Роже, ты ведь в прошлую ночь не спал!
– Шенандоа, мы все еще в опасности.
– Вот и спи. А я покараулю и разбужу тебя. Роже все еще сомневался.
– Не бойся, мне все равно сейчас не до сна.
– Ну, ладно, – подумав, уступил он. – Но не позволяй мне спать слишком долго.
И уже в следующий миг он провалился в глубокий, без сновидений сон. Шенандоа с улыбкой любовалась его усталым лицом, затем принялась вслушиваться в ночные звуки. Она попыталась восстановить в памяти картину бегства, однако рассудок отказывался повиноваться, не желая возвращаться к пережитому страху и смерти. Вместо этого перед глазами встала поляна на берегу пруда, где Роже сделал ее женщиной.
Осторожно, чтобы не разбудить, она погладила его по руке. Пожалуй, ее мать была бы в шоке, узнай она про то, что дочь вот так, безрассудно и страстно, отдалась чужому, почти незнакомому мужчине. Пожалуй, дядя также разочаруется, если узнает. Но здесь, на Западе, жизнь слишком коротка. А Шенандоа давно считала себя взрослой и впервые в жизни встретила такого мужчину, как Роже. Упусти она свой шанс – другого может и не представиться. Счастье игрока переменчиво, как жизнь. В этом раскладе ей достался Роже, и она воспользовалась этим и получила все, что хотела. И не собиралась об этом жалеть.
Ведь было ясно, что удача не будет сопутствовать ей вечно. Она зарабатывает на жизнь картами. И не может позволить себе продолжать наслаждаться чувствами, владевшими ею на протяжении этой эскапады. Нужно взять себя в руки, как только они доберутся до Ледвилла. Существовал лишь один способ – выиграть, а значит, и выжить, ведь она была профессиональным игроком. И к тому же у Роже есть своя собственная жизнь. Ему давно пора заняться рудником. А с Шенандоа он расстанется, и оба пойдут своим путем, вспоминая счастливые дни.
В лунном свете резкие черты его лица показались необычно мягкими, и она легонько поцеловала его, не в силах подавать щемящую боль в груди. Она – картежница. И этим все сказано. Роже – старатель. Люди с такими профессиями не могут быть вместе, и тем более оставаться вместе надолго. Да им это и ни к чему. Слишком многое придется менять в образе жизни. И когда на душе снова заскребли кошки, Шенандоа не обратила внимания. Она – игрок и не подвластна чувствам. По сути, если она уступит эмоциям – карьере конец. А Роже можно считать приятным отступлением. И не более.
Она снова поцеловала его и услыхала в ответ:
– Черт побери, Шенандоа, как прикажешь мне спать, когда ты вытворяешь такие штуки? – И Роже до боли сжал ее в объятиях. От поцелуя мигом воспламенились оба, и вот уже его язык проник между горячими, податливыми губами и жадно обследует то, что считает своим, снова и снова напоминая об этом.
Шенандоа застонала, чувствуя, как обволакивает тело знакомая истома, как желание затуманивает рассудок.
Внезапно Роже отпрянул.
– Хватит, не то не видать нам Томбстоуна. И к тому же Арабелла...
– С тобой я готова забыть обо всем.
– Проклятие! Я безумно тебя хочу, но ведь надо подумать о будущем. Арабеллу нужно отвезти в город, подальше от тревог. И...
– Тебе надо заниматься своим рудником.
– Да, но теперь он мне кажется ужасной обузой. Если бы не рудник, мы могли бы уехать куда-нибудь вместе.
– Но я не могу бросить Арабеллу, и не забывай – у меня есть работа.
– Знаю – карты. Если бы я и захотел, ты все равно не дашь забыть, что ты – игрок. А вот об Арабелле может позаботиться и ваш дядя.
– Он ей не родной. Он – брат моего отца. И хотя всегда относился к ней как к родной племяннице, она все равно нуждается во мне – больше никого не осталось из кровной родни. А главное – то, что у нас у обоих есть свои жизни, причем отдельные друг от друга. Верно, Роже?
Тот подумал и напомнил:
– Но ведь ты не собираешься отказаться от сделки?
– Я в долгу перед тобой. А долги я плачу.
– Хотя я бы предпочел, чтобы ты просто захотела остаться со мной, придется принять это как плату.
– Роже, я...
– Нет, не надо пояснений. Я не желаю слушать то, что ты считаешь нужным сказать. Мы сейчас едем в Томбстоун, расскажем обо всем шерифу и отправимся в Ледвилл. Там у нас обоих дел невпроворот.
– Надеюсь, Арабелле Ледвилл понравится.
– Наверняка. Это очень милый город. Но ты, Шенандоа, должна помнить: ничто не изменится, когда мы приедем туда. Я все еще хочу тебя, а ты все еще передо мной в долгу.
Она заколебалась. Судя по его тону, он по-прежнему не верил, что и Шенандоа хочет его не меньше.
– Роже, я же сказала, что сдержу свое слово. И к тому же я тоже тебя хочу. И тебе это известно.
– Нет. Я не знаю, чего ты хочешь. Я даже не знаю, хочешь ли ты чего-то вообще. Но на данный момент меня устраивает то, что есть. А дальше будет видно.
– Роже, я...
– Поцелуй меня. Можешь включить это в свой долг, если угодно.
И он накрыл ее губы поцелуем, и через миг Шенандоа позабыла обо всем, кроме его губ, его сильного, готового к любви тела и своей неуместной потребности быть с ним рядом. Еще очень не скоро они попадут в Ледвилл. И у нее будет достаточно времени для размышлений.
ЧАСТЬ II
Лето 1883 года
ДИКИЕ ГОРНЫЕ КРУЧИ
Глава 13
Пассажирам поезда «Денвер – Рио-Гранде» открылся потрясающий вид на могучую реку Арканзас, катившую свои воды далеко на дне Королевского каньона, вдоль которого пролегала дорога к единственному перевалу, соединявшему Ледвилл с остальным миром по ту сторону Скалистых гор.
Суетливый, шумный город с тридцатью пятью тысячами жителей и множеством предприятий и фирм являл собой разительный контраст с подступавшими вплотную невозмутимыми, величавыми горами, однако это был самый настоящий город, а не деревенская глушь, откуда ехало большинство пассажиров. И они вовсю глазели на непривычную картину, когда паровоз остановился у вокзала.
На краю крытого перрона стоял худощавый мужчина среднего роста. Черный сюртук, черные брюки и крахмальная белоснежная сорочка наводили на мысль, что он – профессиональный игрок. Его каштановая, тронутая сединой шевелюра была приглажена волосок к волоску, как и аккуратно подстриженные усы. Рядом стоял лохматый темноволосый верзила-старатель.
Как только пассажиры появились на подножках вагонов, оба как по команде шагнули вперед.
– Вскоре кто-то воскликнул:
– Дядя Эд! Мы здесь!
Мужчина в сюртуке широко распахнул объятия навстречу молоденькой женщине, радостно кинувшейся ему на грудь. Они то обнимались, то отстранялись немного, чтобы как следует разглядеть друг друга.
– Ты много бывала на солнце, Шенандоа, и даже загорела, – заметил Шустрый – Эд Девис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91