— Вас что-то тревожит, Виктория? Она нервничала. Майлз уже переоделся. На нем был халат темно-бордового цвета. Взору девушки предстала его обнаженная грудь. Ее охватила дрожь. Она поняла, что под халатом на нем ничего нет. И тут же промелькнула мысль: «Неужели Майлз спит обнаженным? Интересно, какой он? Волосатая грудь — это видно. А руки и ноги? И все-таки, наверное, без одежды Майлз такой же красивый, как и в своем самом элегантном костюме…» Виктория неуверенно заговорила:
— Я знаю, что наш брак начался неудачно. Но с некоторых пор — не так давно — мне стало казаться, что это не такая уж большая ошибка. — Виктория сделала паузу, но Майлз молчал. «Статуя, как же тебя оживить?» Виктория перевела дыхание и заставила себя продолжить: — В самом деле, Майлз, мне… мне казалось, что мы понимаем друг друга. Я… я думала, мы по-другому стали относиться друг к другу. Тот день… за городом, когда вы… вы меня поцеловали. Или, — голос Виктории звучал еле слышно, — вы забыли?
— Я стараюсь забыть, — резко ответил Майлз.
Все надежды Виктории рухнули. Она с трудом удержалась, чтобы с плачем не броситься вон из комнаты.
— Почему? Вы… вы так себя ведете, как будто стыдитесь того, что произошло.
— Этого не должно было произойти, Виктория. Неужели вы не понимаете?
— Нет, — сказала она с вызовом. — Нет! Почему вам нельзя желать меня? Целовать меня? Обнимать? Майлз, я… я не понимаю. — Голос Виктории прерывался. — Мне… мне хотелось, чтобы вы меня целовали, Майлз. Мне хотелось без конца ощущать ваши прикосновения. Я хотела… по-настоящему быть вашей женой. О Майлз, я… я думала, что вы тоже хотите быть моим мужем!
«Нет, это каменное изваяние ничем не разжалобить!»
— Вы забыли, Виктория. Если бы я не остановился, тогда нельзя было бы расторгнуть наш брак. Вы этого не понимаете?
Девушка смотрела на графа. У нее так дрожали губы, что она едва могла говорить.
— Так вот в чем дело! Вы все еще хотите расторгнуть наш брак?
Майлз ничего не сказал. Виктория упорствовала.
— Вы хотите расторгнуть наш брак, Майлз? Да?
В напряженной тишине она слышала, как бьется ее сердце. А Стоунхерст молчал.
— Да, вы хотите расторжения брака. Вы это хотите, но у вас не хватает мужества сказать мне. Посмотрите на меня, черт вас побери. — В ее глазах заблестели слезы. — Посмотрите на меня скажите мне!
Майлз взглянул на Викторию. Их взгляды встретились. У девушки замерло сердце… То, что она увидела в его взгляде, а вернее, то, чего она не увидела там, лишило ее самообладания.
Ему нет необходимости ей говорить. Все кончено, в отчаянии думала Виктория. Она ничего для него не значит. И никогда не значила…
Никогда не будет ничего для него значить!
Виктория бросилась прочь. Ее единственной мыслью было: «Бежать!» Ей никак не удавалось открыть ерь. Она дергала ручку, дверь не открывалась…
Он внезапно оказался рядом и дотронулся до ее руки.
— Виктория…
— Не прикасайтесь ко мне! — завизжала она, развернулась и накинулась на графа с кулаками. Неожиданно ее пыл иссяк. Виктория опустила руки. — Оставьте меня в покое, — прошептала она. — Вы слышите, Майлз Грейсон? Оставьте меня в покое!
Дверь открылась. Девушка устремилась через холл в свою спальню. Она бросилась на кровать, сердце ее обливалось кровью.
Утром подушка Виктории была мокрой от слез.
Но больше она не плакала. Виктория думала: теперь она отвергнутая женщина, женщина, которая не будет снова себя предлагать. Нет, она не будет просить или умолять… У нее тоже есть гордость. И она не будет страдать.
Наступил четверг. Девоны давали бал. Пытаясь поднять свое настроение, Виктория сшила новое платье. И с большим удовольствием сообщила портнихе, что счет следует отправить ее мужу.
Виктория ожидала в вестибюле, когда подадут карету. В этот момент появился Майлз. Его глаза вспыхнули, когда он посмотрел на жену. Только несколько минут назад ее горничная сказала, что никогда не видела свою хозяйку такой обворожительной. Платье из белого атласа было прострочено серебряными нитями. Открытые плечи, очень смелое декольте.
Сердце Виктории учащенно забилось. Как ни было сильно ее отчаяние, она надеялась. И молилась. Каждую ночь молилась, чтобы Майлз разрушил стену между ними.
Но Грейсон лишь сказал:
— Уезжаете на бал, графиня?
Виктория сжала кулаки.
— Да. Если вы помните, нас пригласили к лорду и леди Девон. Вы сказали, что не поедете.
Майлз не ответил, но Виктории показалось, что он недоволен.
Она вздохнула.
— Вам не нравится, что я еду одна, Майлз?
— Вы не в первый раз едете. Почему же мне ;;должно не нравиться?
Но по выражению его лица было видно, что он думает иначе.
Какой-то бес вселился в Викторию. — Между прочим, — она мило улыбнулась, — пожалуйста, скажите слугам, что не нужно меня ждать. Вероятно, я вернусь очень поздно. Виктория ощутила какое-то мстительное удовольствие, увидев, как моментально изменилось выражение лица графа. Она заставит его снять маску равнодушия. Если не так, то иначе. И там будет видно, чья возьмет.
— Черт побери! — воскликнул Майлз и ото — шел от письменного стола. Последние несколько часов он просматривал счета. По крайней мере пытался это делать.
Майлз налил себе бокал портвейна. Несомненно, Виктория веселится как никогда. Майлзу не составило труда представить сцену, которая наверняка сейчас происходит на балу у лорда и леди Девон. Безусловно, его жена сидит в окружении полудюжины молокососов, которые жаждут ей услужить. А может быть, она с этим хамом, графом Дефазио!
Мысль о том, что Дефазио сейчас развлекается с Викторией, заставила Майлза стиснуть зубы. Он не мог обвинять этого льстивого итальянского распутника. Когда сегодня вечером графиня спускалась по лестнице, у Майлза было такое чувство, будто ему нанесли удар ниже пояса. Она выглядела восхитительно, и Майлзу захотелось попросить ее остаться. Но он заставил себя промолчать.
«Верно, ты глупый осел, — насмешливо сказал внутренний голос. — Она твоя. Так почему ты не с ней?»
Губы Майлза искривились. — Действительно, почему? — сказал он вслух. Ему некого винить, кроме себя. Он мог бы быть с ней сейчас, в этот самый момент. Он должен быть с ней. Более того, он хочет быть с ней.
Но это не так легко. Майлз не знал, как поступить. «Вы хотите расторжения брака, Майлз? Да?»
Боже правый, он не может сказать «да». Он не может сказать этого. Но как он скажет ей «нет»?
«Мне… мне хотелось, чтобы вы меня целовали Майлз. Мне хотелось без конца ощущать ваши прикосновения, я хотела… по-настоящему быть вашей женой. О Майлз, я… я думала, что вы тоже хотите быть моим мужем!»
Воспоминания о той ночи все еще преследовали Грейсона. Он все еще слышал ее голос, в котором звучали боль и страдание. И он не мог забыть, как Виктория пытается сдержать слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21