ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Тонкие высокие колеса были выкрашены в красный цвет, сиденье кучера украшено черным бархатом. Словом, настоящий экипаж знатного господина. Из него вышел человек лет сорока, со смугловатым лицом, толстой шеей, широким носом, черными навыкате глазами. Пронзительный их взгляд не мог остаться незамеченным. Несмотря на летний зной, он был плотно закутан в широкую черную накидку, большая треугольная шляпа с красным пером была надвинута на самые брови.
Сойдя на землю, он бросил накидку на руку, чтобы подать руку женщине в белом платье. Она выпорхнула из кареты, оттолкнула поданную ей руку со звонким смехом.
— Я еще не слишком стара, чтобы помогать мне при выходе из кареты, друг мой. Оставьте это почтенным матронам.
При звуке ее голоса Жиль вздрогнул и едва сдержал крик. Из-под большого платка белого муслина, покрывавшего девичью грудь, и соломенной шляпы, украшенной зелеными цветами, он увидел знакомый водопад пылающих кудрей, сверканье темных глаз, нежный профиль, сияние улыбки. В подлинности этого он уже не мог сомневаться. Это была Жюдит. Сама Жюдит, сопровождаемая незнакомцем, своей танцующей походкой входила в дом заговорщицы.
Небо над ним разверзлось. Сердце бешено билось в груди, подобно барабану, зовущему в атаку. Он почувствовал, что его охватывает умиленное состояние радостного покоя, близкое к тому, которое он чувствовал тогда в парке Трианона.
Но на этот раз это чувство было более чистым, более свежим. Теперь оно было окрашено в светлые тона уверенности. В следующее мгновение ему надо было сделать дикое усилие над собой, чтобы подавить желание броситься вперед, к ней. Если бы он не овладел собой, он бы ринулся на штурм этого дома, чтобы найти ту единственную в мире, которую он любил больше всего, ту, которая была, есть и всегда будет тайной вдохновительницей всех его трудов, их конечной целью, его наградой, если это будет угодно Богу. Целью, к которой всегда надо стремиться и достигнуть, наградой, которая вечно ускользает. Ведь Жюдит принадлежала к той породе женщин, которых можно сохранить лишь при условии, что их будут постоянно завоевывать, все время заслуживать их нежность и восхищение.
Какое бы счастье испытал Жиль, если бы он высадил двери дома и вырвал мадемуазель Сен-Мелэн из-под носа у этих людей, о которых он твердо знал, что они не подходят ей. Ну, а если попытаться понять, что же здесь замышляется за этим мирным и почтенным фасадом, ему следует унять этот бездумный порыв молодости.
Твердо решив оставаться на своем месте, хотя бы для этого нужно было провести вторую бессонную ночь, и проследить за элегантным черно-красным экипажем, куда бы он ни отправился, хоть в ад, молодой человек скрестил руки на груди и вновь принялся вести наблюдение, на этот раз уже освещенное солнечным образом увиденной девушки, ее красотой, не только не изменившейся, но ставшей более утонченной, элегантностью туалета, столь непривычного для дикарки бретонских лугов. Кем же мог быть этот человек с повадками собственника, кого она называла другом с развязной интимностью.
Солнце уже давно закатилось. Наступила ночь, заполняя густыми тенями глубину улочки. По-прежнему не двигаясь в своем укрытии, застыв в неподвижной позе, чему он научился у индейцев и научил этому Мерлина, Жиль, ставший уже совершенно невидимым, увидел, как идет фонарщик со своей лесенкой, тот самый фонарщик, который так хорошо осведомил обо всем Понго. Потом зажглись два фонаря, подвешенные на веревке. Один почти на углу Бульвара, около почтового ящика, а другой — у статуи Святого Жиля на другом конце улицы. Середина же улицы оставалась вовсе не освещенной. фонарщик остановился возле кареты и помог зажечь кучеру фонари на карете. Кашляя, шаркая ногами, он пошел дальше. Улица стала совершенно пустынной.
Время шло. Кое-где возникало некоторое оживление. Раздавались отдельные голоса из окон, раскрытых, чтобы вдохнуть свежести ночи и аромат лип, подрагивавших своими вершинами из-за стен монастыря. Вдали мерцали огоньки. Фасад же дома за номером десять, в который всматривался Жиль в надежде хоть что-то заметить, оставался темным и молчаливым. Единственным живым существом был кучер, дремавший на своем сиденье, с согнутой спиной, всем видом показывавший покорность людей его круга, привыкших к долгим ожиданиям.
Наконец, когда часы Бастилии пробили половину десятого, молчаливый дом ожил. Кучер тоже проснулся. Показался слуга с фонарем, отбрасывавшим вокруг себя желтоватый свет на круглые камни мостовой, на карету, на четверых людей, среди которых Жиль без труда узнал Жюдит, сопровождавшего ее мужчину, графиню и того повесу с рыжими волосами, исполнявшего при ней обязанности секретаря.
Прощание было коротким. Последовал обмен церемонными поклонами, но наблюдающий не смог расслышать ни единого слова. Затем девушка и ее сопровождающий сели в карету, дверь дома закрылась, и все снова стало темно. Когда карета тронулась. Жиль был уже в седле.
Он выждал, когда карета выехала на Бульвар, повернула на улицу Святого Людовика и поехала по направлению к Королевской площади, и только тогда тронулся с места. Он рассчитывал, что шум, производимый коваными колесами кареты по булыжной мостовой, заглушит шум подков его коня.
Стояла темная, жаркая и душная ночь, все клонилось к грозе. Следуя за огоньками фонарей кареты, он без особого труда ехал вслед за ней, но не приближался. Путешествие было долгим. Проехали улицу Святого Антония, улицу Ткачей, Мясников, затем через мост Менял выехали на улицу Пороховщиков, а через мост Святого Михаила выехали на улицу Арф, которая заканчивалась площадью Святого Михаила. Появились вершины высоких деревьев парка, высокий, покрытый черепицей купол и ощетинившиеся строительными лесами стены Люксембургского дворца, парижской резиденции мосье.
Карета повернула и направилась к ярко освещенному фасаду Французского театра, где шло представление, не останавливаясь, проехала мимо него и сразу въехала в арку под башней, где стояли часовые в красных мундирах с золотистыми и серебряными галунами, с расшитой золотом и серебром перевязью. Это была охрана мосье, брата короля.
Карета остановилась на короткое время у портала и проехала дальше во двор. Жиль отъехал немного, привязал Мерлина к одному из бронзовых колец, вделанных в стену, подошел к одному из часовых. Тот, увидев приближающегося офицера, поприветствовал его, хотел уже было вызвать офицера, но Жиль прервал его:
— Не надо, я не хочу входить. Я хочу кое-что спросить.
— К вашим услугам, господин лейтенант.
— Тише же, тише! Я же не хочу тебя выспрашивать о каких-либо государственных секретах.
Скажи мне, ты знаешь эту даму, которую только что привезли в черно-красной карете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109