Как жертвенный агнец, она приняла на себя грехи Тима и презрение к нему, как презрение к себе.
Но теперь Розалин не была склонна видеть это в таком свете. Теперь она была миссис Брадуэлл, а не сестра Лонгуорта. Добрый человек сделал ей честь своим обожанием, своими чувствами. По временам страх за Тима и ужас перед тем, что ему предстояло, повергал ее в дрожь и, конечно, она горевала о нем, но нынче утром Кайл был прав. Она это переживет, потому что не позволит своему брату снова сделать из нее жертву.
И она не могла позволить Тиму сделать жертвой Кайла. А это могло произойти, если бы она стала скрываться, а не смотреть прямо в лицо всему свету.
– Уверена, что не хочу это испытать. И все же, думаю, должна.
– Ты не сможешь его защитить. Для него нет зашиты.
– Я знаю.
– Но возможно, все окажется не так уж скверно. Алексия будет на твоей стороне. И леди Федра и их мужья.
О, это как раз было бы плохо. Он не знал и половины всего. Да и не узнает.
Она не станет каждый вечер докучать ему своим горем.
– И ты, Кайл. Я думаю, самое главное, чтобы ты был на моей стороне.
Она почувствовала в темноте напряженность его взгляда. И он поцеловал ее. В этом поцелуе не было властности. Его губы нежно коснулись ее губ.
Не было ожидания. И все же она пошевелилась. И сердце ее было полно.
– Ты должна кое-что узнать, Роуз. На процессе выступит лорд Хейден. Он объяснит свои действия и расскажет, как выплатил деньги жертвам мошенничества, но ему придется подтвердить справедливость обвинений. У него нет выбора. Его вызовут, и он будет вынужден явиться в суд. – Кайл замолчал, потом добавил: – Меня тоже вызовут в качестве свидетеля и потерпевшего.
– В этом случае ты так и остался жертвой, не получившей выплаты.
– Да.
Казалось, он старался вызвать ее реакцию. Возможно, ожидал эмоционального всплеска, слез. Возможно, думал, что она в гневе оттолкнет его.
Она не стала и не смогла бы этого сделать. Но не могла отрицать и того, что все в ней ощетинилось, когда он произнес это «да». Из всех свидетельств на этом процессе его заявление должно было стать самым ужасным.
– Ты должен? – спросила Розалин шепотом.
– Боюсь, что так. И если потом или даже сейчас это будет разделять нас, я пойму.
Она хотела бы сказать, что это ничего не изменит в их отношениях, но опасалась, что не сможет. Дверь в ее душу уже закрылась, чтобы уберечь от разочарования нечто личное, тайное и уязвимое. Даже теперешняя Розалин, нашедшая себя снова и знающая, как добр и благороден Кайл, едва ли была способна не чувствовать себя преданной, если бы ее муж оказался одним из тех, кто собирался отправить ее брата на виселицу.
– Почему ты должен? Ради чести? Ради справедливости? – Она произнесла это более резким тоном, чем собиралась. – Мы можем покинуть Лондон. Если ты окажешься вне пределов юрисдикции этого суда, тебе не придется выступать.
– Сейчас мне уже плевать на справедливость, а моя совесть тоже не находит аргументов в пользу чести. Я просто должен это сделать. Я прошу тебя принять это и простить меня.
Он снова приблизился к ней и обнял, но объятие было не таким мирным. Розалин не стала противиться и приняла утешение, какое он еще мог ей дать. И попыталась не думать о том, что обещала прошлая ночь.
В ночь перед началом процесса Тимоти Лонгуорта Кайл оказался среди членов довольно странной группы, занявшей место в пределах видимости общества, собравшегося в театре «Друри-Лейн».
Все началось довольно просто. Жан-Пьер снова получил записку от Истербрука с приглашением воспользоваться его ложей в театре. Жан-Пьер намекнул на то, что придет и Кайл вместе с Розалин, чтобы развеять печальные мысли жены и отвлечь от ожидающего ее горя. Роуз согласилась, что ей представляется удобный случай показать свое мужество.
В назначенный час Кайл сопроводил жену на самые заметные места, которые. Истербрук абонировал в театре.
Можно было не сомневаться в том, что их заметили. У Роуз была наготове улыбка, и она старалась продемонстрировать в полной мере свое достоинство. Она доказала, что способна проявить отвагу, но Кайл видел по ее глазам, что пристальные взгляды и перешептывание больно ранят ее.
Однако скоро публика потеряла к ней интерес. Дверь ложи открылась, и вошел лорд Эллиот со своей экстравагантной женой леди Федрой.
– Брадуэлл! Тетя Ген, – приветствовал их лорд Эллиот. – Мой брат посоветовал посмотреть сегодняшнее представление. Я и не знал, что зал получит такой подарок, как созерцание сразу трех самых красивых женщин Лондона.
– И заодно самых скандальных, – сказала Роуз на ухо Кайлу. – Интрижка Ген с твоим другом стала притчей во языцех, да и леди Федра тоже знаменита своими скандальными выходками.
– Значит, ты разделишь славу с ними.
Решение Роуз посетить театр нынче вечером воодушевило Кайла. Всю последнюю неделю она провела так, будто завтра для нее уже не имело никакого значения. Кроме тех минут, которые они проводили наедине.
Возможно, он опасался натянутости в их отношениях. Он не мог бы назвать никаких признаков напряженности ни в словах, ни в действиях, которые бы подтвердили, что их близость претерпела хоть какие-то изменения и стала меньше. И все же что-то изменилось, как он и предвидел, когда предупреждал ее о том, что выступит на процессе. Она не была бы человеческим существом, если бы ее не рассердила та роль, которую он собирался сыграть в этом деле. Единственный вопрос заключался в том, удастся ли им в будущем, когда все будет закончено, преодолеть возникшую в их отношениях принужденность и узнать тайны полного доверия и отказа от себя в пользу другого, какие возникли у них в ту памятную ночь в Тислоу.
Жан-Пьер устроился в углу позади Генриетты и поймал его взгляд. Кайл подался к нему.
– Не находишь ли ты любопытным, что лорд Эллиот присоединился к нашей компании? Теперь уже не важно, посетит ли театр и маркиз. – В тихом голосе Жан-Пьера слышались трагические нотки.
– Ты свихнулся, друг мой.
– Свихнулся? Кто это свихнулся? – спросила Генриетта, изгибаясь всем телом, чтобы расслышать, о чем они говорят.
– C'est moi, – сказал Жан-Пьер. – Таково всегдашнее действие вашей красоты на меня.
Просияв от изысканного комплимента, она переключила внимание на другие ложи.
Снова отворилась дверь в их ложу. Лорд Хейден вошел в сопровождении жены и Айрин.
Кэролайн настояла на том, чтобы Айрин усадили впереди нее и дали девушкам возможность посплетничать и понаблюдать за публикой. Ради этого пришлось всех пересадить. Кайл оказался рядом с Жан-Пьером, на этот раз в заднем ряду ложи.
– Почти полный сбор, – шепнул Кайлу друг.
– Все жаждут развлечений. Завтра нас ожидает самое худшее из возможных испытаний.
В середине второго акта дверь ложи открылась снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Но теперь Розалин не была склонна видеть это в таком свете. Теперь она была миссис Брадуэлл, а не сестра Лонгуорта. Добрый человек сделал ей честь своим обожанием, своими чувствами. По временам страх за Тима и ужас перед тем, что ему предстояло, повергал ее в дрожь и, конечно, она горевала о нем, но нынче утром Кайл был прав. Она это переживет, потому что не позволит своему брату снова сделать из нее жертву.
И она не могла позволить Тиму сделать жертвой Кайла. А это могло произойти, если бы она стала скрываться, а не смотреть прямо в лицо всему свету.
– Уверена, что не хочу это испытать. И все же, думаю, должна.
– Ты не сможешь его защитить. Для него нет зашиты.
– Я знаю.
– Но возможно, все окажется не так уж скверно. Алексия будет на твоей стороне. И леди Федра и их мужья.
О, это как раз было бы плохо. Он не знал и половины всего. Да и не узнает.
Она не станет каждый вечер докучать ему своим горем.
– И ты, Кайл. Я думаю, самое главное, чтобы ты был на моей стороне.
Она почувствовала в темноте напряженность его взгляда. И он поцеловал ее. В этом поцелуе не было властности. Его губы нежно коснулись ее губ.
Не было ожидания. И все же она пошевелилась. И сердце ее было полно.
– Ты должна кое-что узнать, Роуз. На процессе выступит лорд Хейден. Он объяснит свои действия и расскажет, как выплатил деньги жертвам мошенничества, но ему придется подтвердить справедливость обвинений. У него нет выбора. Его вызовут, и он будет вынужден явиться в суд. – Кайл замолчал, потом добавил: – Меня тоже вызовут в качестве свидетеля и потерпевшего.
– В этом случае ты так и остался жертвой, не получившей выплаты.
– Да.
Казалось, он старался вызвать ее реакцию. Возможно, ожидал эмоционального всплеска, слез. Возможно, думал, что она в гневе оттолкнет его.
Она не стала и не смогла бы этого сделать. Но не могла отрицать и того, что все в ней ощетинилось, когда он произнес это «да». Из всех свидетельств на этом процессе его заявление должно было стать самым ужасным.
– Ты должен? – спросила Розалин шепотом.
– Боюсь, что так. И если потом или даже сейчас это будет разделять нас, я пойму.
Она хотела бы сказать, что это ничего не изменит в их отношениях, но опасалась, что не сможет. Дверь в ее душу уже закрылась, чтобы уберечь от разочарования нечто личное, тайное и уязвимое. Даже теперешняя Розалин, нашедшая себя снова и знающая, как добр и благороден Кайл, едва ли была способна не чувствовать себя преданной, если бы ее муж оказался одним из тех, кто собирался отправить ее брата на виселицу.
– Почему ты должен? Ради чести? Ради справедливости? – Она произнесла это более резким тоном, чем собиралась. – Мы можем покинуть Лондон. Если ты окажешься вне пределов юрисдикции этого суда, тебе не придется выступать.
– Сейчас мне уже плевать на справедливость, а моя совесть тоже не находит аргументов в пользу чести. Я просто должен это сделать. Я прошу тебя принять это и простить меня.
Он снова приблизился к ней и обнял, но объятие было не таким мирным. Розалин не стала противиться и приняла утешение, какое он еще мог ей дать. И попыталась не думать о том, что обещала прошлая ночь.
В ночь перед началом процесса Тимоти Лонгуорта Кайл оказался среди членов довольно странной группы, занявшей место в пределах видимости общества, собравшегося в театре «Друри-Лейн».
Все началось довольно просто. Жан-Пьер снова получил записку от Истербрука с приглашением воспользоваться его ложей в театре. Жан-Пьер намекнул на то, что придет и Кайл вместе с Розалин, чтобы развеять печальные мысли жены и отвлечь от ожидающего ее горя. Роуз согласилась, что ей представляется удобный случай показать свое мужество.
В назначенный час Кайл сопроводил жену на самые заметные места, которые. Истербрук абонировал в театре.
Можно было не сомневаться в том, что их заметили. У Роуз была наготове улыбка, и она старалась продемонстрировать в полной мере свое достоинство. Она доказала, что способна проявить отвагу, но Кайл видел по ее глазам, что пристальные взгляды и перешептывание больно ранят ее.
Однако скоро публика потеряла к ней интерес. Дверь ложи открылась, и вошел лорд Эллиот со своей экстравагантной женой леди Федрой.
– Брадуэлл! Тетя Ген, – приветствовал их лорд Эллиот. – Мой брат посоветовал посмотреть сегодняшнее представление. Я и не знал, что зал получит такой подарок, как созерцание сразу трех самых красивых женщин Лондона.
– И заодно самых скандальных, – сказала Роуз на ухо Кайлу. – Интрижка Ген с твоим другом стала притчей во языцех, да и леди Федра тоже знаменита своими скандальными выходками.
– Значит, ты разделишь славу с ними.
Решение Роуз посетить театр нынче вечером воодушевило Кайла. Всю последнюю неделю она провела так, будто завтра для нее уже не имело никакого значения. Кроме тех минут, которые они проводили наедине.
Возможно, он опасался натянутости в их отношениях. Он не мог бы назвать никаких признаков напряженности ни в словах, ни в действиях, которые бы подтвердили, что их близость претерпела хоть какие-то изменения и стала меньше. И все же что-то изменилось, как он и предвидел, когда предупреждал ее о том, что выступит на процессе. Она не была бы человеческим существом, если бы ее не рассердила та роль, которую он собирался сыграть в этом деле. Единственный вопрос заключался в том, удастся ли им в будущем, когда все будет закончено, преодолеть возникшую в их отношениях принужденность и узнать тайны полного доверия и отказа от себя в пользу другого, какие возникли у них в ту памятную ночь в Тислоу.
Жан-Пьер устроился в углу позади Генриетты и поймал его взгляд. Кайл подался к нему.
– Не находишь ли ты любопытным, что лорд Эллиот присоединился к нашей компании? Теперь уже не важно, посетит ли театр и маркиз. – В тихом голосе Жан-Пьера слышались трагические нотки.
– Ты свихнулся, друг мой.
– Свихнулся? Кто это свихнулся? – спросила Генриетта, изгибаясь всем телом, чтобы расслышать, о чем они говорят.
– C'est moi, – сказал Жан-Пьер. – Таково всегдашнее действие вашей красоты на меня.
Просияв от изысканного комплимента, она переключила внимание на другие ложи.
Снова отворилась дверь в их ложу. Лорд Хейден вошел в сопровождении жены и Айрин.
Кэролайн настояла на том, чтобы Айрин усадили впереди нее и дали девушкам возможность посплетничать и понаблюдать за публикой. Ради этого пришлось всех пересадить. Кайл оказался рядом с Жан-Пьером, на этот раз в заднем ряду ложи.
– Почти полный сбор, – шепнул Кайлу друг.
– Все жаждут развлечений. Завтра нас ожидает самое худшее из возможных испытаний.
В середине второго акта дверь ложи открылась снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79