«Вот это была жизнь!»
К некоторому моему удивлению, Джик и Сара тоже приехали подготовленными. Из багажника своей нанятой на время скачек машины они достали стол, стулья, напитки и еду, после чего пояснили, что все не так сложно, просто нужно знать, где что заказывать.
- У меня есть дядя, - сказала Сара, - который у нас на Западе получил прозвище «Бар-молния». От момента торможения до наливания первой рюмки у него проходит ровно десять секунд.
«Она и вправду старается, - подумал я. - Не просто приспосабливается, но действительно хочет все поправить. А если и делает над собой усилие, то так, чтобы это не было заметно».
На ней было оливкового цвета летнее пальто, в тон к нему шляпа с широкими полями, которую она придерживала, чтобы ее не снесло ветром. Новая Сара, красивая, более непринужденная и не такая трусливая.
- Шампанское! - откупорил Джик бутылку. - Бифштексы и пироги с устрицами.
- И как только я потом смогу вернуться к какао с черствыми тостами? - спросил я.
- По крайней мере, обзаведешься телом, чтобы можно было худеть. Мы расправились с закусками, спрятали остатки в багажник и с чувством, будто принимаем участие в массовом религиозном обряде, вместе с толпой проследовали в святая святых - на трибуны.
- Во вторник будет еще хуже, - заявила Сара, уже несколько раз видевшая подобные празднества. - День Мельбурнского кубка - всенародное гулянье. В городе три миллиона жителей, и половина из них мечтает попасть сюда. - Она старалась перекричать гул толпы.
- По-моему, они сошли с ума, не лучше ли остаться дома и посмотреть состязание по телику, - заметил я, с трудом переводя дыхание после того, как шедший рядом мужчина, открывая на ходу банку с пивом, очень чувствительно ударил меня локтем по почкам.
- В Мельбурне трансляции по телевидению не будет, только по радио.
- Неужели? А почему?
- Потому что устроители хотят, чтобы пришло как можно больше зрителей. Трансляция идет на остальную Австралию.
- С гольфом и крикетом то же самое, - грустно сказал Джик. - И нельзя даже по-человечески сделать ставку.
Мы прошли по узкому проходу, а потом по унаследованным нами билетам - через другие ворота в спокойные воды зеленой прямоугольной площадки для членов клуба.
«Как у нас в День дерби, - подумал я. - Точно такая же победа воли над погодой. Горящие глаза и раскрасневшиеся лица под серым небом. Непромокаемые плащи на нарядных платьях, зонтики над цилиндрами». Когда я рисовал болельщиков на скачках в дождь - а мне случалось делать и такое, - они, рассматривая картину, откровенно хохотали. Зрители на ипподроме, конечно, понимали, что плохая погода не может лишить их удовольствия, и они могли бы заиграть на трубе и в бурю… «Тоже интересно, - размышлял я. - Почему я никогда не нарисовал болельщика, играющего в бурю на трубе? Это было бы символично даже для Джика!»
Тем временем мои друзья вступили в спор относительно первого заезда. Как выяснилось, у Сары в области скачек стаж был не меньше, чем у мужа, и она не соглашалась:
- На той неделе в Рендвике трек был разбит, но и здесь после дождя очень нетвердое покрытие, а Бен Ган любит вырываться вперед…
- Так ведь его обошел только Бойблу, и тот же Бойблу пришел с большим отрывом в Корнфилдском кубке.
- Пусть будет по-твоему, - снизошла Сара, - но для Виноградника все равно слишком мягко.
- Будешь ставить? - спросил у меня он.
- Яне знаю лошадей.
- Разве это имеет значение?
- Ладно. - Я посмотрел график заездов. - Поставлю два доллара на Генератора.
Они подняли головы и оба спросили:
- Почему?
- Если сомневаетесь, то ставьте на одиннадцатый номер. Однажды я почти во всех заездах выиграл на этом номере.
Они стали смеяться надо мной и заявили, что я могу просто подарить свои два доллара букмекеру или сдать в ФУТ. - Что-что?
- Филиал управления тотализаторами.
Оказалось, здешние букмекеры занимаются только текущими ставками. Они не имеют больших фирм, как в Англии. А все внеипподромные заведения, где принимают ставки, подчиняются ФУТ, который значительную долю прибыли снова вкладывает в скачки. Скачки здесь богатые, ипподромы процветают, ФУТ, по выражению Джика, является национальным грабителем страны.
Мы сделали ставки, уплатили деньги, и Генератор победил один против двадцати пяти.
- Начинающим всегда везет, - объяснила случившееся Сара.
- Он не начинающий, - засмеялся Джик. - Его из спортшколы выгнали за букмекерство!
Они порвали свои билетики, помудрили над следующим заездом и пошли платить. А я поставил четыре доллара на первый номер.
- Почему?
- Двойная ставка на половину числа одиннадцать.
- О Боже! - возмутилась Сара. - Умник!
Из черных туч полил дождь, и менее стойкие болельщики начали искать укрытия.
- Пойдемте, - сказал я, - поищем сухое местечко.
- Вы идите, - сказала Сара, - а я не могу.
- Почему?
- Потому что те места для мужчин.
Я засмеялся. Я думал, что она шутит, но выяснилось, что тут не до шуток. Ничего смешного. Около двух третей лучших мест на трибунах предназначалось для мужчин - членов клуба.
- А как же быть с женами и подругами? - спросил я, все еще не веря.
- Они могут пойти на крышу.
Сара, коренная австралийка, не видела здесь ничего странного. Для меня же и, несомненно, для Джика такая традиция была нелепой. Однако он невозмутимо сказал:
- На многих крупных ипподромах мужчины - распорядители скачек расставляют для себя кожаные кресла на застекленных трибунах и устраивают бары с толстыми коврами, где они могут есть и пить как короли, а их жены тем временем едят в кафетериях и сидят на твердых скамьях на открытых трибунах вместе с остальной толпой. И никто не протестует. Кстати, все антропологические группы считают вполне нормальными собственные самые дикие племенные обычаи.
- Я думал, ты любишь все австралийское.
- Нигде не бывает настоящей идиллии, - тяжело вздохнул он.
- А я уже промокла, - пожаловалась Сара.
Мы поднялись на крышу, где на одного мужчину приходилось по две женщины. Здесь было ветрено и сыро. Стояли жесткие скамейки.
- Не переживай. - Сару забавляло, что я поражен таким отношением к женщинам. - Я уже давно привыкла.
- Мне казалось, что Австралия гордится тем, что обеспечила всем одинаковые права.
- Кроме женской половины, - сказал Джик.
С высоты неприступной крепости мы чудесно видели весь ипподром. Сара и Джик криками подбадривали своих избранников, но номер первый финишировал с отрывом на два корпуса при восьми против одного.
- Возмутительно, - заявила Сара, разрывая новую серию билетов. - А какой номер ты выберешь на третий заезд?
- Прости, но меня здесь не будет. Я должен встретиться с одним человеком, который знает Дональда и Регину.
Она достойно приняла удар, но ее непринужденность исчезла.
- Снова… расследование?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
К некоторому моему удивлению, Джик и Сара тоже приехали подготовленными. Из багажника своей нанятой на время скачек машины они достали стол, стулья, напитки и еду, после чего пояснили, что все не так сложно, просто нужно знать, где что заказывать.
- У меня есть дядя, - сказала Сара, - который у нас на Западе получил прозвище «Бар-молния». От момента торможения до наливания первой рюмки у него проходит ровно десять секунд.
«Она и вправду старается, - подумал я. - Не просто приспосабливается, но действительно хочет все поправить. А если и делает над собой усилие, то так, чтобы это не было заметно».
На ней было оливкового цвета летнее пальто, в тон к нему шляпа с широкими полями, которую она придерживала, чтобы ее не снесло ветром. Новая Сара, красивая, более непринужденная и не такая трусливая.
- Шампанское! - откупорил Джик бутылку. - Бифштексы и пироги с устрицами.
- И как только я потом смогу вернуться к какао с черствыми тостами? - спросил я.
- По крайней мере, обзаведешься телом, чтобы можно было худеть. Мы расправились с закусками, спрятали остатки в багажник и с чувством, будто принимаем участие в массовом религиозном обряде, вместе с толпой проследовали в святая святых - на трибуны.
- Во вторник будет еще хуже, - заявила Сара, уже несколько раз видевшая подобные празднества. - День Мельбурнского кубка - всенародное гулянье. В городе три миллиона жителей, и половина из них мечтает попасть сюда. - Она старалась перекричать гул толпы.
- По-моему, они сошли с ума, не лучше ли остаться дома и посмотреть состязание по телику, - заметил я, с трудом переводя дыхание после того, как шедший рядом мужчина, открывая на ходу банку с пивом, очень чувствительно ударил меня локтем по почкам.
- В Мельбурне трансляции по телевидению не будет, только по радио.
- Неужели? А почему?
- Потому что устроители хотят, чтобы пришло как можно больше зрителей. Трансляция идет на остальную Австралию.
- С гольфом и крикетом то же самое, - грустно сказал Джик. - И нельзя даже по-человечески сделать ставку.
Мы прошли по узкому проходу, а потом по унаследованным нами билетам - через другие ворота в спокойные воды зеленой прямоугольной площадки для членов клуба.
«Как у нас в День дерби, - подумал я. - Точно такая же победа воли над погодой. Горящие глаза и раскрасневшиеся лица под серым небом. Непромокаемые плащи на нарядных платьях, зонтики над цилиндрами». Когда я рисовал болельщиков на скачках в дождь - а мне случалось делать и такое, - они, рассматривая картину, откровенно хохотали. Зрители на ипподроме, конечно, понимали, что плохая погода не может лишить их удовольствия, и они могли бы заиграть на трубе и в бурю… «Тоже интересно, - размышлял я. - Почему я никогда не нарисовал болельщика, играющего в бурю на трубе? Это было бы символично даже для Джика!»
Тем временем мои друзья вступили в спор относительно первого заезда. Как выяснилось, у Сары в области скачек стаж был не меньше, чем у мужа, и она не соглашалась:
- На той неделе в Рендвике трек был разбит, но и здесь после дождя очень нетвердое покрытие, а Бен Ган любит вырываться вперед…
- Так ведь его обошел только Бойблу, и тот же Бойблу пришел с большим отрывом в Корнфилдском кубке.
- Пусть будет по-твоему, - снизошла Сара, - но для Виноградника все равно слишком мягко.
- Будешь ставить? - спросил у меня он.
- Яне знаю лошадей.
- Разве это имеет значение?
- Ладно. - Я посмотрел график заездов. - Поставлю два доллара на Генератора.
Они подняли головы и оба спросили:
- Почему?
- Если сомневаетесь, то ставьте на одиннадцатый номер. Однажды я почти во всех заездах выиграл на этом номере.
Они стали смеяться надо мной и заявили, что я могу просто подарить свои два доллара букмекеру или сдать в ФУТ. - Что-что?
- Филиал управления тотализаторами.
Оказалось, здешние букмекеры занимаются только текущими ставками. Они не имеют больших фирм, как в Англии. А все внеипподромные заведения, где принимают ставки, подчиняются ФУТ, который значительную долю прибыли снова вкладывает в скачки. Скачки здесь богатые, ипподромы процветают, ФУТ, по выражению Джика, является национальным грабителем страны.
Мы сделали ставки, уплатили деньги, и Генератор победил один против двадцати пяти.
- Начинающим всегда везет, - объяснила случившееся Сара.
- Он не начинающий, - засмеялся Джик. - Его из спортшколы выгнали за букмекерство!
Они порвали свои билетики, помудрили над следующим заездом и пошли платить. А я поставил четыре доллара на первый номер.
- Почему?
- Двойная ставка на половину числа одиннадцать.
- О Боже! - возмутилась Сара. - Умник!
Из черных туч полил дождь, и менее стойкие болельщики начали искать укрытия.
- Пойдемте, - сказал я, - поищем сухое местечко.
- Вы идите, - сказала Сара, - а я не могу.
- Почему?
- Потому что те места для мужчин.
Я засмеялся. Я думал, что она шутит, но выяснилось, что тут не до шуток. Ничего смешного. Около двух третей лучших мест на трибунах предназначалось для мужчин - членов клуба.
- А как же быть с женами и подругами? - спросил я, все еще не веря.
- Они могут пойти на крышу.
Сара, коренная австралийка, не видела здесь ничего странного. Для меня же и, несомненно, для Джика такая традиция была нелепой. Однако он невозмутимо сказал:
- На многих крупных ипподромах мужчины - распорядители скачек расставляют для себя кожаные кресла на застекленных трибунах и устраивают бары с толстыми коврами, где они могут есть и пить как короли, а их жены тем временем едят в кафетериях и сидят на твердых скамьях на открытых трибунах вместе с остальной толпой. И никто не протестует. Кстати, все антропологические группы считают вполне нормальными собственные самые дикие племенные обычаи.
- Я думал, ты любишь все австралийское.
- Нигде не бывает настоящей идиллии, - тяжело вздохнул он.
- А я уже промокла, - пожаловалась Сара.
Мы поднялись на крышу, где на одного мужчину приходилось по две женщины. Здесь было ветрено и сыро. Стояли жесткие скамейки.
- Не переживай. - Сару забавляло, что я поражен таким отношением к женщинам. - Я уже давно привыкла.
- Мне казалось, что Австралия гордится тем, что обеспечила всем одинаковые права.
- Кроме женской половины, - сказал Джик.
С высоты неприступной крепости мы чудесно видели весь ипподром. Сара и Джик криками подбадривали своих избранников, но номер первый финишировал с отрывом на два корпуса при восьми против одного.
- Возмутительно, - заявила Сара, разрывая новую серию билетов. - А какой номер ты выберешь на третий заезд?
- Прости, но меня здесь не будет. Я должен встретиться с одним человеком, который знает Дональда и Регину.
Она достойно приняла удар, но ее непринужденность исчезла.
- Снова… расследование?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52