Мама налила ему большую чашку кофе из стоявшего на плите кофейника.
– Садись и выпей кофе, Клинт, а я приготовлю тебе что-нибудь поесть. Ты весь замерз! Ничего удивительного – провести столько времени в море, да еще в темноте и с этим тюленем!
Клинт выпил горячий кофе и сразу согрелся. Потом здесь же, на кухне, умылся, пока мама жарила ему оленину со сладким картофелем.
– А теперь поешь как следует.
Он охотно принялся за еду. После дня, проведенного на пище, добытой из морской воды, оленина казалась особенно вкусной.
«Ма-а-а-а!»
– Он голоден! – вскочил Клинт. – Я дам ему немного молока…
Мама усадила его на место.
– Сначала поешь сам! – твердо сказала она. Тетя Гарриет опустилась на колени возле плиты, разглядывая тюлененка.
– Странное существо! Я сейчас налью ему в блюдце молока.
– Лучше в бутылочку, – посоветовал отец. – Это не котенок.
Мама поставила на плиту кастрюлю с молоком.
– В гараже есть бутылочка, из которой поили теленка… Клинт опять вскочил:
– Я схожу за ней!
– Кончай ужинать, – сказал отец и сам пошел за бутылкой.
Клинт проглотил последние куски, прежде чем бутылочка была вымыта и наполнена.
– Я покормлю его!
Но тетя Гарриет взяла бутылочку и с таким видом, будто она всю жизнь только этим и занималась, накапала несколько капель из соски себе на руку.
– Как будто ничего. Какая температура тела у тюленя?
– Такая же, как у нас. – Клинт не знал наверняка, но тюлененок, когда он нес его, был таким теплым!
Он ревновал малыша к тете. Она вела себя так, будто она его нашла.
– Пей, малыш. – Она держала бутылку на расстоянии вытянутой руки. – Вот твое молоко.
В жадном нетерпении тюлененок оттолкнул соску и ткнулся носом ей в руку. Она отдернула руку.
«Ма-а-а-а!»– рассерженно заблеял малыш.
Тетя Гарриет, вздрогнув, отодвинулась от него. Она сделала еще одну неуклюжую попытку, потом отдала бутылочку Клинту:
– На. Посмотрим, какая нянька получится из тебя! Но Клинт-то уже знал, что тюлененка бояться нечего. И малыш привык к его голосу.
– Все в порядке, маленький, вот твое молоко.
Тюлененок несколько раз пытался схватить соску, но никак не мог это сделать и только тыкался носом в руку Клинта. Наконец Клинт намочил соску в молоке, и малыш схватил ее сначала недоверчиво, а потом с жадностью. Он пил молоко, чуть похныкивая и поглядывая вверх на Клинта: точно хотел сказать, что, мол, давно знает, кто его мама.
Увидев, что Клинт сам справляется, родители ушли из кухни, но тетя Гарриет осталась.
Когда бутылочка была наполовину опустошена, Клинт отобрал ее у тюлененка.
– Ты слишком жадно глотаешь, малыш. Так нельзя.
– Может, больше не кормить его? – спросила тетя Гарриет.
«Ма-а-а-а!»
– Он говорит, что хочет еще.
Тюлененок пил, однако становился все более голодным. Он опустошил всю бутылочку, потом выпил и то молоко, что оставалось в кастрюле на плите. Только после этого Клинту удалось кое-как уговорить его успокоиться. Клинт вымыл бутылочку вместе со своей тарелкой. Он не всегда был так аккуратен, но на этот раз хорошо знал, что его ждет, если родителям придется ухаживать еще и за его животными. А тюлененок пока не получил разрешения остаться.
Тюлененок сидел в ящике возле плиты и, прикрыв глаза, тихо покачивал головкой. Он был похож на ягненка. Но Клинту казалось, что более красивого существа он в жизни своей не видал.
– Спокойной ночи, Бастер, – Так он решил назвать маленького крикуна.
Он выключил свет и на цыпочках вышел из кухни.
Когда он вошел в комнату, взрослые замолчали. Это был дурной признак. Клинт сел на свое любимое место перед камином, и отец продолжил разговор, начатый им еще на берегу:
– Наш уговор ты знаешь, Клинт.
– Да, папа.
– Ты пробыл в море на два часа больше, чем обещал. Ты мог перевернуться или столкнуться в темноте с плавающим бревном. – Джим Барлоу говорил спокойно и тихо, чем-то его голос напоминал комнатные туфли, которые он надевал, когда снимал сапоги со стальными шипами.
– Все верно, – подтвердил Клинт.
– В течение двух недель тебе не разрешается пользоваться ботиком. Запомни это.
– Хорошо, папа.
– Теперь насчет тюленя. Ты поступил правильно: оставить его на голодную смерть ты не мог. Но не рассчитывай держать его в доме. Насколько я знаю тюленей, это просто невозможно. Можешь оставить его у себя, пока мы не решим, что с ним делать, или, вернее, пока он не станет причинять слишком много хлопот.
– Спасибо, папа. Я постараюсь сделать так, чтобы он не мешал тебе и маме.
Мама подняла глаза от носка, который она штопала, и улыбнулась:
– Посмотрим, как ты сдержишь обещание, Клинт. А теперь – в постель. Ты долго пробыл в море и порядком продрог.
Клинт покорно встал. Он должен вести себя как можно лучше, искупая тем самым возможные ошибки Бастера. Он пошел еще раз поглядеть на малыша. Тюлененок был сыт, согрелся и сейчас безмятежно спал в ящике.
В своей комнате наверху Клинт явственнее слышал порывы ветра и стук дождя по крыше, а в промежутках между ними – и шум волн у самого берега. Да, в такую ночь лучше быть дома и пораньше лечь спать. Постепенно он отогрелся, как тюлененок в ящике возле плиты. Он не обижался на родителей за то, что ему запретили выходить в море: значит, они беспокоятся о нем.
Он разделся и лег, взяв лежавший на столе среди ракушек, осколков агата и засушенных моллюсков справочник Скэммона «Морские млекопитающие северо-западного побережья». Про тюленей там было очень много. Клинт не знал, можно ли доверять такой старинной книге. Но, в конце концов, тюлени, наверное, не очень изменились с 1874 года.
Проснувшись, Клинт первым делом подумал про тюлененка. Вдруг он своим криком всех разбудит? Нет, ничего не слышно. Одеваясь, он выглянул в окно. На дворе было сыро и неприветливо, но вдали разливалась широкая полоса света, а оконечность Тоандосского полуострова была похожа на нос огромного корабля.
Спускаясь, он услышал шум на кухне, а потом отчетливое хныканье. Отец, уже одетый, возился у плиты.
– Доброе утро, Клинт.
– Доброе утро, папа.
Отец поднес спичку к древесным стружкам в топке, и вспыхнувшее пламя озарило его лицо ярко-желтым светом.
– Твой приятель, кажется, неплохо провел ночь.
Клинт сделал еще шаг и остановился от удивления. Вчера вечером на коричневых джутовых мешках лежал белый тюлененок, сегодня же – пятнистый, светло-серый, а все вокруг него стало белое.
– Смотри, папа, он другого цвета!
– Я видел. – Отец еще раз поглядел на малыша. – Он сбросил свой младенческий покров.
Клинт дотронулся до шерсти, на которой ерзал тюлененок.
– Он скатал для себя постельку!
«Ма-а-а-а!»
– Сейчас, сейчас, Бастер!
– Хочет есть, – заметил отец. – Хорошо, хоть его не нужно кормить в два часа ночи, как мама, бывало, кормила тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Садись и выпей кофе, Клинт, а я приготовлю тебе что-нибудь поесть. Ты весь замерз! Ничего удивительного – провести столько времени в море, да еще в темноте и с этим тюленем!
Клинт выпил горячий кофе и сразу согрелся. Потом здесь же, на кухне, умылся, пока мама жарила ему оленину со сладким картофелем.
– А теперь поешь как следует.
Он охотно принялся за еду. После дня, проведенного на пище, добытой из морской воды, оленина казалась особенно вкусной.
«Ма-а-а-а!»
– Он голоден! – вскочил Клинт. – Я дам ему немного молока…
Мама усадила его на место.
– Сначала поешь сам! – твердо сказала она. Тетя Гарриет опустилась на колени возле плиты, разглядывая тюлененка.
– Странное существо! Я сейчас налью ему в блюдце молока.
– Лучше в бутылочку, – посоветовал отец. – Это не котенок.
Мама поставила на плиту кастрюлю с молоком.
– В гараже есть бутылочка, из которой поили теленка… Клинт опять вскочил:
– Я схожу за ней!
– Кончай ужинать, – сказал отец и сам пошел за бутылкой.
Клинт проглотил последние куски, прежде чем бутылочка была вымыта и наполнена.
– Я покормлю его!
Но тетя Гарриет взяла бутылочку и с таким видом, будто она всю жизнь только этим и занималась, накапала несколько капель из соски себе на руку.
– Как будто ничего. Какая температура тела у тюленя?
– Такая же, как у нас. – Клинт не знал наверняка, но тюлененок, когда он нес его, был таким теплым!
Он ревновал малыша к тете. Она вела себя так, будто она его нашла.
– Пей, малыш. – Она держала бутылку на расстоянии вытянутой руки. – Вот твое молоко.
В жадном нетерпении тюлененок оттолкнул соску и ткнулся носом ей в руку. Она отдернула руку.
«Ма-а-а-а!»– рассерженно заблеял малыш.
Тетя Гарриет, вздрогнув, отодвинулась от него. Она сделала еще одну неуклюжую попытку, потом отдала бутылочку Клинту:
– На. Посмотрим, какая нянька получится из тебя! Но Клинт-то уже знал, что тюлененка бояться нечего. И малыш привык к его голосу.
– Все в порядке, маленький, вот твое молоко.
Тюлененок несколько раз пытался схватить соску, но никак не мог это сделать и только тыкался носом в руку Клинта. Наконец Клинт намочил соску в молоке, и малыш схватил ее сначала недоверчиво, а потом с жадностью. Он пил молоко, чуть похныкивая и поглядывая вверх на Клинта: точно хотел сказать, что, мол, давно знает, кто его мама.
Увидев, что Клинт сам справляется, родители ушли из кухни, но тетя Гарриет осталась.
Когда бутылочка была наполовину опустошена, Клинт отобрал ее у тюлененка.
– Ты слишком жадно глотаешь, малыш. Так нельзя.
– Может, больше не кормить его? – спросила тетя Гарриет.
«Ма-а-а-а!»
– Он говорит, что хочет еще.
Тюлененок пил, однако становился все более голодным. Он опустошил всю бутылочку, потом выпил и то молоко, что оставалось в кастрюле на плите. Только после этого Клинту удалось кое-как уговорить его успокоиться. Клинт вымыл бутылочку вместе со своей тарелкой. Он не всегда был так аккуратен, но на этот раз хорошо знал, что его ждет, если родителям придется ухаживать еще и за его животными. А тюлененок пока не получил разрешения остаться.
Тюлененок сидел в ящике возле плиты и, прикрыв глаза, тихо покачивал головкой. Он был похож на ягненка. Но Клинту казалось, что более красивого существа он в жизни своей не видал.
– Спокойной ночи, Бастер, – Так он решил назвать маленького крикуна.
Он выключил свет и на цыпочках вышел из кухни.
Когда он вошел в комнату, взрослые замолчали. Это был дурной признак. Клинт сел на свое любимое место перед камином, и отец продолжил разговор, начатый им еще на берегу:
– Наш уговор ты знаешь, Клинт.
– Да, папа.
– Ты пробыл в море на два часа больше, чем обещал. Ты мог перевернуться или столкнуться в темноте с плавающим бревном. – Джим Барлоу говорил спокойно и тихо, чем-то его голос напоминал комнатные туфли, которые он надевал, когда снимал сапоги со стальными шипами.
– Все верно, – подтвердил Клинт.
– В течение двух недель тебе не разрешается пользоваться ботиком. Запомни это.
– Хорошо, папа.
– Теперь насчет тюленя. Ты поступил правильно: оставить его на голодную смерть ты не мог. Но не рассчитывай держать его в доме. Насколько я знаю тюленей, это просто невозможно. Можешь оставить его у себя, пока мы не решим, что с ним делать, или, вернее, пока он не станет причинять слишком много хлопот.
– Спасибо, папа. Я постараюсь сделать так, чтобы он не мешал тебе и маме.
Мама подняла глаза от носка, который она штопала, и улыбнулась:
– Посмотрим, как ты сдержишь обещание, Клинт. А теперь – в постель. Ты долго пробыл в море и порядком продрог.
Клинт покорно встал. Он должен вести себя как можно лучше, искупая тем самым возможные ошибки Бастера. Он пошел еще раз поглядеть на малыша. Тюлененок был сыт, согрелся и сейчас безмятежно спал в ящике.
В своей комнате наверху Клинт явственнее слышал порывы ветра и стук дождя по крыше, а в промежутках между ними – и шум волн у самого берега. Да, в такую ночь лучше быть дома и пораньше лечь спать. Постепенно он отогрелся, как тюлененок в ящике возле плиты. Он не обижался на родителей за то, что ему запретили выходить в море: значит, они беспокоятся о нем.
Он разделся и лег, взяв лежавший на столе среди ракушек, осколков агата и засушенных моллюсков справочник Скэммона «Морские млекопитающие северо-западного побережья». Про тюленей там было очень много. Клинт не знал, можно ли доверять такой старинной книге. Но, в конце концов, тюлени, наверное, не очень изменились с 1874 года.
Проснувшись, Клинт первым делом подумал про тюлененка. Вдруг он своим криком всех разбудит? Нет, ничего не слышно. Одеваясь, он выглянул в окно. На дворе было сыро и неприветливо, но вдали разливалась широкая полоса света, а оконечность Тоандосского полуострова была похожа на нос огромного корабля.
Спускаясь, он услышал шум на кухне, а потом отчетливое хныканье. Отец, уже одетый, возился у плиты.
– Доброе утро, Клинт.
– Доброе утро, папа.
Отец поднес спичку к древесным стружкам в топке, и вспыхнувшее пламя озарило его лицо ярко-желтым светом.
– Твой приятель, кажется, неплохо провел ночь.
Клинт сделал еще шаг и остановился от удивления. Вчера вечером на коричневых джутовых мешках лежал белый тюлененок, сегодня же – пятнистый, светло-серый, а все вокруг него стало белое.
– Смотри, папа, он другого цвета!
– Я видел. – Отец еще раз поглядел на малыша. – Он сбросил свой младенческий покров.
Клинт дотронулся до шерсти, на которой ерзал тюлененок.
– Он скатал для себя постельку!
«Ма-а-а-а!»
– Сейчас, сейчас, Бастер!
– Хочет есть, – заметил отец. – Хорошо, хоть его не нужно кормить в два часа ночи, как мама, бывало, кормила тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33