Как только служанка ушла, Лоренца быстро оглядела кухню. Затем она зажгла огарок свечи и спустилась в подвал по винтовой лестнице.
Через несколько мгновений она уже вновь была на кухне. Погасив свечу, Лоренца подошла к столу, где Джулия, так звали служанку, приготовила все для ужина. Она в нерешительности замерла, но тут ее взгляд упал на церковную репродукцию на стене, изображавшую ангела, разившего грешников своих огненным мечом. Она быстро вылила в графин с вином содержимое маленького флакончика, который держала в руке. Она потрясла графин. Вино слегка помутнело, затем вновь обрело прозрачность. Лоренца осторожно его попробовала и, не почувствовав никакого привкуса, поставила на место. Хлопнула входная дверь.
Когда Джулия вернулась от лавочника, она застала хозяйку за приготовлением мяса к ужину.
Полночь уже давно миновала, когда Лоренца, накинув на ночную рубашку плащ, осторожно спустилась по лестнице. Ночь была темна, но она не взяла свечи, чтобы служанка не заметила света. Подойдя к двери, ведущей в подвал, она осторожно открыла ее и долго прислушивалась. Снизу не доносилось ни звука, лишь слабый свет освещал винтовую лестницу. Взяв в руки башмаки, она спустилась на одну ступеньку, потом еще на одну. Ее босые ноги неслышно ступали по холодному камню. На середине лестницы до нее донесся раскатистый храп, и она быстро спустилась вниз.
В центре лаборатории, рядом с догоравшей печью сидел Джузеппе. Он глубоко спал, облокотившись на руку. Эта картина окончательно вернула Лоренце смелость. Она подошла к мужу, быстро обыскала его карманы. На груди она нашла то, что искала… большое письмо, адресованное президенту Учредительной ассамблеи. С радостным возгласом она положила его в корсаж бегом поднялась по лестнице и хотела было выйти из дома. Но затем она направилась на кухню, нашла графин, в котором после джина еще оставалось немного вина. Джулия, наверняка, попробовала эти остатки. Опустошенный и тщательно вымытый графин был водружен на место.
Окончательно успокоившись и не боясь быть услышанной, Лоренца низко опустила капюшон, завернулась в плащ и вышла из дому…
Когда Калиостро очнулся от тяжелого сна, он не сразу понял, где находится. Поднеся руку к карману, он понял, что письма там больше нет, и его охватил страх. Его пронзила мысль о том, что кто-то проник сюда ночью, и со всех ног он бросился в спальню жены узнать, не слышала ли она что-нибудь. Но Лоренца, положив голову на руки, спала так хорошо, что он не решился ее разбудить. Ему даже не пришло в голову, что во всем виновата его жена.
27 декабря именем Его Святейшества Пия VI папская полиция арестовала Калиостро у себя дома и сопроводила его в замок Сен-Аиж. Маркизе Вивальди, находившейся в тот момент у Калиостро, удалось ускользнуть. Лоренца также была арестована, но отправлена в монастырь для того, чтобы окончательно вернуться на путь благочестия и добродетели.
Калиостро поочередно оглядел трех судей, одетых в черное. Он внимательно следил за бумагой, которую держал в руках верховный судья.
– Это письмо? Да, его диктовал я. Но как оно попало в ваши руки? Он говорил с трудом, отупев от многомесячного заключения в камере, куда не поступали ни воздух, ни свет, и которую заливали воды Тибра в период дождей, так как она находилась ниже уровня реки. Трудно было узнать в этом оборванном, исхудавшем, с лихорадочно горящими глазами узнике блистательного чудотворца с улицы Сен-Клод. Теперь это был жалкий, затравленный человек… Губы верховного судьи чуть заметно дрогнули, в его тусклых глазах вспыхнули отблески горящих свечей.
– Нам его передала ваша жена. Вашу жену возмущали ваши дела, и она хотела спасти свою душу…
– Моя жена?
Казалось, что он потерял способность понимать что-либо, он беспрерывно повторял это слово, словно хотел понять его смысл. Неожиданно Калиостро разразился громким, сумасшедшим смехом. Этот смех никак не кончался, наводя на стражников ледяной ужас…
Смертная казнь, к которой был приговорен Калиостро, была заменена на пожизненное заключение. Узника поместили в папскую крепость Сан Лео, недалеко от Витерба. Это была жуткая тюрьма, настоящее огромное гнездо, расположенное на скалистом пике, камеры которой кишели насекомыми. Крестьяне в страхе далеко обходили это место.
Поздней ночью припозднившийся крестьянин, проходя у подножия замка, мог слышать крики, рычание, неистовый смех, который сменяли рыдания. Иногда в этих звуках можно было с трудом различить женское имя. Надвинув шапку на уши и опустив глаза, крестьянин прибавлял шаг и быстро крестился. Придя домой, он шептал жене, чтобы не слышали дети.
– Я опять слышал крики этого сумасшедшего колдуна…
Перекрестившись, в свою очередь, жена замечала:
– Святая мадонна! Когда же он кончит кричать? Крики смолкли летней ночью 23 августа 1795 года.
Калиостро маг, колдун, якобы познавший секрет вечной жизни и молодости, умер.

СВАДЬБА ЦЕЗАРЯ БОРДЖИА
Заходящее солнце отражалось в водах Вьенки тысячью огней и окрашивало серые стены замка Шенои рыжеватыми бликами. Внизу под замком ярко рыжела черепица городских крыш. То был один из первых погожих дней мая 1499 года; солнце щедро дарило свое тепло отвыкшей от него земле, природе и людям, которые наслаждались в его лучах. По реке бесшумно скользили лодки рыболовов, а там наверху, в замке, который казался спящим, тишину нарушало лишь постукивание алебарды стражника по помосту Стены. Порою прощальный солнечный луч высвечивал каску лучника, застывшего у проема бойницы. Словом, в воздухе было разлито спокойствие.
Однако, запершись в своих апартаментах в башне Буасси, неподалеку от той часовни, где в свое время молилась Жанна д'Арк, Цезарь Борджиа испытывал полнейшее безразличие к царящим вокруг красоте и покою. Как обычно, он был одет в костюм из черного бархата и в настоящий момент под испуганными взглядами своих приближенных, не произнося ни слова, мерил комнату нервными шагами. В пальцах он раздраженно вертел маленький золотой шарик с благовониями, с которым он никогда не расставался… В те же моменты, когда им овладевало раздражение, он начинал буквально жонглировать этим шариком, отчего его пальцы пропитались неистребимым запахом благовоний.
В комнате находились люди из его свиты – мажордом Рамиро де Лорка, секретарь Агапито и два дворянина: Жан Журдан Орсини и Бартоломео Капраника – все они с тревогой ожидали неизбежного взрыва гнева своего господина. Они прекрасно знали, что скоро он схватит первую попавшуюся под руки вещь и растопчет ее ногами. Молчание становилось гнетущим.
Цезарь уже приготовился к срыву, он подошел к столу, одним духом опрокинул бокал вина и поискал глазами обо что бы ему этот бокал разбить, но в этот момент в массивную дубовую дверь комнаты постучали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84