Встряхнув головой, она торопливо вылезла из воды и, подобрав приготовленное им полотенце, прикрылась.
Опустившись на колени рядом с сумкой, порылась в ее содержимом в поисках одежды. Там у нее имелась большая футболка. Где же она? «Постой…» Она взглянула на него с подозрением. С полузакрытыми глазами он проводил дрожащей рукой по лицу.
– Ты смотрел, как я выходила, – произнесла она рассеянно, вдруг осознав, что не видит его правой руки над водой. Мышцы этой руки двигались.
– Конечно, – отозвался он беззастенчиво. – И описал бы зрелище как судьбоносное.
Мари сердито закатила глаза, раздраженная его поведением.
– Ты не забирал мою ночнушку из сумки?
– Нет. Нашел там шелковое белье и хочу, чтобы ты надела его для меня.
Бесстыжий хитрый волк.
Мари прикусила губу, изучая три шелковых гарнитура, которые он видел, возможно, щупал и бог весть что еще. «Сексуальная нимфоманка», «проститутка» и «игривая проститутка». Просто прелесть. В последний раз она покупала белье с Кэрроу.
Встав, Мари направилась к его сумке, чтобы поискать какую-нибудь просторную футболку. Вынув одну, обнаружила сложенное письмо со сломанной восковой печатью.
Проступавший сквозь бумагу почерк явно принадлежал женщине.
Что за женщина пишет ему письма? И что такого особенного в этом письме, раз он взял его с собой в путешествие?
Подумав, что он выходит, Мари закрыла сумку. И услышала за спиной, как он по-волчьи мотнул головой, стряхивая с волос воду, разбрызгивая вокруг капли.
Стоя к нему спиной, Мари завернулась в полотенце, чтобы одеться, не обнажая тела.
– Можешь больше не беспокоиться, маленькая ведьма. Я видел тебя всю.
Мари оглянулась через плечо, не зная, радоваться или огорчаться тому, что он уже натянул джинсы.
– Как это?
– Я достаточно высок и когда стоял за тобой, то видел все впереди. К тому же у меня зоркое зрение, и я хорошо вижу сквозь воду.
Она не была скромницей, и прятать тело, как краснеющая девственница, не было ее первейшей задачей.
– В таком случае… – произнесла она, выпуская из рук полотенце.
Макрив присвистнул и прорычал, когда она уже собиралась одеться:
– Ты, оказывается, не очень застенчивая? Застенчивая? «Разнузданные девушки» по сравнению с ней и ее подругами – монахини.
– Оказываю благотворительность стареющим оборотням.
Глава 18
Дерзкая пышная попка, гладкие бедра, стройная спина и талия…
Бауэн никогда в жизни не видел столь соблазнительного тела. А прожил он долгую-долгую жизнь. И понял, что прелести двадцатитрехлетней ведьмы лишили его дара речи.
А когда она наклонилась за полотенцем! Если бы он заранее не приготовился к умопомрачительному зрелищу, то, вероятно, утонул бы, оглоушенный.
Теперь, наблюдая, как она надевает свои соблазнительные шелковые трусики и лифчик, он с трудом сдержал стон и как бы, между прочим, заметил:
– Никогда не думал, что фраза «Квотеры отскакивают от ее попы» может иметь буквальное значение.
– А я не думала, что тебя волнует моя попа. Помнится, ты сказал, что я «худосочная».
– Ты то же самое сказала обо мне. Очевидно, мы оба ошибались. А попа твоя меня очень волнует. Мое восхищение тобой растет с каждой минутой.
Стрельнув в него сердитым взглядом, Мари облачилась в его рубаху и закатала рукава, потому что утонула в ней. Увидев, что она приклеила второй пластырь к внутренней части локтя, Макрив нахмурился. Если бы знал раньше, для чего нужна эта штука, то выбросил бы немедленно.
Контрацептив. Но проклятая штуковина его манила.
Подложив еще несколько дров в огонь, он присел у костра на подстилку и позвал Мари:
– Иди сюда, маленькая ведьма, я просушу твои волосы.
– Я и сама могу.
– Это часть сделки, на которую ты согласилась.
Со вздохом Мари к нему подсела. Снаружи снова пошел дождь, барабаня по широким листьям. Внутри потрескивал огонь, отражаясь золотыми отблесками в ее рыжих полосах. Пропуская их сквозь пальцы, он завивал локоны и крупные кудри. Теперь, когда он искупал ее, от ее кожи и полос исходил восхитительный запах, переполнявший его органы чувств.
Конечно, она могла сделать это и сама, но ему не хотелось отказывать себе в таком удовольствии. Оно снимало напряжение и тоску. По крайней мере, он больше не страдал от гнетущей потребности найти способ вернуть свою подругу.
Бауэн почувствовал, что его веки отяжелели, и не столько от желания, сколько от удовлетворения. Он почти забыл, что значит испытывать довольство. Потребность обладать ею оставалась, но и от этого он получал удовольствие. Уж лучше терпеть неудовлетворенное желание, чем мучиться от одолевавшей его столько лет безнадежности.
Бауэн обнаружил, что может отбросить свои отговорки и просто наслаждаться комфортом. Ему было так хорошо, что он не поверил своим глазам, когда увидел катящиеся по ее лицу слезы.
– Марикета, отчего ты плачешь? Она вытерла щеки.
– Я твой враг. Ты должен радоваться, видя, что я несчастна.
– Должен, но не радуюсь. – Она… несчастна? Он напряг мысли, раздумывая, чего ей не хватает. Ему казалось, что у них наметился некоторый прогресс. – Что тебе нужно, чтобы не чувствовать себя несчастной?
Мари резко качнулась от него. Он едва успел разжать пальцы, чтобы не дернуть ее за волосы.
– Я не могу! Эта нежность с твоей стороны… Ты меня смущаешь. Я так устала и так ненавижу тебя.
Слезы продолжали катиться по ее лицу.
– Черт тебя побери, Марикета. Прекрати реветь.
Она приподнялась на коленях и толкнула его в плечо. Выражение ее лица сказало, что это принесло ей облегчение, и она снова толкнула его, потом еще раз и еще.
– Ты бросил меня там! – Он прищурился, принимая удары, но останавливать ее не стал. – И единственная причина, по которой вернулся, – чтобы выздороветь.
– Если бы мне пришлось заново пережить ту ночь, я бы поступил иначе.
Наконец потратив все силы, Мари нанесла последний, наименее чувствительный удар и тяжело опустилась на пятую точку.
– Ты просто… бросил меня, – заключила она ошеломленно.
Ведьма имела характер. Она не постеснялась пустить в ход силу – его шея все еще болела от ее безумной атаки. И все же что послужило причиной шока, когда упал запирающий вход камень, – безысходность положения или то, что в это положение поставил ее он?
– Разве не ты говорила, что не стоит жаловаться, потому что это соревнование? Ты сказала, что все справедливо.
– Справедливо. Только я не желаю, чтобы меня соблазнял человек, причинивший мне зло. Ты заточил меня в гробнице, глядя мне в глаза. Обрек меня на страдания. Неужели думаешь, что я захочу просыпаться рядом с тобой? Или видеть, как ты смотришь на меня во время секса? – Она прижала ко лбу ладонь и, по-видимому, из-за усталости уже не контролировала себя: – Я думала, что ты другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Опустившись на колени рядом с сумкой, порылась в ее содержимом в поисках одежды. Там у нее имелась большая футболка. Где же она? «Постой…» Она взглянула на него с подозрением. С полузакрытыми глазами он проводил дрожащей рукой по лицу.
– Ты смотрел, как я выходила, – произнесла она рассеянно, вдруг осознав, что не видит его правой руки над водой. Мышцы этой руки двигались.
– Конечно, – отозвался он беззастенчиво. – И описал бы зрелище как судьбоносное.
Мари сердито закатила глаза, раздраженная его поведением.
– Ты не забирал мою ночнушку из сумки?
– Нет. Нашел там шелковое белье и хочу, чтобы ты надела его для меня.
Бесстыжий хитрый волк.
Мари прикусила губу, изучая три шелковых гарнитура, которые он видел, возможно, щупал и бог весть что еще. «Сексуальная нимфоманка», «проститутка» и «игривая проститутка». Просто прелесть. В последний раз она покупала белье с Кэрроу.
Встав, Мари направилась к его сумке, чтобы поискать какую-нибудь просторную футболку. Вынув одну, обнаружила сложенное письмо со сломанной восковой печатью.
Проступавший сквозь бумагу почерк явно принадлежал женщине.
Что за женщина пишет ему письма? И что такого особенного в этом письме, раз он взял его с собой в путешествие?
Подумав, что он выходит, Мари закрыла сумку. И услышала за спиной, как он по-волчьи мотнул головой, стряхивая с волос воду, разбрызгивая вокруг капли.
Стоя к нему спиной, Мари завернулась в полотенце, чтобы одеться, не обнажая тела.
– Можешь больше не беспокоиться, маленькая ведьма. Я видел тебя всю.
Мари оглянулась через плечо, не зная, радоваться или огорчаться тому, что он уже натянул джинсы.
– Как это?
– Я достаточно высок и когда стоял за тобой, то видел все впереди. К тому же у меня зоркое зрение, и я хорошо вижу сквозь воду.
Она не была скромницей, и прятать тело, как краснеющая девственница, не было ее первейшей задачей.
– В таком случае… – произнесла она, выпуская из рук полотенце.
Макрив присвистнул и прорычал, когда она уже собиралась одеться:
– Ты, оказывается, не очень застенчивая? Застенчивая? «Разнузданные девушки» по сравнению с ней и ее подругами – монахини.
– Оказываю благотворительность стареющим оборотням.
Глава 18
Дерзкая пышная попка, гладкие бедра, стройная спина и талия…
Бауэн никогда в жизни не видел столь соблазнительного тела. А прожил он долгую-долгую жизнь. И понял, что прелести двадцатитрехлетней ведьмы лишили его дара речи.
А когда она наклонилась за полотенцем! Если бы он заранее не приготовился к умопомрачительному зрелищу, то, вероятно, утонул бы, оглоушенный.
Теперь, наблюдая, как она надевает свои соблазнительные шелковые трусики и лифчик, он с трудом сдержал стон и как бы, между прочим, заметил:
– Никогда не думал, что фраза «Квотеры отскакивают от ее попы» может иметь буквальное значение.
– А я не думала, что тебя волнует моя попа. Помнится, ты сказал, что я «худосочная».
– Ты то же самое сказала обо мне. Очевидно, мы оба ошибались. А попа твоя меня очень волнует. Мое восхищение тобой растет с каждой минутой.
Стрельнув в него сердитым взглядом, Мари облачилась в его рубаху и закатала рукава, потому что утонула в ней. Увидев, что она приклеила второй пластырь к внутренней части локтя, Макрив нахмурился. Если бы знал раньше, для чего нужна эта штука, то выбросил бы немедленно.
Контрацептив. Но проклятая штуковина его манила.
Подложив еще несколько дров в огонь, он присел у костра на подстилку и позвал Мари:
– Иди сюда, маленькая ведьма, я просушу твои волосы.
– Я и сама могу.
– Это часть сделки, на которую ты согласилась.
Со вздохом Мари к нему подсела. Снаружи снова пошел дождь, барабаня по широким листьям. Внутри потрескивал огонь, отражаясь золотыми отблесками в ее рыжих полосах. Пропуская их сквозь пальцы, он завивал локоны и крупные кудри. Теперь, когда он искупал ее, от ее кожи и полос исходил восхитительный запах, переполнявший его органы чувств.
Конечно, она могла сделать это и сама, но ему не хотелось отказывать себе в таком удовольствии. Оно снимало напряжение и тоску. По крайней мере, он больше не страдал от гнетущей потребности найти способ вернуть свою подругу.
Бауэн почувствовал, что его веки отяжелели, и не столько от желания, сколько от удовлетворения. Он почти забыл, что значит испытывать довольство. Потребность обладать ею оставалась, но и от этого он получал удовольствие. Уж лучше терпеть неудовлетворенное желание, чем мучиться от одолевавшей его столько лет безнадежности.
Бауэн обнаружил, что может отбросить свои отговорки и просто наслаждаться комфортом. Ему было так хорошо, что он не поверил своим глазам, когда увидел катящиеся по ее лицу слезы.
– Марикета, отчего ты плачешь? Она вытерла щеки.
– Я твой враг. Ты должен радоваться, видя, что я несчастна.
– Должен, но не радуюсь. – Она… несчастна? Он напряг мысли, раздумывая, чего ей не хватает. Ему казалось, что у них наметился некоторый прогресс. – Что тебе нужно, чтобы не чувствовать себя несчастной?
Мари резко качнулась от него. Он едва успел разжать пальцы, чтобы не дернуть ее за волосы.
– Я не могу! Эта нежность с твоей стороны… Ты меня смущаешь. Я так устала и так ненавижу тебя.
Слезы продолжали катиться по ее лицу.
– Черт тебя побери, Марикета. Прекрати реветь.
Она приподнялась на коленях и толкнула его в плечо. Выражение ее лица сказало, что это принесло ей облегчение, и она снова толкнула его, потом еще раз и еще.
– Ты бросил меня там! – Он прищурился, принимая удары, но останавливать ее не стал. – И единственная причина, по которой вернулся, – чтобы выздороветь.
– Если бы мне пришлось заново пережить ту ночь, я бы поступил иначе.
Наконец потратив все силы, Мари нанесла последний, наименее чувствительный удар и тяжело опустилась на пятую точку.
– Ты просто… бросил меня, – заключила она ошеломленно.
Ведьма имела характер. Она не постеснялась пустить в ход силу – его шея все еще болела от ее безумной атаки. И все же что послужило причиной шока, когда упал запирающий вход камень, – безысходность положения или то, что в это положение поставил ее он?
– Разве не ты говорила, что не стоит жаловаться, потому что это соревнование? Ты сказала, что все справедливо.
– Справедливо. Только я не желаю, чтобы меня соблазнял человек, причинивший мне зло. Ты заточил меня в гробнице, глядя мне в глаза. Обрек меня на страдания. Неужели думаешь, что я захочу просыпаться рядом с тобой? Или видеть, как ты смотришь на меня во время секса? – Она прижала ко лбу ладонь и, по-видимому, из-за усталости уже не контролировала себя: – Я думала, что ты другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71