Он же с большой осторожностью отнесся к ее предложению, хотя не сомневался в ее любви и привязанности и готов всю оставшуюся жизнь заботиться о ней. Однако он едва сдерживал досаду.
Он не мог отделаться от мысли, что брак с ней сделает его еще одной копией Аттилы или Хокинза, может быть, даже более дорогой и интимной. А ей будет гораздо удобнее, если их отношения станут такими. Власть и богатство, которые она передаст ему, позволят ей вернуться к прежней жизни, к прежним интересам. Крошечная дистанция, все еще разделяющая их, может остаться непреодолимой, и ему придется всю жизнь тяготиться своим положением.
Может быть, через несколько дней он посмотрит на все иначе. Но сейчас, еще окрыленный обретением свободы после вчерашнего выступления в палате, он не склонен снова превращаться в зависимого человека.
— Из твоего послания я понял, что нам лучше встретиться здесь, Колин. Есть еще какая-то причина, кроме того, что ты решил купить какую-нибудь лошадь?
Колин потрепал гнедого мерина по холке и отвел Эйдриана в сторону.
— К несчастью, да. Я не хотел, чтобы ты приходил в Динкастер-Хаус.
— Как я понимаю, граф недоволен моей речью.
— Недоволен — не то слово, чтобы описать его вчерашнее настроение. Он рвал и метал, с пафосом требуя, чтобы ноги «этого предателя» больше не было в его доме. Он проклинал себя за то, что не отказался от тебя сразу после твоего рождения, и заявил, что с сегодняшнего дня он не признает тебя.
— В сущности, он давно отказался от меня.
— Дороти страшно переживает и думает повлиять на него, когда обстановка в доме немного успокоится.
— Я постараюсь увидеться с Дот и убедить ее, что все не так страшно, как ей кажется.
— Он приказал ей как можно скорее устроить бал, на который ты не будешь приглашен, и тем самым сообщить обществу, как обстоят дела.
— Я так долго жил вдали от света, что изгнание из общества мало что значит для меня.
Они направились к месту проведения аукциона.
— Знаешь, Эйдриан, я горжусь твоим вчерашним выступлением. Меня не было в городе, но я вернулся как раз вовремя, чтобы послушать тебя. Я стоял на галерее, но сомневаюсь, что ты заметил кого-нибудь, кроме Софии.
— Я заметил. Спасибо.
— Прекрасная речь. Все понимают, чего она тебе стоила. Даже консерваторов ты ею тронул. А когда остальные поднялись и присоединились к тебе… тебя долго будут помнить.
Как долго? Год? Пять? Помнить имя многообещающего молодого человека, погубившего свое будущее ради принципов?
— Я разбудил тебя не только для того, чтобы предупредить о настроении графа, Эйдриан. У меня есть новости.
— Какие новости?
— Я нашел его. Капитана Брута.
Гнедого мерина вывели на демонстрационный круг, и Эйдриану пришлось терпеливо ждать, пока Колин закончит делать ставки.
— Я испытываю удовольствие от того, каким я оказался сообразительным, — объяснил Колин, когда они направились оформлять документы. — Я вспомнил, ты как-то рассказывал, что герцогиня описывала его как образованного человека. Что ж, подумал я, стоит пройтись по университетам. В Кембридже я нашел преподавателя, который помнил светловолосого радикально настроенного студента. Угадай, как его звали?
— Джон Брут.
— Черт возьми, как ты догадался?
— Мне интересно, подлинное ли у него имя.
— Джон Брут Маршем, если точно. Сын священника из Йорка. Я поехал в Йорк навестить его отца, и, представляешь, он сам оказался там, в гостиной, словно поджидал меня.
— Отец?
— Ты меня не слушаешь? Капитан Брут собственной персоной. Я же сказал, что нашел его.
— Ты его предупредил? Сказал от моего имени, чтобы держался подальше от Софии, иначе его действия будут стоить ему жизни?
— Вот тут-то и начинается путаница. Позволь, я расплачусь и все объясню.
Пока Колин оплачивал счет и отдавал распоряжения отправить мерина в конюшню Динкастеров, Эйдриан топтался рядом. Четверть часа спустя они направились к своим лошадям.
— Он возвратился в Англию почти год назад, — продолжал Колин, — вернулся другим человеком.
— Не сомневаюсь. Вместо того чтобы жечь молотилки, он поджигает дома и угрожает женщинам. Тяжелая жизнь превратила его в жестокого человека.
— Кажется, произошло обратное. В Кембридже он готовится к экзамену, чтобы принять сан. Пока учился, он вновь открыл для себя духовную жизнь. Он отвергает все формы насилия. Все еще остается радикалом, но теперь поддерживает мирные формы убеждения.
— Но существующие улики противоречат тому, что ты рассказываешь. Я не сомневался, что негодяй станет увиливать.
Они остановились около лошадей. Колин пожал плечами и провел рукой по светлым волосам.
— Я ему верю.
Эйдриан давно рисовал в своем воображении, как изобьет капитана Брута. Утверждение Колина поколебало его уверенность.
— Я не сомневаюсь в твоих способностях судить о людях, но события показывают, что он тебе солгал.
— Возможно. Однако мое суждение о нем не единственное. Он клянется, что с тех пор, как вернулся десять месяцев назад, не покидал Йорка, и встревожился, узнав, что кто-то использовал его имя и угрожал герцогине. Если он лгун, то и его отец тоже. Выходит, они оба лгут? Вряд ли.
Эйдриан обдумывал скрытый смысл фразы. Если предположение Колина верно, то оно проливает новый свет на события последних нескольких месяцев.
— Если не капитан Брут, значит, кто-то другой посылал письма и устроил пожар.
Он встретился взглядом с Колином, и они оба поняли, что думают об одном и том же человеке.
Не может быть.
Конечно, не может быть.
С удивительной последовательностью все детали вдруг сложились в узкую дорожку мрачного лабиринта, которая привела к опасным умозаключениям и невероятным подозрениям.
Кровь стыла в жилах. Если они хотя бы наполовину правы, то имеют дело с чудовищем.
Эйдриан вскочил в седло.
— Я был слеп, Колин. Сердечно благодарю, что ты открыл мне глаза.
— Если ты отправляешься туда, куда я предполагаю, позволь мне поехать вместе с тобой.
Ему бы не хотелось, чтобы Колин был замешан в таком деле. Или кто-нибудь еще.
— Лучше тебе не вмешиваться.
— Черт возьми, если его загнать в угол, он станет опасным. Крысы всегда такие. Однажды он чуть тебя не убил. Во всяком случае, скажи ему, что мне все известно, чтобы он не думал: если устранить тебя, то это решит все проблемы.
— Я не стану встречаться с ним, пока не добуду доказательств, от которых его ничто не спасет.
Эйдриан повернул лошадь и поехал искать единственного человека, который мог предоставить ему такие доказательства.
Глава 26
Аттила в страстном упоении прикрыл глаза и откинул назад голову, в то время как его пальцы продолжали извлекать из клавиатуры дивную мелодию. Жак, будучи автором стихов, с волнением наблюдал, как плод их совместного творчества расцветает на глазах публики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77