Такое поведение было настолько необычным, что возбудило любопытство Марианны.
— Плохая новость? — спросила она.
Лавиния заколебалась. Ей следовало сказать, что новость касается одного Коррадо, но она не смогла устоять перед слабым голосом и печальным взглядом ее молодой хозяйки. Она решила ответить так уклончиво, как возможно.
— И да и нет. Пытались украсть один из кораблей в порту, но вор пойман, и его привели сюда.
По необъяснимой причине сердце Марианны забилось быстрее. Оно послало ток крови к щекам, которые на мгновение обрели естественный цвет.
— Украсть один из кораблей? — машинально повторила она. — А какой?
Донна Лавиния не успела ответить. Закрывавшая тандур длинная бархатная портьера уже поднялась под рукой князя. Светлые глаза поочередно прошлись по обращенным к нему лицам и остановились на Марианне.
— Сударыня, — сказал он, заметно стараясь усмирить волнение, — только что пытались украсть ваш корабль. Мои люди схватили вора и доставили сюда вместе с его сообщниками. Хотите увидеть его?
— Увидеть его? Но почему я? Почему вы сами не займетесь им? — спросила Марианна с внезапным волнением.
— Я уже видел его в руках моих моряков и не собираюсь говорить с ним. Но я настаиваю на том, что это вы… вы одна должны встретиться с ним. Мое присутствие только осложнит дело, так что я оставляю вас.
Сейчас он будет здесь…
Теперь Марианна поняла, почему сердце ее забилось быстрее, почему испытала она такое внезапное волнение. Теперь уж она знала, кто вор. И словно чудом она почувствовала, как жажда жизни снова возвращается в ее ослабевшее тело. Она вновь стала самой собой, а не вместилищем чужой жизни, которая ее истощала…
Однако в охватившей ее радости появилась уже своеобразная трещина. Человек, который сейчас войдет, был схвачен, когда пытался похитить бриг. А если бы это ему удалось? Маловероятно, чтобы он спрятал его в какой-нибудь бухте и вернулся в Константинополь на поиски той, которая так ждала его… Корабль таких размеров легко не спрячешь! Более чем вероятно, он устремился бы в открытое море, чтобы избежать преследования, и Марианна со страхом подумала, что для моряка его корабль может стоить дороже, чем любовь женщины. И из — за этого страха она старалась заглушить в себе коварный голос, пытавшийся замутить наступавшие чудесные мгновения.
Инстинктивно чувствуя потребность в опоре, она протянула руки к Жоливалю, который сел рядом с ней на диван и взял их в свои. Они были ледяными, и молодая женщина дрожала всем телом, но в обращенных к Коррадо глазах сияли звезды.
— Благодарю вас, — сказала она тихо. — Благодарю… от всего сердца!
Она хотела протянуть ему руку, но он, похоже, не видел ее. С внезапно замкнувшимся лицом он поклонился и исчез. Но Марианна была слишком счастлива, чтобы задаваться вопросом, о чем он мог подумать именно в эту минуту. С бессознательным эгоизмом любящих людей она думала только о том, кто должен войти.
Взглянув на Аркадиуса полными опасения глазами, она сказала:
— Мне нужно зеркало. Безусловно, я выгляжу ужасно… безобразной до испуга.
— Безобразной? Нет! Вы из тех, кому никогда не удается стать безобразной, однако насчет испуга… то не без этого! Могу биться об заклад, что сейчас вы жалеете, что не слушались дядюшки Аркадиуса и не ели немного больше. В любом случае не так уж плохо, что вы предстанете перед ним в таком прискорбном виде. А теперь постарайтесь сохранить спокойствие, друг мой.
Хотите, чтобы я ушел?
— Нет! Нет! Никоим образом! Вспомните, какими были наши Взаимоотношения, когда мы расстались. Кто может знать, не изменило ли это долгое выздоровление его отношение ко мне? Может быть, я буду нуждаться в помощи. Так что не покидайте меня, друг мой, умоляю вас… Впрочем, уже поздно.
Действительно, из соседнего салона послышался скрип половиц под быстрыми шагами. Повелительный голос, ничуть не ослабевший, как думала Марианна, чередовался с более тихим донны Лавинии. Затем портьера снова поднялась. Появилась экономка в черном платье и тотчас склонилась в реверансе.
— Если ваше светлейшее сиятельство разрешит…
Господин Язон Бофор!
Он вошел вслед за ней, и маленькая уютная комната сразу показалась тесной. Он показался таким большим, что Марианна спросила себя, не вырос ли он еще за время их разлуки. Но он почти не изменился. То же загорелое волевое лицо, те же растрепанные черные волосы. Ни время, ни болезнь, ни горе, похоже, не были властны над Язоном Бофором: он вернулся из-за порога смерти таким же, словно с ним ничего не произошло.
И взволнованная Марианна, сразу забыв обо всем, что ей пришлось из-за него вынести, равно как и о возникших подозрениях, смотрела на него, как Мария Магдалина должна была смотреть на воскресшего Христа: глазами, сверкающими слезами и внутренним огнем.
К сожалению, новоприбывший не обладал безмятежностью его божественного образца. Пораженный, он замер на пороге, весь в порыве гнева, бросившем его в эту внезапно открывшуюся ему уютную комнату. Ему сказали, что там он найдет «владелицу» его любимого брига, и он приготовился высказать этой воровке все, что накипело у него на сердце, но появившиеся перед ним два лица повергли его в такое изумление, что он никак не мог прийти в себя. И поскольку горло Марианны отказалось ей служить, Жоливаль решил прервать молчание. Осторожно отпустив потеплевшие руки молодой женщины, он встал и подошел к корсару.
— Входите же, Бофор! Я не знаю точно, желанный ли вы гость, но могу точно сказать, что вас ждали.
В тоне виконта не было ни тени радушия. Очень чопорный, он еще не забыл последствия — хотя Жоливаль был самый незлопамятный человек в мире — пребывания в оковах на «Волшебнице» вместе с бедным Гракхом, а особенно перенесенные Марианной страдания. Аркадиус не мог заставить себя простить это. Если бы он не знал, до какой степени его юная подруга любит этого человека, если бы он не видел ее на протяжении всех этих недель чахнувшей от ожидания, он испытал бы истинное наслаждение, вышвырнув Язона за дверь, тем более что ко всему добавилась еще попытка воровства.
Его прием вполне соответствовал состоянию его духа.
Сознательно или нет, он стремился к столкновению.
Но гнев Язона испарился, едва за ним опустилась портьера. С трудом оторвав взгляд от Марианны, на которую он смотрел, как на призрак, он обратил его к Жоливалю, вытянувшемуся во весь свой небольшой рост.
— Господин Жоливаль, — выговорил он наконец. — Но что вы здесь делаете? Я считал вас мертвым.
— Что ж, откровенней не скажешь! — проворчал виконт. — Не знаю, кто мог подать вам такую мысль. Если бы вы считали меня проданным работорговцами на хлопковые плантации, еще куда ни шло… но похоронить меня заживо… Если это вас интересует, я чувствую себя чудесно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76