Но Браун действовал иначе.
- А зачем, Шпет? - спросил он. - Ты задержан в тот самый момент, когда пытался нелегально проникнуть в чужую квартиру. Никто не задает тебе никаких вопросов. Ты взят на месте преступления и никаких вопросов к тебе нет. После того как тебя посадят и оформят, тебе будет разрешено сделать три телефонных звонка. И тогда ты сможешь поговорить со своим адвокатом, с поручителем, со своим лучшим другом и вообще, с кем тебе будет угодно. Увидите его, Симмс.
Симмс отпер дверь клетки и дубинкой подтолкнул Шпета к выходу.
- Это беззаконие! - выкрикнул Шпет.
- Ничуть не большее, чем кража со взломом, - ответил ему Браун.
Женщина, проживающая в квартире, расположенной напротив номера 4-С, была выше ростом и Уиллиса и Дженеро, в чем, собственно, не было ничего удивительного: Хол Уиллис был самым низкорослым из детективов, достигая всего пяти футов и восьми дюймов. Он был столь изящен, что походил на балетного танцора и казался довольно миниатюрным даже рядом с Дженеро, который был всего-то на дюйм выше его. Хол Уиллис знал, что он невысок. Ричард Дженеро, наоборот, считал себя весьма крупным человеком. От отца он унаследовал черные вьющиеся волосы, прямой и короткий неаполитанский нос, чувственные губы и задумчивые глаза. От матери ему досталась гибкая и стройная фигура. Он знал, что хорошо сложен, и не испытывал по поводу своего роста никаких комплексов. Но эта леди, что открыла им сейчас дверь в квартире номер 4-В, обладала в самом деле могучим телосложением. Уиллис и Дженеро только глянули на нее снизу вверх и молча переглянулись между собой с затаенной завистью. На леди была комбинашка алого цвета и ничего больше. Босая, большегрудая, рыжеволосая и зеленоглазая, она уперла руки в обтянутые прозрачным нейлоном бока.
- Ну? - сказала она.
- Полиция, - сказал Уиллис и предъявил ей свой жетон.
Женщина внимательно осмотрела жетон.
- Ну? - повторила она.
- Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, - сказал Дженеро.
- Каких вопросов?
- Относительно молодого человека из квартиры напротив. Относительно Люиса Скотта.
- А что с ним?
- Вы его знаете? - Мы едва знакомы.
- Едва знакомы? - сказал Дженеро. - Вы живете с человеком на одной лестничной площадке и едва...
- Ну и что? Это ведь город.
- Но даже и в этом...
- Мне сорок шесть лет, а ему сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? Как я могу его знать? Интимно?
- Нет, мэм, но...
- Вот я и говорю вам, что едва его знаю. Почти не знакомы. Но все-таки, что там с ним?
- Видели ли вы его вчера во второй половине дня или вечером? - спросил Уиллис.
- Нет. А в чем дело? С ним что-нибудь случилось?
- Слышали ли вы какой-нибудь необычный шум в его квартире?
- Необычный? Что значит, необычный?
- Ну, например, звон разбитого стекла.
- Меня не было дома вчера вечером. Я ушла в гости к знакомым.
- В котором часу?
- В восемь.
- А в котором часу вы вернулись?
- Я не вернулась. Я осталась в гостях.
- У ваших знакомых?
- Да.
- И вы можете назвать фамилию этих знакомых? - спросил Дженеро.
- Этих знакомых зовут Моррис Страус и работает он молочником.
- О, - сказал Дженеро и растерянно посмотрел на Уиллиса.
- И когда вы все-таки вернулись домой, мэм? - спросил Уиллис.
- Около пяти утра. Как и все молочники, Моррис встает очень рано. Мы с ним позавтракали, и я пошла домой. А в чем дело? Что случилось? Этот Люис, он что, натворил что-нибудь?
- А вообще вчера вы видели его в течение дня?
- Да, видела. Это когда я выходила в магазин. Он как раз тогда входил в дом.
- А не помните ли, в котором часу это было?
- Примерно в половине пятого дня. У меня кончился кофе. Это у меня вечная история. Кофе я пью, можно сказать, ведрами. Вот он у меня и кончается в самый неподходящий момент. Пришлось бежать в магазин. Вот тогда-то я и встретила его.
- Он шел один?
- Нет.
- А кто был с ним?
- Какой-то мальчишка.
- Вы не знакомы с ним?
- Я, знаете ли, как-то не вожусь с подростками, поэтому откуда мне...
- Просто вы могли встречать его тут поблизости, обратить внимание на что-нибудь...
- Нет.
- А какого он примерно возраста? - спросил Уиллис.
- Примерно одного с Люисом. Лет восемнадцать, девятнадцать, не знаю точно. Такой, знаете, крупный парнишка.
- Не могли бы вы описать его внешность немного подробнее?
- Длинные светлые волосы, висячие усы. И на нем была еще какая-то дурацкая куртка.
- Как это, дурацкая?
- Это было что-то вроде звериной шкуры мехом внутрь. Такая, знаете, вроде дубленки. Понимаете?
- Да-да. Продолжайте.
- Сверху у нее не кожа, а такая, знаете, вывернутая наизнанку, вроде замши. А мех обращен внутрь, к телу. Мех белого цвета. А на спине намалевано оранжевое солнце.
- Что-нибудь еще?
- А вам этого мало?
- Может быть, и достаточно, - сказал Уиллис. - Большое спасибо вам, мэм.
- Пожалуйста, - ответила она. - Не хотите ли кофе? У меня кофейник уже на плите.
- Нет, большое спасибо, нам хотелось бы осмотреть квартиру напротив, сказал Дженеро. - Но тем не менее, огромное вам спасибо. Вы очень любезны.
И тут женщина улыбнулась так внезапно и такой сияющей улыбкой, что Дженеро от изумления попятился.
- Ну, что вы, - проговорила она каким-то добрым и мягким тоном, а потом прикрыла дверь.
Дженеро задумчиво поднял брови. Он попытался припомнить дословно все, что перед этим сказал и каким тоном это было сказано. Он только начинал постигать искусство ведения допросов и взял себе за правило запоминать все приемы, которые могли пригодиться ему впоследствии. Но сейчас, как назло, он не мог припомнить свои собственные слова. Ни единого. Память просто отшибло.
- Что я сказал ей? - спросил он Уиллиса.
- Не помню, - ответил тот.
- Нет, Хол, попробуй припомнить. Что я мог такое сказать? Почему она вдруг так разулыбалась и сразу стала какой-то любезной, что ли?
- Мне кажется, что ты спросил у нее, а не согласится ли она переспать с тобой, - сказал Уиллис.
- Нет, - серьезно возразил Дженеро. - Нет, мне кажется, что ничего такого я ей не говорил.
С помощью взятого у смотрителя запасного ключа Уиллис отпер дверь квартиры 4-С и первым вошел в квартиру. За его спиной Дженеро все еще размышлял о хитросплетениях и тонкостях искусства опроса граждан полицией.
Стена, противоположная входной двери, имела два окна. Нижнее стекло левого окна было выбито почти целиком - от него остались только мелкие осколки, торчащие из рамы. В окна врывался яркий солнечный свет. В комнате было очень мало мебели: у одной из стен был расстелен матрац, на противоположной - подвешена книжная полка, возле которой стоял стереопроигрыватель с лежащим на нем альбомом с долгоиграющими пластинками; в кухонном алькове стоял маленький ломберный столик и два стула, окно алькова выходило на пожарную лестницу. Черный старомодный сундучок, обитый медными бляшками, служил, по-видимому, кофейным столиком и стоял почти в центре комнаты рядом с проигрывателем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
- А зачем, Шпет? - спросил он. - Ты задержан в тот самый момент, когда пытался нелегально проникнуть в чужую квартиру. Никто не задает тебе никаких вопросов. Ты взят на месте преступления и никаких вопросов к тебе нет. После того как тебя посадят и оформят, тебе будет разрешено сделать три телефонных звонка. И тогда ты сможешь поговорить со своим адвокатом, с поручителем, со своим лучшим другом и вообще, с кем тебе будет угодно. Увидите его, Симмс.
Симмс отпер дверь клетки и дубинкой подтолкнул Шпета к выходу.
- Это беззаконие! - выкрикнул Шпет.
- Ничуть не большее, чем кража со взломом, - ответил ему Браун.
Женщина, проживающая в квартире, расположенной напротив номера 4-С, была выше ростом и Уиллиса и Дженеро, в чем, собственно, не было ничего удивительного: Хол Уиллис был самым низкорослым из детективов, достигая всего пяти футов и восьми дюймов. Он был столь изящен, что походил на балетного танцора и казался довольно миниатюрным даже рядом с Дженеро, который был всего-то на дюйм выше его. Хол Уиллис знал, что он невысок. Ричард Дженеро, наоборот, считал себя весьма крупным человеком. От отца он унаследовал черные вьющиеся волосы, прямой и короткий неаполитанский нос, чувственные губы и задумчивые глаза. От матери ему досталась гибкая и стройная фигура. Он знал, что хорошо сложен, и не испытывал по поводу своего роста никаких комплексов. Но эта леди, что открыла им сейчас дверь в квартире номер 4-В, обладала в самом деле могучим телосложением. Уиллис и Дженеро только глянули на нее снизу вверх и молча переглянулись между собой с затаенной завистью. На леди была комбинашка алого цвета и ничего больше. Босая, большегрудая, рыжеволосая и зеленоглазая, она уперла руки в обтянутые прозрачным нейлоном бока.
- Ну? - сказала она.
- Полиция, - сказал Уиллис и предъявил ей свой жетон.
Женщина внимательно осмотрела жетон.
- Ну? - повторила она.
- Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, - сказал Дженеро.
- Каких вопросов?
- Относительно молодого человека из квартиры напротив. Относительно Люиса Скотта.
- А что с ним?
- Вы его знаете? - Мы едва знакомы.
- Едва знакомы? - сказал Дженеро. - Вы живете с человеком на одной лестничной площадке и едва...
- Ну и что? Это ведь город.
- Но даже и в этом...
- Мне сорок шесть лет, а ему сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? Как я могу его знать? Интимно?
- Нет, мэм, но...
- Вот я и говорю вам, что едва его знаю. Почти не знакомы. Но все-таки, что там с ним?
- Видели ли вы его вчера во второй половине дня или вечером? - спросил Уиллис.
- Нет. А в чем дело? С ним что-нибудь случилось?
- Слышали ли вы какой-нибудь необычный шум в его квартире?
- Необычный? Что значит, необычный?
- Ну, например, звон разбитого стекла.
- Меня не было дома вчера вечером. Я ушла в гости к знакомым.
- В котором часу?
- В восемь.
- А в котором часу вы вернулись?
- Я не вернулась. Я осталась в гостях.
- У ваших знакомых?
- Да.
- И вы можете назвать фамилию этих знакомых? - спросил Дженеро.
- Этих знакомых зовут Моррис Страус и работает он молочником.
- О, - сказал Дженеро и растерянно посмотрел на Уиллиса.
- И когда вы все-таки вернулись домой, мэм? - спросил Уиллис.
- Около пяти утра. Как и все молочники, Моррис встает очень рано. Мы с ним позавтракали, и я пошла домой. А в чем дело? Что случилось? Этот Люис, он что, натворил что-нибудь?
- А вообще вчера вы видели его в течение дня?
- Да, видела. Это когда я выходила в магазин. Он как раз тогда входил в дом.
- А не помните ли, в котором часу это было?
- Примерно в половине пятого дня. У меня кончился кофе. Это у меня вечная история. Кофе я пью, можно сказать, ведрами. Вот он у меня и кончается в самый неподходящий момент. Пришлось бежать в магазин. Вот тогда-то я и встретила его.
- Он шел один?
- Нет.
- А кто был с ним?
- Какой-то мальчишка.
- Вы не знакомы с ним?
- Я, знаете ли, как-то не вожусь с подростками, поэтому откуда мне...
- Просто вы могли встречать его тут поблизости, обратить внимание на что-нибудь...
- Нет.
- А какого он примерно возраста? - спросил Уиллис.
- Примерно одного с Люисом. Лет восемнадцать, девятнадцать, не знаю точно. Такой, знаете, крупный парнишка.
- Не могли бы вы описать его внешность немного подробнее?
- Длинные светлые волосы, висячие усы. И на нем была еще какая-то дурацкая куртка.
- Как это, дурацкая?
- Это было что-то вроде звериной шкуры мехом внутрь. Такая, знаете, вроде дубленки. Понимаете?
- Да-да. Продолжайте.
- Сверху у нее не кожа, а такая, знаете, вывернутая наизнанку, вроде замши. А мех обращен внутрь, к телу. Мех белого цвета. А на спине намалевано оранжевое солнце.
- Что-нибудь еще?
- А вам этого мало?
- Может быть, и достаточно, - сказал Уиллис. - Большое спасибо вам, мэм.
- Пожалуйста, - ответила она. - Не хотите ли кофе? У меня кофейник уже на плите.
- Нет, большое спасибо, нам хотелось бы осмотреть квартиру напротив, сказал Дженеро. - Но тем не менее, огромное вам спасибо. Вы очень любезны.
И тут женщина улыбнулась так внезапно и такой сияющей улыбкой, что Дженеро от изумления попятился.
- Ну, что вы, - проговорила она каким-то добрым и мягким тоном, а потом прикрыла дверь.
Дженеро задумчиво поднял брови. Он попытался припомнить дословно все, что перед этим сказал и каким тоном это было сказано. Он только начинал постигать искусство ведения допросов и взял себе за правило запоминать все приемы, которые могли пригодиться ему впоследствии. Но сейчас, как назло, он не мог припомнить свои собственные слова. Ни единого. Память просто отшибло.
- Что я сказал ей? - спросил он Уиллиса.
- Не помню, - ответил тот.
- Нет, Хол, попробуй припомнить. Что я мог такое сказать? Почему она вдруг так разулыбалась и сразу стала какой-то любезной, что ли?
- Мне кажется, что ты спросил у нее, а не согласится ли она переспать с тобой, - сказал Уиллис.
- Нет, - серьезно возразил Дженеро. - Нет, мне кажется, что ничего такого я ей не говорил.
С помощью взятого у смотрителя запасного ключа Уиллис отпер дверь квартиры 4-С и первым вошел в квартиру. За его спиной Дженеро все еще размышлял о хитросплетениях и тонкостях искусства опроса граждан полицией.
Стена, противоположная входной двери, имела два окна. Нижнее стекло левого окна было выбито почти целиком - от него остались только мелкие осколки, торчащие из рамы. В окна врывался яркий солнечный свет. В комнате было очень мало мебели: у одной из стен был расстелен матрац, на противоположной - подвешена книжная полка, возле которой стоял стереопроигрыватель с лежащим на нем альбомом с долгоиграющими пластинками; в кухонном алькове стоял маленький ломберный столик и два стула, окно алькова выходило на пожарную лестницу. Черный старомодный сундучок, обитый медными бляшками, служил, по-видимому, кофейным столиком и стоял почти в центре комнаты рядом с проигрывателем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45