Неужели Синара не понимает, как действует на него ее прикосновение, когда нежные пальчики осторожно проводят по его спине. Знает ли она, что делает?
Мерлин поднял голову, долгим взглядом окинул лицо жены. Она, казалась погруженной в магический волшебный туман очарования. Упругие полные груди под облегающим корсажем серого платья манили, звали дотронуться…
Мерлин завел свои руки за спину жены и быстро расстегнул ряд крохотных пуговичек на лифе. Она не пыталась противиться, и кровь тяжелыми толчками забилась у него в висках. Мерлин осторожно спустил с плеч жены сначала платье, потом отделанные кружевом бретельки сорочки. Кремово-розовая кожа поблескивала атласом, и Мерлин, будучи не в силах сдержаться, провел языком по шее, сгорая от нетерпения узнать на вкус каждый дюйм этой нежнейшей кожи. Синара, потеряв голову, беспокойно заметалась под ним. Мерлин прижался губами к затемненной ложбинке между грудями и окончательно обезумел.
«Теперь возврата нет, — думал он, сжимая соблазнительный холмик, прикусывая твердый камешек соска.
… Неужели любимая тоже в тисках этой упоительной пытки?»
Мерлин впился ртом в ее груди, и Синара поняла, что больше не в силах вынести блаженной муки. Восхитительные волны наслаждения распространялись по телу, и она с трудом сдерживалась, чтобы не застонать. Он точно знал, что делать, чтобы терзать ее ошеломительными ласками, доводить до безумия. Как она могла сохранить хоть каплю достоинства?
— Не нужно упорствовать… пусть это произойдет, — пробормотал он ей на ухо. Теплое дыхание защекотало кожу, и она едва не хихикнула, но вместо этого из горла вырвался тихий стон. Мерлин не спеша провел рукой по животу, слегка сдавил заветный холмик между ног, начал ласкать его через одежду, и ощущение это было гораздо более возбуждающим, чем если бы он коснулся обнаженной плоти.
Синара извивалась, вся во власти предвкушения. Ей казалось, что Мерлин слишком неуклюже возится с одеждой, и она сама помогла мужу стащить платье, нижние юбки, корсет и сорочку. Теперь на ней остались лишь чулки и кружевные подвязки. О, как все горит, какое страстное желание охватило ее!
Синара широко раскрытыми глазами наблюдала, как муж нетерпеливо сбрасывает свою одежду, восхищаясь широкими загорелыми плечами, мускулистыми руками с гладкой кожей, островками темных волос на груди, и потом… потом он снял остальное… Сильные узкие бедра, стройные ноги…
«Он прекрасен, — думала Синара, — этот мужчина мог бы послужить моделью великому Микеланджело».
Одним грациозным движением Мерлин оказался на кровати. Синара заметила на его бедре белый полумесяц шрама и осторожно коснулась его.
— Подарок французского солдата под Ватерлоо, — мрачно пояснил Мерлин.
— Очень болит?
— Нет, только в сырую и холодную погоду. Из-за этого я слегка хромаю. Он не вызывает у тебя отвращения?
— Нет… — пролепетала Синара, не решаясь признаться, насколько привлекательным находит мужа.
Мерлин прижал жену к себе. Его кожа была гладкой и горячей, сердце тревожно билось возле ее сердца в такт настойчивой дрожи в потаенном местечке между ног Синары, начавшейся, когда их тела соприкоснулись. Он со странным почтением взял в руки тяжелые груди, сначала одну, потом другую, заставив кончики холмиков туго сжаться и затвердеть. Чувствует ли он, как страстно она жаждет его прикосновения? Она совершенно потерял стыд!
Перекинув ногу через его бедро, Синара потерлась о пульсирующее доказательство его желания. Почему-то теперь все это казалось очень естественным, хотя не утолило ее голода. Она снова и снова скользила всем телом по его телу, утопая в неведомых прежде ощущениях, зная, что он может в любой момент овладеть ею… Но именно этого она и хотела сейчас.
— Ах-х… — вздрогнув, застонал Мерлин.
Его руки словно были одновременно повсюду… Мерлин, казалось, вот-вот изольется в экстазе, но, сдержавшись, он лишь резко отстранил ее, и тяжело дыша, откинулся на подушки.
— Что ты со мной делаешь, — пробормотал он. — Хочешь довести меня до безумия?
Синара сжалась, смущенная своим разнузданным поведением.
— Прости… я не хотел обидеть тебя, — прошептал Мерлин, снова притягивая жену к себе. — Мне было так хорошо… почти нет сил больше сдерживаться.
Он так сильно сжал ее в объятиях, что Синаре стало трудно дышать, и, тихо застонав, широко развел коленом ее ноги, приподнялся и глубоко вошел в нее.
Синара закричала от невыносимо восхитительного ощущения, чувствуя, как он заполнил ее всю. Когда Мерлин начал двигаться, ей показалось, что она сейчас растворится в наслаждении. Всем своим существом она стремилась к чему-то большему, и еще не успев понять, что происходит, стала взбираться выше и выше к вершине, где все замерло, затаилось в ожидании бесконечно сладостного мгновения блаженства. И вот она — вместе с ним — бросилась в море любви, взлетая и опускаясь на могучих волнах экстаза. Мерлин выкрикнул ее имя, и для Синары этот момент стал самым драгоценным даром.
Тяжело дыша, оба медленно вернулись к реальности. Душистый ветерок из приоткрытого окна ласкал разгоряченные тела усталых, но насытившихся любовников.
Теплота наполняла Синару. Никогда она не испытывала ничего подобного, не сознавала себя настолько удовлетворенной, желанной и прекрасной. Наконец ей удалось узнать секрет, крывшийся за страстным желанием, и хотя это откровение поразило ее, она инстинктивно чувствовала, что так и должно быть. Великолепно. Восхитительно. Чудесно.
Мерлин нежно гладил ее волосы:
— На этот раз ты не была разочарована, правда? — шепнул он. — И не боялась.
Синара отрицательно покачала головой, не смея взглянуть на мужа, и, покраснев от смущения, поспешно отвернулась, чтобы он не увидел ее лица.
Она услыхала, как муж вздохнул. О чем он подумал сейчас? Но тут длинные пальцы сомкнулись на ее подбородке: Мерлин осторожно повернул Синару к себе, пристально поглядел в глаза, с силой прижался губами к ее губам. Остатки сопротивления бесследно растаяли.
Утром Мерлин ушел, когда жена еще спала, оставив волшебные воспоминания о пережитом наслаждении. Он ухитрился растопить сердце Синары. А на подушке остался отпечаток его головы. Счастливое тепло по-прежнему оставалось с ней, но в резком утреннем свете все казалось иным, и сомнения снова начали терзать женщину. Да, он умеет любить и ласкать так, что противиться нет сил, и ее увлечение мужем растет с каждым днем. Однако он умудрялся ускользнуть всякий раз, когда она пыталась понять его, заставить раскрыть душу.
Синара, вздохнув, поднялась с постели. Нет, видно, ей никогда не постигнуть тайны этого человека, ставшего ее мужем.
Она позвонила Элис, велела приготовить ванну и, лежа в мыльной воде, гадала, куда мог пойти Мерлин, оставив ее наедине с тяжелыми мыслями, даже не дав понять, что опьянен проведенной вместе ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Мерлин поднял голову, долгим взглядом окинул лицо жены. Она, казалась погруженной в магический волшебный туман очарования. Упругие полные груди под облегающим корсажем серого платья манили, звали дотронуться…
Мерлин завел свои руки за спину жены и быстро расстегнул ряд крохотных пуговичек на лифе. Она не пыталась противиться, и кровь тяжелыми толчками забилась у него в висках. Мерлин осторожно спустил с плеч жены сначала платье, потом отделанные кружевом бретельки сорочки. Кремово-розовая кожа поблескивала атласом, и Мерлин, будучи не в силах сдержаться, провел языком по шее, сгорая от нетерпения узнать на вкус каждый дюйм этой нежнейшей кожи. Синара, потеряв голову, беспокойно заметалась под ним. Мерлин прижался губами к затемненной ложбинке между грудями и окончательно обезумел.
«Теперь возврата нет, — думал он, сжимая соблазнительный холмик, прикусывая твердый камешек соска.
… Неужели любимая тоже в тисках этой упоительной пытки?»
Мерлин впился ртом в ее груди, и Синара поняла, что больше не в силах вынести блаженной муки. Восхитительные волны наслаждения распространялись по телу, и она с трудом сдерживалась, чтобы не застонать. Он точно знал, что делать, чтобы терзать ее ошеломительными ласками, доводить до безумия. Как она могла сохранить хоть каплю достоинства?
— Не нужно упорствовать… пусть это произойдет, — пробормотал он ей на ухо. Теплое дыхание защекотало кожу, и она едва не хихикнула, но вместо этого из горла вырвался тихий стон. Мерлин не спеша провел рукой по животу, слегка сдавил заветный холмик между ног, начал ласкать его через одежду, и ощущение это было гораздо более возбуждающим, чем если бы он коснулся обнаженной плоти.
Синара извивалась, вся во власти предвкушения. Ей казалось, что Мерлин слишком неуклюже возится с одеждой, и она сама помогла мужу стащить платье, нижние юбки, корсет и сорочку. Теперь на ней остались лишь чулки и кружевные подвязки. О, как все горит, какое страстное желание охватило ее!
Синара широко раскрытыми глазами наблюдала, как муж нетерпеливо сбрасывает свою одежду, восхищаясь широкими загорелыми плечами, мускулистыми руками с гладкой кожей, островками темных волос на груди, и потом… потом он снял остальное… Сильные узкие бедра, стройные ноги…
«Он прекрасен, — думала Синара, — этот мужчина мог бы послужить моделью великому Микеланджело».
Одним грациозным движением Мерлин оказался на кровати. Синара заметила на его бедре белый полумесяц шрама и осторожно коснулась его.
— Подарок французского солдата под Ватерлоо, — мрачно пояснил Мерлин.
— Очень болит?
— Нет, только в сырую и холодную погоду. Из-за этого я слегка хромаю. Он не вызывает у тебя отвращения?
— Нет… — пролепетала Синара, не решаясь признаться, насколько привлекательным находит мужа.
Мерлин прижал жену к себе. Его кожа была гладкой и горячей, сердце тревожно билось возле ее сердца в такт настойчивой дрожи в потаенном местечке между ног Синары, начавшейся, когда их тела соприкоснулись. Он со странным почтением взял в руки тяжелые груди, сначала одну, потом другую, заставив кончики холмиков туго сжаться и затвердеть. Чувствует ли он, как страстно она жаждет его прикосновения? Она совершенно потерял стыд!
Перекинув ногу через его бедро, Синара потерлась о пульсирующее доказательство его желания. Почему-то теперь все это казалось очень естественным, хотя не утолило ее голода. Она снова и снова скользила всем телом по его телу, утопая в неведомых прежде ощущениях, зная, что он может в любой момент овладеть ею… Но именно этого она и хотела сейчас.
— Ах-х… — вздрогнув, застонал Мерлин.
Его руки словно были одновременно повсюду… Мерлин, казалось, вот-вот изольется в экстазе, но, сдержавшись, он лишь резко отстранил ее, и тяжело дыша, откинулся на подушки.
— Что ты со мной делаешь, — пробормотал он. — Хочешь довести меня до безумия?
Синара сжалась, смущенная своим разнузданным поведением.
— Прости… я не хотел обидеть тебя, — прошептал Мерлин, снова притягивая жену к себе. — Мне было так хорошо… почти нет сил больше сдерживаться.
Он так сильно сжал ее в объятиях, что Синаре стало трудно дышать, и, тихо застонав, широко развел коленом ее ноги, приподнялся и глубоко вошел в нее.
Синара закричала от невыносимо восхитительного ощущения, чувствуя, как он заполнил ее всю. Когда Мерлин начал двигаться, ей показалось, что она сейчас растворится в наслаждении. Всем своим существом она стремилась к чему-то большему, и еще не успев понять, что происходит, стала взбираться выше и выше к вершине, где все замерло, затаилось в ожидании бесконечно сладостного мгновения блаженства. И вот она — вместе с ним — бросилась в море любви, взлетая и опускаясь на могучих волнах экстаза. Мерлин выкрикнул ее имя, и для Синары этот момент стал самым драгоценным даром.
Тяжело дыша, оба медленно вернулись к реальности. Душистый ветерок из приоткрытого окна ласкал разгоряченные тела усталых, но насытившихся любовников.
Теплота наполняла Синару. Никогда она не испытывала ничего подобного, не сознавала себя настолько удовлетворенной, желанной и прекрасной. Наконец ей удалось узнать секрет, крывшийся за страстным желанием, и хотя это откровение поразило ее, она инстинктивно чувствовала, что так и должно быть. Великолепно. Восхитительно. Чудесно.
Мерлин нежно гладил ее волосы:
— На этот раз ты не была разочарована, правда? — шепнул он. — И не боялась.
Синара отрицательно покачала головой, не смея взглянуть на мужа, и, покраснев от смущения, поспешно отвернулась, чтобы он не увидел ее лица.
Она услыхала, как муж вздохнул. О чем он подумал сейчас? Но тут длинные пальцы сомкнулись на ее подбородке: Мерлин осторожно повернул Синару к себе, пристально поглядел в глаза, с силой прижался губами к ее губам. Остатки сопротивления бесследно растаяли.
Утром Мерлин ушел, когда жена еще спала, оставив волшебные воспоминания о пережитом наслаждении. Он ухитрился растопить сердце Синары. А на подушке остался отпечаток его головы. Счастливое тепло по-прежнему оставалось с ней, но в резком утреннем свете все казалось иным, и сомнения снова начали терзать женщину. Да, он умеет любить и ласкать так, что противиться нет сил, и ее увлечение мужем растет с каждым днем. Однако он умудрялся ускользнуть всякий раз, когда она пыталась понять его, заставить раскрыть душу.
Синара, вздохнув, поднялась с постели. Нет, видно, ей никогда не постигнуть тайны этого человека, ставшего ее мужем.
Она позвонила Элис, велела приготовить ванну и, лежа в мыльной воде, гадала, куда мог пойти Мерлин, оставив ее наедине с тяжелыми мыслями, даже не дав понять, что опьянен проведенной вместе ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87