Внезапно, словно в подтверждение слов ее любовника, из леса вышла старуха со связкой хвороста на спине. Казалось, на земле не существовало более старого, грязного и уродливого создания. Старуха шла навстречу им по тропинке, и по мере того как она приближалась, можно было разглядеть ее сморщенное лицо, мутные глаза под вывернутыми веками, жесткие волоски на подбородке и запавшие губы. Руки у нее тряслись старческой мелкой дрожью.
— Боже, какая она мерзкая! — сказал потрясенный Ласло, невольно понизив голос до шепота, ибо старуха подошла уже совсем близко.
Смех прекрасной графини прозвучал неожиданно громко под золотистым сводом деревьев. Указывая на старуху своим охотничьим хлыстом, она столь же звонко спросила:
— Значит, ты находишь ее уродливой? А что ты скажешь, если в доказательство твоей любви я потребую…
— Чего же?
— … заняться с ней тем, чем мы занимаемся каждую ночь!
— Ты сошла с ума! — воскликнул шокированный Ласло.
Эльжбета, радуясь своей злой шутке, расхохоталась.
— Отчего же? Разве ты не твердишь с утра до вечера, что готов ради меня на все и я могу попросить тебя о любой жертве? Вот я и прошу, ибо великая любовь требует столь же великой жертвы. Полагаю, нет на свете никого ужаснее этой старухи!
Наслаждаясь смятением своего любовника, она не заметила, что старуха с хворостом остановилась, пристально глядя на нее. И невольно вздрогнула, услышав надтреснутый, но необычайно пронзительный голос.
— Графиня, — сказала старуха, — ты по праву гордишься своей красотой, однако попомни мои слова: придет день, когда ты станешь такой же, как я!
Согнувшись в три погибели под своей вязанкой, она засеменила дальше, а всадники застыли на месте. Эльжбета уже не смеялась. Широко раскрыв глаза, она провожала старуху взглядом, как будто это был призрак. Кровь отлила от ее лица, на котором появилось выражение такого ужаса, что Ласло ободряюще притронулся к ее руке.
— Перестань! Неужели ты позволишь напугать себя какой-то жалкой старушонке?
Но Эльжбета словно окаменела. Лицо ее стало белым, как кружевной воротник и манжеты; казалось, она ничего не слышит и не видит. Ласло слегка встряхнул ее, чтобы привести в чувство, и тогда она взглянула на него почти безумным взором.
— Оставь меня! Я хочу побыть одна.
— Но послушай, дорогая…
— Я же сказала тебе, что хочу побыть одна!
Вырвав у Ласло руку, графиня ударила свою лошадь хлыстом и умчалась по тропе, ведущей в Чехт.
По возвращении в замок Эльжбета заперлась в спальне, отказываясь видеть кого бы то ни было. Допущены к ней были только кормилица Илона и карлик Дорко. Мысль о старухе неотступно преследовала графиню, и она постоянно слышала скрипучий пронзительный голос: «Ты станешь такой же, как я… такой же, как я… такой же, как я!»
Ужасно! Невероятно! Неужели она когда-нибудь превратится в омерзительную старуху? Неужели время не пощадит эту дивную красоту? Неужели подобное возможно?
Влюбленная в себя Эльжбета уже давно приказала устроить рядом со своей спальней необычную комнату, в которой стены и потолок были целиком покрыты зеркалами. Она лежала здесь обнаженной целыми часами, любуясь своими безупречными формами, опьяненная собственным совершенством. Порой даже у нее самой кружилась голова от восторга. Но после встречи со старухой зеркальная комната превратилась в камеру пыток. Графиня уже не наслаждалась — она пристально изучала каждый дюйм своего тела, выслеживая появление малейшей складочки или морщинки, предвещавших безобразную старость.
Под предлогом внезапной болезни Эльжбета попросила уехать всех своих гостей — не исключая и Ласло, который ничего не мог понять. В конце концов молодой человек убедил себя, что это обыкновенный каприз, и без особых сожалений расстался с прелестной кузиной. Он хорошо знал ее и был уверен, что она либо призовет его назад, либо они в скором времени увидятся при пражском дворе. Ему и в голову не приходило, какое безумие овладело его возлюбленной.
— Мне нужно найти такое средство, чтобы всегда оставаться молодой, — сказала она своей старой кормилице Илоне. — Мне нужно открыть секрет красоты, которая не увядает. Мне нужна вечная юность!
Подобно всем вельможным особам той эпохи, графиня Баторий держала в своем замке нескольких астрологов и даже одного алхимика. Ведь и сам император Рудольф II окружил себя в Праге разномастной кликой ученых магов, которые занимались энергичными поисками пресловутого философского камня и эликсира долгой жизни, а также гадали по звездам и составляли всевозможные гороскопы. Призвав астрологов и алхимика, Эльжбета принялась выспрашивать их о тайне вечной юности. Разумеется, каждый из них обладал соответствующим рецептом, однако графиня вскоре убедилась в полной их бесполезности. В приступе безумной ярости она выставила всех за дверь… но этот импульсивный поступок не принес ей успокоения. Оставшись одна, Эльжбета пришла в неописуемый гнев.
— Мне нужен этот секрет! — повторяла она, катаясь по полу в зеркальной комнате и мучительно вглядываясь в свое отражение. — Я должна его раскрыть! Я увижусь с Ласло, лишь когда буду уверена, что сохраню красоту навсегда и избегну отвратительной старости…
Графиня уже подумывала о том, чтобы одолжить у императора его алхимиков, когда карлик Дорко неожиданно объявил, что хочет поговорить с ней наедине.
Этот карлик был одним из тех гнусных созданий, истинных порождений ада, которые порой вторгаются в человеческую жизнь — за уродливой внешностью они прячут еще более мерзкую душу. Дорко подарил Эльжбете император Рудольф, поскольку она, как и прочие придворные дамы, обожала все странное и необычное. Горбатый кривоногий Дорко, забавлявший ее своими ужимками и гримасами, быстро сумел завоевать особое положение в замке — возможно, потому, что его отталкивающее уродство еще более подчеркивало ослепительную красоту графини. Он стал ее ближайшим доверенным лицом и следовал за ней как тень. Эльжбета, которую никогда не интересовали чувства других людей, смотрела сквозь пальцы на то, что карлик запугивает ее камеристок, домогаясь их расположения.
Но в последнее время Дорко не везло: он столкнулся с возрастающим сопротивлением девушек из свиты графини — самые красивые из них с негодованием отвергли его, и он поклялся, что они дорого заплатят за это. Средством для своей страшной мести он избрал новую манию графини — ее безумное желание обрести вечную юность любой ценой.
— Когда мне довелось жить при пражском дворе, — сказал он своей хозяйке, — я свел знакомство с одним старым евреем из гетто, величайшим в мире знатоком Каббалы. Этот человек познал тайны жизни и смерти.
Графиня поспешно вскочила с кресла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Боже, какая она мерзкая! — сказал потрясенный Ласло, невольно понизив голос до шепота, ибо старуха подошла уже совсем близко.
Смех прекрасной графини прозвучал неожиданно громко под золотистым сводом деревьев. Указывая на старуху своим охотничьим хлыстом, она столь же звонко спросила:
— Значит, ты находишь ее уродливой? А что ты скажешь, если в доказательство твоей любви я потребую…
— Чего же?
— … заняться с ней тем, чем мы занимаемся каждую ночь!
— Ты сошла с ума! — воскликнул шокированный Ласло.
Эльжбета, радуясь своей злой шутке, расхохоталась.
— Отчего же? Разве ты не твердишь с утра до вечера, что готов ради меня на все и я могу попросить тебя о любой жертве? Вот я и прошу, ибо великая любовь требует столь же великой жертвы. Полагаю, нет на свете никого ужаснее этой старухи!
Наслаждаясь смятением своего любовника, она не заметила, что старуха с хворостом остановилась, пристально глядя на нее. И невольно вздрогнула, услышав надтреснутый, но необычайно пронзительный голос.
— Графиня, — сказала старуха, — ты по праву гордишься своей красотой, однако попомни мои слова: придет день, когда ты станешь такой же, как я!
Согнувшись в три погибели под своей вязанкой, она засеменила дальше, а всадники застыли на месте. Эльжбета уже не смеялась. Широко раскрыв глаза, она провожала старуху взглядом, как будто это был призрак. Кровь отлила от ее лица, на котором появилось выражение такого ужаса, что Ласло ободряюще притронулся к ее руке.
— Перестань! Неужели ты позволишь напугать себя какой-то жалкой старушонке?
Но Эльжбета словно окаменела. Лицо ее стало белым, как кружевной воротник и манжеты; казалось, она ничего не слышит и не видит. Ласло слегка встряхнул ее, чтобы привести в чувство, и тогда она взглянула на него почти безумным взором.
— Оставь меня! Я хочу побыть одна.
— Но послушай, дорогая…
— Я же сказала тебе, что хочу побыть одна!
Вырвав у Ласло руку, графиня ударила свою лошадь хлыстом и умчалась по тропе, ведущей в Чехт.
По возвращении в замок Эльжбета заперлась в спальне, отказываясь видеть кого бы то ни было. Допущены к ней были только кормилица Илона и карлик Дорко. Мысль о старухе неотступно преследовала графиню, и она постоянно слышала скрипучий пронзительный голос: «Ты станешь такой же, как я… такой же, как я… такой же, как я!»
Ужасно! Невероятно! Неужели она когда-нибудь превратится в омерзительную старуху? Неужели время не пощадит эту дивную красоту? Неужели подобное возможно?
Влюбленная в себя Эльжбета уже давно приказала устроить рядом со своей спальней необычную комнату, в которой стены и потолок были целиком покрыты зеркалами. Она лежала здесь обнаженной целыми часами, любуясь своими безупречными формами, опьяненная собственным совершенством. Порой даже у нее самой кружилась голова от восторга. Но после встречи со старухой зеркальная комната превратилась в камеру пыток. Графиня уже не наслаждалась — она пристально изучала каждый дюйм своего тела, выслеживая появление малейшей складочки или морщинки, предвещавших безобразную старость.
Под предлогом внезапной болезни Эльжбета попросила уехать всех своих гостей — не исключая и Ласло, который ничего не мог понять. В конце концов молодой человек убедил себя, что это обыкновенный каприз, и без особых сожалений расстался с прелестной кузиной. Он хорошо знал ее и был уверен, что она либо призовет его назад, либо они в скором времени увидятся при пражском дворе. Ему и в голову не приходило, какое безумие овладело его возлюбленной.
— Мне нужно найти такое средство, чтобы всегда оставаться молодой, — сказала она своей старой кормилице Илоне. — Мне нужно открыть секрет красоты, которая не увядает. Мне нужна вечная юность!
Подобно всем вельможным особам той эпохи, графиня Баторий держала в своем замке нескольких астрологов и даже одного алхимика. Ведь и сам император Рудольф II окружил себя в Праге разномастной кликой ученых магов, которые занимались энергичными поисками пресловутого философского камня и эликсира долгой жизни, а также гадали по звездам и составляли всевозможные гороскопы. Призвав астрологов и алхимика, Эльжбета принялась выспрашивать их о тайне вечной юности. Разумеется, каждый из них обладал соответствующим рецептом, однако графиня вскоре убедилась в полной их бесполезности. В приступе безумной ярости она выставила всех за дверь… но этот импульсивный поступок не принес ей успокоения. Оставшись одна, Эльжбета пришла в неописуемый гнев.
— Мне нужен этот секрет! — повторяла она, катаясь по полу в зеркальной комнате и мучительно вглядываясь в свое отражение. — Я должна его раскрыть! Я увижусь с Ласло, лишь когда буду уверена, что сохраню красоту навсегда и избегну отвратительной старости…
Графиня уже подумывала о том, чтобы одолжить у императора его алхимиков, когда карлик Дорко неожиданно объявил, что хочет поговорить с ней наедине.
Этот карлик был одним из тех гнусных созданий, истинных порождений ада, которые порой вторгаются в человеческую жизнь — за уродливой внешностью они прячут еще более мерзкую душу. Дорко подарил Эльжбете император Рудольф, поскольку она, как и прочие придворные дамы, обожала все странное и необычное. Горбатый кривоногий Дорко, забавлявший ее своими ужимками и гримасами, быстро сумел завоевать особое положение в замке — возможно, потому, что его отталкивающее уродство еще более подчеркивало ослепительную красоту графини. Он стал ее ближайшим доверенным лицом и следовал за ней как тень. Эльжбета, которую никогда не интересовали чувства других людей, смотрела сквозь пальцы на то, что карлик запугивает ее камеристок, домогаясь их расположения.
Но в последнее время Дорко не везло: он столкнулся с возрастающим сопротивлением девушек из свиты графини — самые красивые из них с негодованием отвергли его, и он поклялся, что они дорого заплатят за это. Средством для своей страшной мести он избрал новую манию графини — ее безумное желание обрести вечную юность любой ценой.
— Когда мне довелось жить при пражском дворе, — сказал он своей хозяйке, — я свел знакомство с одним старым евреем из гетто, величайшим в мире знатоком Каббалы. Этот человек познал тайны жизни и смерти.
Графиня поспешно вскочила с кресла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108