Не стану. Рано еще говорить про то. Я пустыми бочками греметь не привыкла. Да. Уж как хотите.
Пришла потом маленькая веселая старушка и подробно рассказывала о том, как Галина Петровна помогла ей жильем, и как ей теперь хорошо живется на новом месте, и какие тут аккуратные соседи, не то, что те, вредные и нахальные, с которыми она жила прежде на Поселковой.
- Так чего ж тебе еще требуется, бабушка?
- Поблагодарить тебя требуется. Только всего! Ты не думай, я в черед к тебе на прием записанная. Я с той недели еще записанная. Пришла-таки просто сказать, что спасибо тебе. Я за тебя как на выборах голос отдавала, то и хочу сказать: не зря. Нет, не зря, Галина Петровна. И вот мой весь тебе разговор. Потом явился сухонький пожилой гражданин в тюбетейке, с острой седоватой бородкой на румяном и подвижном лице. Загремел листами толстой, свернутой в трубки бумаги. Он прижимал эти трубки к себе, разворачивал их, как гармонь, и то наступал на председательницу, то отбегал назад, показывая то, что было начертано на этих листах. И Галина Петровна, встав со своего места, принимала иногда у него листы, отходила с ними к окну, чтобы посмотреть лучше, на свету.
- Ну спасибо вам, Илларион Петрович,- приговаривала она.- Поставим в среду же на президиуме. Да, я думаю, всем понравится. И, ей-богу, прямо не верится. Неужели у нас в Сухоярке такая красота будет?.. Артем, подойди-ка сюда, полюбуйся. Погляди только, какой через год-другой наша Сухоярка станет. Видишь проекты? Вы познакомьтесь, кстати. Это скульптор наш. Илларион Петрович Скородумцев. Это он Гринин памятник лепил, что перед школой стоит.
- Товарищ Незабудный, если не ошибаюсь? - оживился скульптор.- Очень приятно. Вы, слышал, самого Григория Богдановича в далеких краях встречали?
- Было дело.
- Ну как считаете? Как на ваш глаз? Справился? Ухватил я в основном? Мне ведь хотелось передать вот этот характер поразительный.
- В точности,- глухо проговорил Незабудный.- В аккурат, как живой. Я как подошел, глянул, так меня ровно молнией прожгло. Вылитый!
Скульптор со всех сторон восхищенно оглядывал исполинскую фигуру борца и наконец не удержался:
- Эх, товарищ Незабудный... Артем Иванович, если не ошибаюсь? Вот если бы вы согласились... Мне большая фигура заказана для будущей набережной, где у нас водохранилище будет. Вот здесь намечено!..- Он развернул один из листов, показал пальцем.- Эх, если бы вы разрешили с вас! О лучшей натуре и мечтать нечего. Из бронзы отолью. На века, так сказать.
- Нет,- Незабудный качнул своей могучей шеей,- спасибо вам. Повременим покамест с бронзой, я покуда из своего собственного материала еще покрасуюсь. Вот помру, тогда уж и отливайте из бронзы. Если, конечно, потребуется...
Долго длился прием у председательницы. Часа два, не меньше. Под конец пришла когда-то, верно, красивая, очень прямо державшаяся дама с мертвенным, увядшим лицом под полями старомодной шляпки с цветочками, и цветы тоже выглядели завядшими. Она заявила протест против переноса на новое место части кладбища. У дамы там был похоронен муж - инженер, всю жизнь проработавший на шахте в Сухоярке. Дама прижимала платок к виску и говорила с тихой, но назойливой обидой о том, что надо уважать память людей... И надо уважать чувства близких.
- Я и чувства уважаю, гражданка,- тихо сказала ей Галина Петровна,- и людей привыкла уважать, и еще до того, как они покойниками стали. Ясно? Знала я вашего супруга Евгения Дементьевича... Очень был хороший инженер. И мы, шахтеры, всегда его уважали и ценили. И, поверьте, не тревожили бы мы его праха. Но ведь ему-то все равно сейчас, где покоиться. А нам надо живых людей расселять, новое жилье возводить. Жилье! Понимаете вы это? Место, где людям жить! Ведь вода идет. Сколько кварталов на снос!.. А что ж худого, если мы перенесем могилку Евгения Дементьевича на новое кладбище?
- Вам этого не понять,- сухо сказала дама.- Вам все эти понятия чужды. Что делать!.. А ведь я и квартиру сменила, чтобы быть поближе там... Чтобы каждый день могла ходить... Где вам это понять!
Галина Петровна встала, перегнулась через стол и внимательно вгляделась в лицо посетительницы.
- И это кому же вы всё говорите? - почти шепотом произнесла она.- Вам на автобусе не больше десяти минут ехать туда, на новое место. Пешком если, то и тогда полчаса не потребуется. А до могилы, где у меня сын... до той могилы, мне самой дорогой... тысячи километров. А десять лет с лишком я и не знала даже, где она. Вот спасибо, человек нашел... Только на другом краю света. А вы мне такое говорите! Нет уж, видно, не понять вам! Посетительница тоже встала.
Они стояли и смотрели друг на друга, чужие и непохожие.
- Простите,- сказала дама.
- Да что тут...- Галина Петровна устало опустилась в кресло.
Как после всего этого было начинать разговор о каких-то сомнительных тайнах и припрятанных кладах? Но Галина Петровна, отпустив последнего посетителя, попросила секретаря, чтобы распорядился дать чайку на двоих, и пересела сама на диван, с которого собирался уже было подняться Артем. Маленькой сильной рукой она удержала его за плечо, согнала потом ладонью пелену усталости со своего лица, словно паутину сняла.
- Ну, Артем, задержала я тебя, прости ты меня...
- Царица ты Савская и Соломон мудрый в одном лице...- пробормотал Артем, отворачиваясь.- Честное тебе даю слово. Ну никогда не думал, не гадал, Галя... И во сне не снилось, что ты такая станешь! Ведь какое же, погляжу, у тебя хозяйство!..
- Да ладно тебе, Артем... Выкладывай, что там у тебя.
- Нет, я лучше, Галя, когда в другой раз...
- Как знаешь, Артем. Крутишь ты что-то. Чего-то таишь.
- Ну, Галя,- Артем Иванович решился,- как знаешь, а я правду скажу.
Нет, не все сказал он. Утаил-таки самое трудное, что и трогать-то было больно и совестно... Всего сказать, конечно, не решился, но передал кратко разговор, о котором сообщил ему Пьер.
Галина Петровна, выслушав его, задумалась.
- Знаешь,- сказала она потом твердо,- я тебе, может быть, тут плохая советчица. Это дело твоей личной совести. Только чую я, что ты чего-то темнишь. Не все договариваешь.
- Да нет же, Галя...
- Ты не спорь. Это твое дело. Я не допытываюсь. А все-таки на твоем месте я бы кой-куда сообщила. Тут дело что-то не совсем чисто. Кстати говоря, у нас тут долго слушки ходили, будто где-то в этих местах фашисты большие ценности позарывали. Ну мы тут одно время и поиски делали. Но пока ничего не обнаружили. Вот, правда, на Гидрострое, так там один раз, когда поселок Степной сносили, экскаватор банку консервную из-под земли выцарапал. Там верно были кое-какие вещички. Кольца, ожерелье одно. Сдали государству. Говорят, на довольно приличную сумму. Нахапали где-то, видно, каты-фашисты, да не успели с собой унести. А больше пока ничего не слышно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Пришла потом маленькая веселая старушка и подробно рассказывала о том, как Галина Петровна помогла ей жильем, и как ей теперь хорошо живется на новом месте, и какие тут аккуратные соседи, не то, что те, вредные и нахальные, с которыми она жила прежде на Поселковой.
- Так чего ж тебе еще требуется, бабушка?
- Поблагодарить тебя требуется. Только всего! Ты не думай, я в черед к тебе на прием записанная. Я с той недели еще записанная. Пришла-таки просто сказать, что спасибо тебе. Я за тебя как на выборах голос отдавала, то и хочу сказать: не зря. Нет, не зря, Галина Петровна. И вот мой весь тебе разговор. Потом явился сухонький пожилой гражданин в тюбетейке, с острой седоватой бородкой на румяном и подвижном лице. Загремел листами толстой, свернутой в трубки бумаги. Он прижимал эти трубки к себе, разворачивал их, как гармонь, и то наступал на председательницу, то отбегал назад, показывая то, что было начертано на этих листах. И Галина Петровна, встав со своего места, принимала иногда у него листы, отходила с ними к окну, чтобы посмотреть лучше, на свету.
- Ну спасибо вам, Илларион Петрович,- приговаривала она.- Поставим в среду же на президиуме. Да, я думаю, всем понравится. И, ей-богу, прямо не верится. Неужели у нас в Сухоярке такая красота будет?.. Артем, подойди-ка сюда, полюбуйся. Погляди только, какой через год-другой наша Сухоярка станет. Видишь проекты? Вы познакомьтесь, кстати. Это скульптор наш. Илларион Петрович Скородумцев. Это он Гринин памятник лепил, что перед школой стоит.
- Товарищ Незабудный, если не ошибаюсь? - оживился скульптор.- Очень приятно. Вы, слышал, самого Григория Богдановича в далеких краях встречали?
- Было дело.
- Ну как считаете? Как на ваш глаз? Справился? Ухватил я в основном? Мне ведь хотелось передать вот этот характер поразительный.
- В точности,- глухо проговорил Незабудный.- В аккурат, как живой. Я как подошел, глянул, так меня ровно молнией прожгло. Вылитый!
Скульптор со всех сторон восхищенно оглядывал исполинскую фигуру борца и наконец не удержался:
- Эх, товарищ Незабудный... Артем Иванович, если не ошибаюсь? Вот если бы вы согласились... Мне большая фигура заказана для будущей набережной, где у нас водохранилище будет. Вот здесь намечено!..- Он развернул один из листов, показал пальцем.- Эх, если бы вы разрешили с вас! О лучшей натуре и мечтать нечего. Из бронзы отолью. На века, так сказать.
- Нет,- Незабудный качнул своей могучей шеей,- спасибо вам. Повременим покамест с бронзой, я покуда из своего собственного материала еще покрасуюсь. Вот помру, тогда уж и отливайте из бронзы. Если, конечно, потребуется...
Долго длился прием у председательницы. Часа два, не меньше. Под конец пришла когда-то, верно, красивая, очень прямо державшаяся дама с мертвенным, увядшим лицом под полями старомодной шляпки с цветочками, и цветы тоже выглядели завядшими. Она заявила протест против переноса на новое место части кладбища. У дамы там был похоронен муж - инженер, всю жизнь проработавший на шахте в Сухоярке. Дама прижимала платок к виску и говорила с тихой, но назойливой обидой о том, что надо уважать память людей... И надо уважать чувства близких.
- Я и чувства уважаю, гражданка,- тихо сказала ей Галина Петровна,- и людей привыкла уважать, и еще до того, как они покойниками стали. Ясно? Знала я вашего супруга Евгения Дементьевича... Очень был хороший инженер. И мы, шахтеры, всегда его уважали и ценили. И, поверьте, не тревожили бы мы его праха. Но ведь ему-то все равно сейчас, где покоиться. А нам надо живых людей расселять, новое жилье возводить. Жилье! Понимаете вы это? Место, где людям жить! Ведь вода идет. Сколько кварталов на снос!.. А что ж худого, если мы перенесем могилку Евгения Дементьевича на новое кладбище?
- Вам этого не понять,- сухо сказала дама.- Вам все эти понятия чужды. Что делать!.. А ведь я и квартиру сменила, чтобы быть поближе там... Чтобы каждый день могла ходить... Где вам это понять!
Галина Петровна встала, перегнулась через стол и внимательно вгляделась в лицо посетительницы.
- И это кому же вы всё говорите? - почти шепотом произнесла она.- Вам на автобусе не больше десяти минут ехать туда, на новое место. Пешком если, то и тогда полчаса не потребуется. А до могилы, где у меня сын... до той могилы, мне самой дорогой... тысячи километров. А десять лет с лишком я и не знала даже, где она. Вот спасибо, человек нашел... Только на другом краю света. А вы мне такое говорите! Нет уж, видно, не понять вам! Посетительница тоже встала.
Они стояли и смотрели друг на друга, чужие и непохожие.
- Простите,- сказала дама.
- Да что тут...- Галина Петровна устало опустилась в кресло.
Как после всего этого было начинать разговор о каких-то сомнительных тайнах и припрятанных кладах? Но Галина Петровна, отпустив последнего посетителя, попросила секретаря, чтобы распорядился дать чайку на двоих, и пересела сама на диван, с которого собирался уже было подняться Артем. Маленькой сильной рукой она удержала его за плечо, согнала потом ладонью пелену усталости со своего лица, словно паутину сняла.
- Ну, Артем, задержала я тебя, прости ты меня...
- Царица ты Савская и Соломон мудрый в одном лице...- пробормотал Артем, отворачиваясь.- Честное тебе даю слово. Ну никогда не думал, не гадал, Галя... И во сне не снилось, что ты такая станешь! Ведь какое же, погляжу, у тебя хозяйство!..
- Да ладно тебе, Артем... Выкладывай, что там у тебя.
- Нет, я лучше, Галя, когда в другой раз...
- Как знаешь, Артем. Крутишь ты что-то. Чего-то таишь.
- Ну, Галя,- Артем Иванович решился,- как знаешь, а я правду скажу.
Нет, не все сказал он. Утаил-таки самое трудное, что и трогать-то было больно и совестно... Всего сказать, конечно, не решился, но передал кратко разговор, о котором сообщил ему Пьер.
Галина Петровна, выслушав его, задумалась.
- Знаешь,- сказала она потом твердо,- я тебе, может быть, тут плохая советчица. Это дело твоей личной совести. Только чую я, что ты чего-то темнишь. Не все договариваешь.
- Да нет же, Галя...
- Ты не спорь. Это твое дело. Я не допытываюсь. А все-таки на твоем месте я бы кой-куда сообщила. Тут дело что-то не совсем чисто. Кстати говоря, у нас тут долго слушки ходили, будто где-то в этих местах фашисты большие ценности позарывали. Ну мы тут одно время и поиски делали. Но пока ничего не обнаружили. Вот, правда, на Гидрострое, так там один раз, когда поселок Степной сносили, экскаватор банку консервную из-под земли выцарапал. Там верно были кое-какие вещички. Кольца, ожерелье одно. Сдали государству. Говорят, на довольно приличную сумму. Нахапали где-то, видно, каты-фашисты, да не успели с собой унести. А больше пока ничего не слышно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88