В этой стране было обычным делом, когда представители малых этнических групп меняли свои имена на такие, которые звучали как англосаксонские. Карелла мог вспомнить по меньшей мере сто людей, которые таким образом изменили свои имена, и далеко не все из них были уголовниками. Но сменить одно этническое имя на такое же другое? Это было странно. Тем не менее имя Рей Андротти было вымышленным именем Рамона Эндроса.
Рамон или Рей, или как он там себя мысленно называл с момента приезда сюда из Пуэрто-Рико около шести лет тому назад, развил очень бурную деятельность. Его криминальная карта категории В содержала информацию о различного рода преступлениях, начиная с пары уличных девок, затем последовательно его преступления стали подпадать под категорию В и Е, а затем он был пойман с поличным и обвинен по статье 230.25 по пункту, связанному с проституцией, который гласит: «Получение средств к жизни или дохода от проституции за счет организаций, руководства, контроля или наличия в качестве собственности публичного дома, или бизнеса, основанного на проституции, или, наконец, предприятия, связанного с содержанием двух или более проституток».
Это подпадало под преступления категории Д, по которой Эндросу мог грозить срок до семи лет. Вместо этого он был приговорен к одному году тюрьмы. Он отсидел всего четыре месяца и был выпущен досрочно. Он сидел в тюрьме Кастелвью с мая по июнь прошлого года. Карелле пришла на ум мысль о том, что Роджер Тернер Тилли сидел в этой тюрьме тогда же.
Самый последний адрес, оставленный Эндросом в бюро помилования, был 1134, Барнстейбл в районе Риверхед, который в свое время был по большей части заселен итало-американцами, а теперь облюбован испанцами. Дом, в котором жил Эндрос, был трехэтажным деревянным зданием, рядом с которым был пустой участок. Пустой участок был огорожен деревянным забором, но это не предохраняло его от мусора, который бросали туда через ограду. Ограда, как многие здания и стены в округе, была испещрена надписями. Может быть, это происходило потому, что если вам не удалось стать в этой стране богатым, то вы по крайней мере могли стать знаменитым, запечатлев свое имя на всех заборах города.
Как будто прочитав его мысли, Мейер произнес:
— Я презираю Нормана Мейлера.
Карелла посмотрел на него.
— За то, что он назвал это формой искусства, — закончил Мейер.
Они взобрались по шаткой наружной лестнице на третий этаж дома и постучали в застекленную дверь. Откуда-то из глубины квартиры до них доносилась исполнявшаяся по радио испанская музыка. Затем раздался голос диктора, что-то говорившего по-испански. Они снова постучали.
— Кто там? — раздался мужской голос.
— Полиция! — выкрикнул Карелла. — Откройте.
— Один момент, — сказал мужчина.
Он подошел к двери в пижаме. Было около полудня. Обычная полосатая пижама. Красно-белая. Черные взъерошенные волосы. Карие затуманенные глаза. Торчащая борода на узком лице. Вглядываясь через стеклянную дверь, щурясь от солнца, он сказал по-испански:
— Ваши удостоверения.
— Говори по-английски, — сказал Мейер через стекло.
— Кажите ваш знашки, — произнес человек.
Это означало: «Покажите ваши значки».
Карелла показал свой значок.
— Ты Рамон Эндрос? — спросил он.
— В чем дело? — опять по-испански произнес мужчина, и на его лице отразилось удивление.
— Говори по-английски, — попросил Мейер на этот раз более громко.
— И открой дверь, — сказал Карелла.
Эндрос еще раз взглянул на них, сделал кислое лицо и открыл дверь.
— Чего тебе надо, человек? — поинтересовался он.
Звучало это примерно так: «Шего ты надо, шелок?»
— Можно войти? — спросил Карелла.
Эндрос пожал плечами.
Они прошли мимо него в длинное, узкое помещение, которое оказалось кухней. Раковина, окно, шкафы, плита и слева холодильник, стол и стулья справа от него, радиатор вдоль дальней стены, дверной проем, ведущий в спальню. На кровати сидела молодая девушка. Она была голой. Простыня едва закрывала ее колени, но она и пальцем не шевельнула, чтобы прикрыть себя. Радиоприемник стоял на ночном столике рядом с кроватью и передавал латиноамериканскую мелодию. Девушка так монотонно качала головой в ритме музыки, что можно было усомниться, живое ли она существо.
— Ет плох ремя, шелок, — произнес Эндрос.
Они начали его понимать. То, что он произнес, означало: «Это плохое время, человек».
— Ты не хочешь закрыть дверь? — спросил Карелла.
Эндрос пожал плечами, подошел к двери спальни и закрыл ее.
Испанская музыка стала доноситься чуть глуше.
— Давайте присядем, — предложил Карелла.
Вокруг кухонного стола стояли три стула, по одному с торцов стола и один располагался лицом к стене. Они выдвинули стулья и сели. Эндрос почесывал свои интимные места. В конце концов, это его дом, размышляли они, и он мог делать все, что хочет. У него был вид усталого человека, которого полицейские вынуждали одно и то же повторять бессчетное число раз. Все это он уже проходил... Конечно, проблемы возникали, но он их успешно преодолевал. Итак, Эндрос продолжал почесывать свои интимные места, зевал и ждал.
— Денкер, — произнес Карелла.
Карие глаза вспыхнули.
Только на одно мгновение. Как язык змеи, который ты можешь увидеть в сотую долю секунды, а мгновением позже уже нет. Моментальная вспышка интереса, а затем снова скучное состояние.
— Эндрю Денкер, — сказал Мейер.
— Кто то имя?
Эта фраза означала: «Это имя?»
— Да, это имя, — подтвердил Карелла.
— Ты знаешь его? — спросил Мейер.
— Нет.
— Мы уверены, что ты знаешь это имя.
— Я его не знаю.
— Тогда кто живет в твоей квартире на Левистоне?
— 321, Южный Левистон.
— Квартира 4С.
— Это твоя квартира?
Он сел, наблюдая за ними, и, несмотря на град вопросов, не произнес ни слова.
Наконец он проронил:
— Я не знаю никого по имени Альберт Денкер.
— Эндрю Денкер, — поправил Карелла.
— И такого тоже не знаю.
— Тогда скажи, кто сейчас живет в твоей квартире?
— Я не знаю, о какой квартире вы говорите.
— Разговор идет о квартире, которую ты снимаешь у «Бридж Реалти», — сказал Карелла.
— На срок в один год, — добавил Мейер.
— Начиная с июля прошлого года, сразу после того, как ты вышел из тюрьмы.
Он продолжал смотреть на них.
— Тебе не кажется, что придется пройти с нами? — спросил Мейер.
— Почему мне должно казаться, что мне надо идти с вами?
— Мы думаем, что это необходимо сделать для прояснения данного вопроса, — сказал Карелла.
— Что там еще надо выяснить?
— Похоже, что ты не знаешь о квартире, снятой на твое имя.
— Кто говорит об этом?
— Женщина по имени Шарлотта Кармайкл из «Бридж Реалти». Там, около Калмс-Пойнт-Бридж, Рамон.
— Я не знаю эту даму.
— Хорошо, снимай свою пижаму и переодевайся в свое уличное платье, — предложил Мейер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Рамон или Рей, или как он там себя мысленно называл с момента приезда сюда из Пуэрто-Рико около шести лет тому назад, развил очень бурную деятельность. Его криминальная карта категории В содержала информацию о различного рода преступлениях, начиная с пары уличных девок, затем последовательно его преступления стали подпадать под категорию В и Е, а затем он был пойман с поличным и обвинен по статье 230.25 по пункту, связанному с проституцией, который гласит: «Получение средств к жизни или дохода от проституции за счет организаций, руководства, контроля или наличия в качестве собственности публичного дома, или бизнеса, основанного на проституции, или, наконец, предприятия, связанного с содержанием двух или более проституток».
Это подпадало под преступления категории Д, по которой Эндросу мог грозить срок до семи лет. Вместо этого он был приговорен к одному году тюрьмы. Он отсидел всего четыре месяца и был выпущен досрочно. Он сидел в тюрьме Кастелвью с мая по июнь прошлого года. Карелле пришла на ум мысль о том, что Роджер Тернер Тилли сидел в этой тюрьме тогда же.
Самый последний адрес, оставленный Эндросом в бюро помилования, был 1134, Барнстейбл в районе Риверхед, который в свое время был по большей части заселен итало-американцами, а теперь облюбован испанцами. Дом, в котором жил Эндрос, был трехэтажным деревянным зданием, рядом с которым был пустой участок. Пустой участок был огорожен деревянным забором, но это не предохраняло его от мусора, который бросали туда через ограду. Ограда, как многие здания и стены в округе, была испещрена надписями. Может быть, это происходило потому, что если вам не удалось стать в этой стране богатым, то вы по крайней мере могли стать знаменитым, запечатлев свое имя на всех заборах города.
Как будто прочитав его мысли, Мейер произнес:
— Я презираю Нормана Мейлера.
Карелла посмотрел на него.
— За то, что он назвал это формой искусства, — закончил Мейер.
Они взобрались по шаткой наружной лестнице на третий этаж дома и постучали в застекленную дверь. Откуда-то из глубины квартиры до них доносилась исполнявшаяся по радио испанская музыка. Затем раздался голос диктора, что-то говорившего по-испански. Они снова постучали.
— Кто там? — раздался мужской голос.
— Полиция! — выкрикнул Карелла. — Откройте.
— Один момент, — сказал мужчина.
Он подошел к двери в пижаме. Было около полудня. Обычная полосатая пижама. Красно-белая. Черные взъерошенные волосы. Карие затуманенные глаза. Торчащая борода на узком лице. Вглядываясь через стеклянную дверь, щурясь от солнца, он сказал по-испански:
— Ваши удостоверения.
— Говори по-английски, — сказал Мейер через стекло.
— Кажите ваш знашки, — произнес человек.
Это означало: «Покажите ваши значки».
Карелла показал свой значок.
— Ты Рамон Эндрос? — спросил он.
— В чем дело? — опять по-испански произнес мужчина, и на его лице отразилось удивление.
— Говори по-английски, — попросил Мейер на этот раз более громко.
— И открой дверь, — сказал Карелла.
Эндрос еще раз взглянул на них, сделал кислое лицо и открыл дверь.
— Чего тебе надо, человек? — поинтересовался он.
Звучало это примерно так: «Шего ты надо, шелок?»
— Можно войти? — спросил Карелла.
Эндрос пожал плечами.
Они прошли мимо него в длинное, узкое помещение, которое оказалось кухней. Раковина, окно, шкафы, плита и слева холодильник, стол и стулья справа от него, радиатор вдоль дальней стены, дверной проем, ведущий в спальню. На кровати сидела молодая девушка. Она была голой. Простыня едва закрывала ее колени, но она и пальцем не шевельнула, чтобы прикрыть себя. Радиоприемник стоял на ночном столике рядом с кроватью и передавал латиноамериканскую мелодию. Девушка так монотонно качала головой в ритме музыки, что можно было усомниться, живое ли она существо.
— Ет плох ремя, шелок, — произнес Эндрос.
Они начали его понимать. То, что он произнес, означало: «Это плохое время, человек».
— Ты не хочешь закрыть дверь? — спросил Карелла.
Эндрос пожал плечами, подошел к двери спальни и закрыл ее.
Испанская музыка стала доноситься чуть глуше.
— Давайте присядем, — предложил Карелла.
Вокруг кухонного стола стояли три стула, по одному с торцов стола и один располагался лицом к стене. Они выдвинули стулья и сели. Эндрос почесывал свои интимные места. В конце концов, это его дом, размышляли они, и он мог делать все, что хочет. У него был вид усталого человека, которого полицейские вынуждали одно и то же повторять бессчетное число раз. Все это он уже проходил... Конечно, проблемы возникали, но он их успешно преодолевал. Итак, Эндрос продолжал почесывать свои интимные места, зевал и ждал.
— Денкер, — произнес Карелла.
Карие глаза вспыхнули.
Только на одно мгновение. Как язык змеи, который ты можешь увидеть в сотую долю секунды, а мгновением позже уже нет. Моментальная вспышка интереса, а затем снова скучное состояние.
— Эндрю Денкер, — сказал Мейер.
— Кто то имя?
Эта фраза означала: «Это имя?»
— Да, это имя, — подтвердил Карелла.
— Ты знаешь его? — спросил Мейер.
— Нет.
— Мы уверены, что ты знаешь это имя.
— Я его не знаю.
— Тогда кто живет в твоей квартире на Левистоне?
— 321, Южный Левистон.
— Квартира 4С.
— Это твоя квартира?
Он сел, наблюдая за ними, и, несмотря на град вопросов, не произнес ни слова.
Наконец он проронил:
— Я не знаю никого по имени Альберт Денкер.
— Эндрю Денкер, — поправил Карелла.
— И такого тоже не знаю.
— Тогда скажи, кто сейчас живет в твоей квартире?
— Я не знаю, о какой квартире вы говорите.
— Разговор идет о квартире, которую ты снимаешь у «Бридж Реалти», — сказал Карелла.
— На срок в один год, — добавил Мейер.
— Начиная с июля прошлого года, сразу после того, как ты вышел из тюрьмы.
Он продолжал смотреть на них.
— Тебе не кажется, что придется пройти с нами? — спросил Мейер.
— Почему мне должно казаться, что мне надо идти с вами?
— Мы думаем, что это необходимо сделать для прояснения данного вопроса, — сказал Карелла.
— Что там еще надо выяснить?
— Похоже, что ты не знаешь о квартире, снятой на твое имя.
— Кто говорит об этом?
— Женщина по имени Шарлотта Кармайкл из «Бридж Реалти». Там, около Калмс-Пойнт-Бридж, Рамон.
— Я не знаю эту даму.
— Хорошо, снимай свою пижаму и переодевайся в свое уличное платье, — предложил Мейер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81