Потом, повернувшись к монахине, которая привела к ней гонца, добавила:
– Позаботьтесь о том, чтобы этого человека хорошенько накормили, и предупредите мою кузину Шарлотту, что я ее ожидаю.
Отвесив глубокий поклон, гонец удалился в сопровождении монахини, а Жанна осталась одна. Теперь она позволила себе бессильно откинуть голову на спинку высокого кресла. Ее глаза, покрасневшие от ночных бдений и слез, искали на каменной стене крест. То, что ей предстоит сообщить Шарлотте, станет еще одной ступенью страданий на ее мучительном жизненном пути.
Легкий стук в дверь вывел ее из глубокой задумчивости. На пороге появилась высокая девушка с густыми каштановыми волосами, спадавшими до ее поясницы. Жанна Французская протянула к ней руку и голосом исполненным нежности сказала:
– Подойдите сюда, дитя мое! Я только что получила известия, имеющие для вас большую важность. Ваш отец, регент Наварры, дал наконец согласие на ваш брак с герцогом Валентинуа. Вам следует без промедления вернуться в Шинон, где вас ожидает королева.
Услышав эти слова, девушка без промедления упала на колени.
– Мадам, разрешите мне остаться рядом с вами. Передайте королю, что я хочу посвятить свою жизнь Богу, что я хочу стать монашенкой. Скажите ему что угодно, лишь бы избавить меня от необходимости вступить в этот брак.
Слезы заливали ее лицо, а в голосе звучала мука. Она обняла руками колени Жанны, глядя на нее с надеждой, однако бывшая королева лишь покачала головой:
– Вам следует подчиниться, Шарлотта. Этого хочет король, и ваш отец согласен. Вы не можете противиться их воле.
– Но это невозможно, мадам, совершенно невозможно! Как может король хотеть, чтобы я поженилась с этим человеком, который убил своего родного брата и стал причиною вашего несчастья.
– Не преувеличивайте! Монсеньер де Борджиа всего лишь привез буллу Святого престола. Если бы не он, это сделал бы кто-нибудь другой. Вам не следует держать на него обиду за это.
– Как может Святой престол столь несправедливо распоряжаться судьбой королевы Франции? – с горечью воскликнула Шарлотта.
– То была воля Божья, дочь моя. И та же воля побуждает вас выйти замуж за сеньора де Валентинуа.
Шарлотта поднялась с колен и впилась своими прекрасными серыми глазами в лицо Жанны. Она от всего сердца любила бывшую королеву, рядом с которой всегда чувствовала себя защищенной и обнадеженной с тех самых пор, как отец отослал ее приобщаться к утонченным манерам французского двора. И хотя ее удочерила сама королева Анна, ее всегда куда больше привлекало общество Жанны, чье здравомыслие уравновешивало ее мистические порывы. И вот теперь вся ее наваррская кровь клокотала от возмущения, и только воспаленные красные глаза добродетельной Жанны не позволяли гневу Шарлотты вырваться наружу. С каким наслаждением она перегрызла бы горло королю Людовику, королеве Анне, самому Папе, – ведь они стали причиной ее несчастья!
– Но почему я должна склониться перед их волей! – воскликнула она – Моя подруга Шарлотта Арагонская отказалась ведь от брака с этим Цезарем… да еще продемонстрировала ему свое отвращение. Она повсюду повторяла, что не хочет быть «кардинальшей». И я тоже не желаю, чтобы меня так называли.
Легкая улыбка пробежала по измученному лицу Жанны.
– Но у ее отца, короля Фредерика, были все основания, чтобы отказаться от подобной чести. Ведь королевство Неаполитанское, находящееся под его скипетром, граничит с владеньями Папы. Такой брак стал бы для него опасным. Так что отказ исходил не от Шарлотты, а от ее отца. К тому же она вряд ли была бы столь неприступной, если бы не ее любовь к молодому Ги де Лавалю. Ведь сеньор Борджиа очень красив. Вспомните, как великолепно он смотрелся при своем въезде в Шинон. А какая роскошь его окружала! Кое-кто даже подумал, что прибыло посольство самого турецкого султана. Никогда еще на одном человеке не было стольких драгоценных камней.
– Их было даже слишком много! Это говорит о нем, как о выскочке. Вспомните, ваше Высочество, всех этих мулов, нагруженных роскошными одеждами и утварью, всех его слуг, менестрелей, тамбуринистов, трубачей, конюхов и псарей, пажей, одетых в золотые одежды. Ну а сам Цезарь сверкал, как рождественская елка.
На этот раз Жанна не выдержала и рассмеялась.
– Будьте снисходительны, Шарлотта! Я признаю, что герцог, на наш французский вкус, переобременил себя золотом, но таким образом он выказал свое уважение к королю. И вам не следует так строго судить вашего будущего супруга. Вы ведь даже не разговаривали с ним.
Неожиданно Шарлотта покраснела до корней волос и отвела глаза. Она схватила подсвечник и переставила его подальше от Жанны, чтобы та не смогла заметить, что с нею происходит. Не могла же она рассказать чистой, набожной, почти святой королеве, что произошло одним февральским вечером в замке Лош, между церковью Сент-Ур и покоями короля…
На тот момент Анна Бретанская, вот уже месяц как снова королева Франции, деятельно принялась перестраивать королевские покои замка Лош. Шарлотта без всякого энтузиазма стала камеристкой новой королевы. Красивая и все еще молодая королева отличалась строгостью и жестко контролировала поведение своих камеристок. Тем разрешалось покидать королевские покои лишь для того, чтобы отправиться в церковь, причем ходили они туда под бдительным присмотром старших по возрасту дам.
В тот вечер Шарлотта задержалась после конца службы в церковном пределе. Она любила оставаться там одна, ожидая наступления ночи, поскольку тогда все внутри храма становилось таинственным, исполненным высокого и непостижимого смысла. Все остальные камеристки и придворные дамы уже покинули церковь, оставив Шарлотту в одиночестве, коленопреклоненной на ступенях алтаря.
Шарлотта молилась сосредоточенно, потеряв счет времени. Когда церковный сторож собрался запирать двери храма, он заметил молящуюся Шарлотту и тронул ее за плечо.
– Уже поздно, мадмуазель… Я должен закрывать церковь.
– Я ухожу. Прошу меня извинить.
Она тут же поднялась, натянула на голову капюшон и покинула церковь. Ночь была беззвездной, буквально черной, и в порывах ветра пламя единственного факела, освещавшего ей дорогу, то вспыхивало, то почти угасало. Дорога казалась совершенно пустынной, только вдалеке у ворот королевской резиденции позвякивали доспехи стражников. Закутавшись поплотнее в свою шубку, Шарлотта ускорила шаг, а затем побежала. Она беспокоилась о том, чтобы не вызвать своим опозданием гнева королевы, и не заметила, что ей навстречу идут два человека в масках. Столкнувшись в темноте с одним из них, она издала пронзительный крик и уже готова была упасть, но тут незнакомец сильной рукой поддержал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Позаботьтесь о том, чтобы этого человека хорошенько накормили, и предупредите мою кузину Шарлотту, что я ее ожидаю.
Отвесив глубокий поклон, гонец удалился в сопровождении монахини, а Жанна осталась одна. Теперь она позволила себе бессильно откинуть голову на спинку высокого кресла. Ее глаза, покрасневшие от ночных бдений и слез, искали на каменной стене крест. То, что ей предстоит сообщить Шарлотте, станет еще одной ступенью страданий на ее мучительном жизненном пути.
Легкий стук в дверь вывел ее из глубокой задумчивости. На пороге появилась высокая девушка с густыми каштановыми волосами, спадавшими до ее поясницы. Жанна Французская протянула к ней руку и голосом исполненным нежности сказала:
– Подойдите сюда, дитя мое! Я только что получила известия, имеющие для вас большую важность. Ваш отец, регент Наварры, дал наконец согласие на ваш брак с герцогом Валентинуа. Вам следует без промедления вернуться в Шинон, где вас ожидает королева.
Услышав эти слова, девушка без промедления упала на колени.
– Мадам, разрешите мне остаться рядом с вами. Передайте королю, что я хочу посвятить свою жизнь Богу, что я хочу стать монашенкой. Скажите ему что угодно, лишь бы избавить меня от необходимости вступить в этот брак.
Слезы заливали ее лицо, а в голосе звучала мука. Она обняла руками колени Жанны, глядя на нее с надеждой, однако бывшая королева лишь покачала головой:
– Вам следует подчиниться, Шарлотта. Этого хочет король, и ваш отец согласен. Вы не можете противиться их воле.
– Но это невозможно, мадам, совершенно невозможно! Как может король хотеть, чтобы я поженилась с этим человеком, который убил своего родного брата и стал причиною вашего несчастья.
– Не преувеличивайте! Монсеньер де Борджиа всего лишь привез буллу Святого престола. Если бы не он, это сделал бы кто-нибудь другой. Вам не следует держать на него обиду за это.
– Как может Святой престол столь несправедливо распоряжаться судьбой королевы Франции? – с горечью воскликнула Шарлотта.
– То была воля Божья, дочь моя. И та же воля побуждает вас выйти замуж за сеньора де Валентинуа.
Шарлотта поднялась с колен и впилась своими прекрасными серыми глазами в лицо Жанны. Она от всего сердца любила бывшую королеву, рядом с которой всегда чувствовала себя защищенной и обнадеженной с тех самых пор, как отец отослал ее приобщаться к утонченным манерам французского двора. И хотя ее удочерила сама королева Анна, ее всегда куда больше привлекало общество Жанны, чье здравомыслие уравновешивало ее мистические порывы. И вот теперь вся ее наваррская кровь клокотала от возмущения, и только воспаленные красные глаза добродетельной Жанны не позволяли гневу Шарлотты вырваться наружу. С каким наслаждением она перегрызла бы горло королю Людовику, королеве Анне, самому Папе, – ведь они стали причиной ее несчастья!
– Но почему я должна склониться перед их волей! – воскликнула она – Моя подруга Шарлотта Арагонская отказалась ведь от брака с этим Цезарем… да еще продемонстрировала ему свое отвращение. Она повсюду повторяла, что не хочет быть «кардинальшей». И я тоже не желаю, чтобы меня так называли.
Легкая улыбка пробежала по измученному лицу Жанны.
– Но у ее отца, короля Фредерика, были все основания, чтобы отказаться от подобной чести. Ведь королевство Неаполитанское, находящееся под его скипетром, граничит с владеньями Папы. Такой брак стал бы для него опасным. Так что отказ исходил не от Шарлотты, а от ее отца. К тому же она вряд ли была бы столь неприступной, если бы не ее любовь к молодому Ги де Лавалю. Ведь сеньор Борджиа очень красив. Вспомните, как великолепно он смотрелся при своем въезде в Шинон. А какая роскошь его окружала! Кое-кто даже подумал, что прибыло посольство самого турецкого султана. Никогда еще на одном человеке не было стольких драгоценных камней.
– Их было даже слишком много! Это говорит о нем, как о выскочке. Вспомните, ваше Высочество, всех этих мулов, нагруженных роскошными одеждами и утварью, всех его слуг, менестрелей, тамбуринистов, трубачей, конюхов и псарей, пажей, одетых в золотые одежды. Ну а сам Цезарь сверкал, как рождественская елка.
На этот раз Жанна не выдержала и рассмеялась.
– Будьте снисходительны, Шарлотта! Я признаю, что герцог, на наш французский вкус, переобременил себя золотом, но таким образом он выказал свое уважение к королю. И вам не следует так строго судить вашего будущего супруга. Вы ведь даже не разговаривали с ним.
Неожиданно Шарлотта покраснела до корней волос и отвела глаза. Она схватила подсвечник и переставила его подальше от Жанны, чтобы та не смогла заметить, что с нею происходит. Не могла же она рассказать чистой, набожной, почти святой королеве, что произошло одним февральским вечером в замке Лош, между церковью Сент-Ур и покоями короля…
На тот момент Анна Бретанская, вот уже месяц как снова королева Франции, деятельно принялась перестраивать королевские покои замка Лош. Шарлотта без всякого энтузиазма стала камеристкой новой королевы. Красивая и все еще молодая королева отличалась строгостью и жестко контролировала поведение своих камеристок. Тем разрешалось покидать королевские покои лишь для того, чтобы отправиться в церковь, причем ходили они туда под бдительным присмотром старших по возрасту дам.
В тот вечер Шарлотта задержалась после конца службы в церковном пределе. Она любила оставаться там одна, ожидая наступления ночи, поскольку тогда все внутри храма становилось таинственным, исполненным высокого и непостижимого смысла. Все остальные камеристки и придворные дамы уже покинули церковь, оставив Шарлотту в одиночестве, коленопреклоненной на ступенях алтаря.
Шарлотта молилась сосредоточенно, потеряв счет времени. Когда церковный сторож собрался запирать двери храма, он заметил молящуюся Шарлотту и тронул ее за плечо.
– Уже поздно, мадмуазель… Я должен закрывать церковь.
– Я ухожу. Прошу меня извинить.
Она тут же поднялась, натянула на голову капюшон и покинула церковь. Ночь была беззвездной, буквально черной, и в порывах ветра пламя единственного факела, освещавшего ей дорогу, то вспыхивало, то почти угасало. Дорога казалась совершенно пустынной, только вдалеке у ворот королевской резиденции позвякивали доспехи стражников. Закутавшись поплотнее в свою шубку, Шарлотта ускорила шаг, а затем побежала. Она беспокоилась о том, чтобы не вызвать своим опозданием гнева королевы, и не заметила, что ей навстречу идут два человека в масках. Столкнувшись в темноте с одним из них, она издала пронзительный крик и уже готова была упасть, но тут незнакомец сильной рукой поддержал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84