Язон бросился на дверь, словно хотел ее вышибить.
— Я сейчас объясню ему мою точку зрения! — закричал он.
— Бесполезно, это его ничуть не взволнует. Я также спросил, сколько еще времени будут продолжаться ее мучения.
— И что он ответил?
— Что один Аллах знает!..
Загорелое лицо моряка стало кирпично-красным.
— Так? Ну хорошо, сейчас увидим, посмеет ли он ответить мне так же!..
Он рванулся к комнате молодой женщины, когда выходившая на внешнюю галерею дверь отворилась под рукой служанки, освободившей проход для впечатляющего появления высокой женщины, закутанной в черный муслин, с чем-то вроде драгоценного геннина на голове, который в первых лучах солнца сверкал, как золото, такое же чистое, как и в длинных серьгах, трепещущих у ее щек.
Проникнув в комнату, превращенную сигарами Язона в настоящую курилку, Ревекка попятилась и попыталась рукой разогнать голубоватые клубы дыма. Она оглядела по очереди обоих мужчин, которые взирали на нее, как на статую Командора, появившегося внезапно, чтобы потребовать у них счет их прегрешений. Затем, подойдя к окну, она решительно распахнула его, впустив в комнату сырой холод сада.
— Возле покоев женщины с родовыми схватками не курят, — сказала она строго. — И впрочем, мужчинам вообще нечего делать в такое время на женской половине. Уйдите!
Ошеломленные непреклонностью тона, мужчины переглянулись, но Ревекка уже открыла дверь, в которую она только что вошла, и властным жестом указала на галерею.
— Убирайтесь, говорю вам! Я позову вас, когда все закончится…
— Но… кто же вы? — еле удалось выговорить Жоливалю.
— Меня зовут Ревекка, — гордо ответила незнакомка. — Мой отец. Иуда бен Натан, врач квартала Кассим-паши… и господин Турхан-бей час назад послал за мной, чтобы помочь одной подруге, у которой плохо проходят роды.
Удовлетворившись этим, Жоливаль послушно направился к двери, но Язон с подозрением смотрел на эту надменную женщину, которую ее головной убор делал выше его.
— Турхан-бей послал за вами, говорите вы? Я в это не верю, так как здесь есть его личный врач.
— Я знаю. Джелаль Осман-бей хороший врач, но при родах он придерживается мнения правоверного мусульманина: женщина должна сама выдержать свое сражение, и надо, не вмешиваясь, дожидаться его исхода.
Но бывают случаи, когда нельзя слишком долго ждать.
Теперь, будьте добры, не заставляйте меня терять драгоценное время на ненужные объяснения.
— Идите же, — вмешался Жоливаль, увлекая строптивого американца. — Оставьте ее!.. Турхан-бей знает, что делает…
С прошлого утра ни он, ни Язон не видели хозяина Хюмайунабада. Он появился внезапно среди суматохи, вызванной призывами о помощи Жоливаля, и когда Язон, в свою очередь проснувшийся от криков служанок, пришел посмотреть, что случилось, мужчины столкнулись лицом к лицу.
Несмотря на опасения Жоливаля и пары коньяка, встреча прошла очень спокойно. Полностью владея собой, Язон Бофор горячо поблагодарил своего спасителя.
Он принес также, с неожиданной для такого человека деликатностью, полные такта извинения за грубое обращение с тем, кто появился на корабле в романтичном облике беглого раба. И Турхан-бей, словно состязаясь в учтивости, заверил своего бывшего нанимателя, что он не питает к нему ни малейшей злобы за обращение, в котором он сам виноват. После чего он попросил американца считать этот дом его собственным и распоряжаться его добром по своему усмотрению.
Он бесстрастно выслушал взволнованные слова, найденные Язоном, чтобы отблагодарить его за то, что он приютил княгиню Сант'Анна и тем самым в некотором роде исправил роковую ошибку, в которой он, Язон Бофор, бессознательно оказался виновным. Отметив, что это вполне естественный поступок, и затем учтиво попрощавшись, он ушел, и с тех пор его не видели. Жоливалю, пришедшему к дверям его павильона, сказали, что «господин Турхан-бей находится в складских помещениях».
Тем временем изгнанные Ревеккой мужчины бродили по длинной крытой галерее. Через оголенный зимой сад она соединялась с расписанным всевозможными красками киоском, который казался среди окружающей сырости громадным удивительным цветком. Оба они чувствовали себя неловко и стесненно и даже не находили больше, о чем говорить, хотя и ощущали тайное облегчение, избавившись от прокуренной комнаты, куда слишком громко доносились крики. Тишина сада казалась им восхитительной, и ее хотелось слушать бесконечно.
Но видно, так уж было начертано судьбой, что этот момент разрядки будет скоротечным. Язон как раз собрался закурить очередную сигару, когда под галереей раздался топот чьих-то ног. Почти сейчас же появился Гракх, раскрасневшийся, задыхающийся от бега, с растрепанными волосами. По всей видимости, он принес новость, в которой не было ничего приятного.
— Бриг! — воскликнул он издалека, заметив мужчин. — Его больше нет на стоянке!
Язон изменился в лице и, поскольку обессиленный юноша почти упал ему на грудь, взял его за плечи и заставил выпрямиться.
— Что ты говоришь? Его украли?
Гракх сделал знак, что нет, открыв рот, как вытянутая из воды рыба, пытаясь восстановить дыхание, несколько раз с трудом сглотнул и в конце концов смог произнести:
— Эти дикари… отвели его… в карантин! Он теперь… стоит на якоре посреди Босфора!., против башни Леандра…
— В карантин? — воскликнул Жоливаль. — Но по какой причине?
Бывший рассыльный с улицы Монторгей с досадой пожал плечами.
— Похоже, что один из охранявших его людей подцепил холеру, так неожиданно быстро он загнулся. Тело его сразу сожгли на набережной, но портовые власти потребовали, чтобы корабль отвели в карантин. Когда мы с мистером О'Флаерти пришли, он как раз покинул стоянку, а вел его один из лоцманов господина Турхана.
Вот катастрофа, так катастрофа! Что же будем делать, господин Язон?
Вчера утром Гракх-Ганнибал Пьош, который с такой радостью встретил своего любимого героя, что разочарование их последнего свидания растаяло, как лед на солнце (он, кстати, получил от Жоливаля желаемые объяснения по этому поводу), был послан Язоном на розыски Крэга О'Флаерти, чтобы просить того набрать команду для брига.
В самом деле, к удивлению, бывший первый помощник с «Волшебницы» не покинул Константинополь. Его ирландскую душу возбудила многоцветная поэтичность тройного города… а также интерес, который могли представлять контрабандная русская водка и крымские вина для человека, не обладающего большой склонностью к делам…
Предоставленный самому себе после того, как рейс Ахмет привел бриг и часть его пассажиров в столицу Османской империи, О'Флаерти прикинул, что же ему делать. Конечно, можно наняться на один из английских кораблей, которые, как, например, фрегат «Язон», довольно регулярно заходили в Золотой Рог, и вернуться в Европу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76