— С этими словами он вышел.
От ярости Виктория потеряла дар речи. Она свирепо смотрела на дверь. Майлз Грейсон, граф Стоунхерст — самый гнусный и ненавистный человек на свете!
Это было объявлением войны.
Уязвлена ее гордость. Ей бросили вызов. Ее муж оскорбил ее.
О, она поступит, как он сказал. Они будут жить под одной крышей ради спокойствия ее отца. Но больше у них ничего общего не будет — ни общих трапез, ни общей комнаты.
Но если граф хочет заставить ее дрожать от страха, его ждет сильное разочарование.
На следующее утро девушка собрала всех слуг графа и представилась им… и затем немедленно велела подать карету. Ожидая экипаж, Виктория вертелась перед зеркалом и, завязывая тесемки капора, мурлыкала веселую песенку.
— Так охотно уходите из дома, графиня?
Виктория чуть не поперхнулась.
К счастью, она быстро пришла в себя, хотя у нее колотилось сердце и сильно кружилась голова. Граф считает ее дерзкой и наглой? Именно так она и будет себя вести. Поправив в последний раз тесемки капора, Виктория обернулась и одарила графа улыбкой, которая смягчила бы самое жестокое сердце. Но только не сердце ее мужа.
— Итак, Виктория? — Граф был одет во все черное. Она ощутила странный трепет внутри. Граф казался еще более высоким и худощавым. А лицо… Майлз Грейсон был настолько красив, что у девушки перехватило дыхание. В его взгляде промелькнуло неодобрение.
Виктория рассмеялась.
— Что я слышу?! — весело сказала она. — Неужели вы думали, что я запрусь в своей комнате и буду тихо страдать? Если это так, мне жаль вас разочаровывать.
Казалось, взгляд графа испепелит ее.
— Наоборот, Виктория, — неторопливо проговорил он. — Вы именно такая, как я и ожидал.
Не обращая больше на него внимания, Виктория вышла через парадную дверь.
Вскоре карета остановилась перед домом Софи. Когда дворецкий доложил о ее приезде, Софи отбросила вышивание и вскочила.
— Виктория! О, я очень сожалею… Я… я не знаю, как это случилось… твой отец пошел за мной и спросил, где ты. И вдруг ты оказалась там!.. Я так волновалась. Сегодня утром мама примчалась домой с новостью, что ты вышла замуж за графа Стоунхерста! Это тот, с кем ты была в саду? Это граф Стоунхерст? Я сказала маме, что она, должно быть, ошибается… Ведь она ошибается, правда?
Виктория упала в объятия Софи и разрыдалась.
Через день все только и говорили, что о женитьбе графа на леди Карлтон.
Виктория боялась, что ее станут презирать. В свете надменно смотрели на тех, кто совершал малейшую ошибку. Однако леди вздыхали от зависти; они считали брак Виктории и Майлза Грейсона необыкновенно романтичным. Что касается джентльменов, те только улыбались. Они прекрасно знали, что графу Стоунхерсту достался завидный приз — жена-красавица. И деньги.
Словом, отношение к Виктории не изменилось. Ежедневно продолжали поступать приглашения. Новоиспеченная графиня чувствовала себя незваной гостьей в доме мужа. Конечно, не из-за слуг потому что они стремились угодить ей. Нет, это было из-за Майлза. Виктория не могла забыть, что он еле терпит ее присутствие. И поэтому как можно чаще отлучалась из дома. В те редкие моменты, когда она сталкивалась со своим мужем, он был неизменно вежлив, но очень холоден.
Однажды утром Виктория сопровождала Софи к белошвейке на Бонд-стрит. Когда Софи и портниха ушли примерять платье, Виктория в дальнем углу рассматривала ленты для волос. В этот момент зазвенел дверной колокольчик. В магазин вошли две дамы. Одна была леди Кармикл, другая — леди Брентвуд.
Приветствие замерло на губах Виктории.
— Пожалуй, никогда в жизни я не встречала такого джентльмена, как лорд Стоунхерст, — говорила леди Кармикл.
Виктория внимательно слушала.
— Он такой обворожительный, — продолжала леди Кармикл, — и очень обаятельный.
— Вы правы, моя милочка, — сказала леди Брентвуд. — Мой муж хорошо знает его. Вчера вечером он сказал одному знакомому, что никого так не уважает и никем так не восхищается, как лордом Стоунхерстом. А Чарльз редко кого хвалит.
— Что касается его женитьбы на леди Виктории Карлтон, многие мужчины предоставили бы ее самой себе, несмотря на запятнанную репутацию. Поспешность, с которой они поженились, лишь доказывает, что граф действительно благородный человек. — Она рассмеялась. — Не говоря уже о том, что он красив!
Виктория сжала губы. Красивый, да, чрезвычайно. Но обаятельный? Благородный? Они не пробовали жить с ним под одной крышей! Мало же они знают: этот мужчина — настоящий памятник. Каменный.
— Надеюсь, Виктория понимает, как ей повезло! — сказала леди Кармикл. — Довольно странно, что она появляется в обществе одна, как будто и не выходила замуж! Моя Теодора всю ночь рыдала, когда узнала, что граф Стоунхерст женился.
Виктория вскинула голову. Ей очень хотелось сказать леди Кармикл: «Пусть ваша Теодора забирает своего графа!»
Но она промолчала. Дамы ушли, не заметив ее.
Но их слова не давали Виктории покоя. Неужели Майлза действительно так уважают в свете?
Виктория попыталась иначе посмотреть на своего мужа… И неохотно признала, что, насколько ей известно, он не был ни хамом, ни прохвостом. Майлз не слишком часто сидел за карточным столом. Виктория не слышала сплетен о его безрассудном и необузданном поведении. Он не пил. Если у Майлза и была любовница, то он вел себя так осторожно, что Виктория не могла ничего заподозрить. Оказалось, у ее мужа нет никаких пороков.
Вскоре Виктория начала чувствовать себя виноватой, потому что злость и недоброжелательность были не в ее характере. Почему они должны быть врагами? Однажды утром девушка решила попробовать помириться. Поддавшись внезапному порыву, она постучала в дверь комнаты Майлза. Тот откликнулся. Виктория открыла дверь.
И остановилась на пороге.
Очевидно, Майлз только что вернулся с прогулки. Его куртка валялась на кровати, смятая белая рубашка лежала рядом.
У Виктории пересохло во рту. Ее взгляд устремился на фигуру Майлза. Она никогда не видела мужчину в домашней одежде — ни отца, ни кого-нибудь еще.
Бедра Майлза казались невероятно узкими по сравнению с его плечами. Желто-коричневые бриджи облегали его ноги, четко обрисовывая каждый мускул. Но взор Виктории был прикован к тому, что находилось между этими как бы отлитыми из стали бедрами… выпуклость там намекала на мужественность. Если перестать ее обуздывать и освободить от скованности, то это в самом деле обещало бы зрелище, достойное созерцания…
Черт возьми, что с ней случилось? Ошеломленная такими дерзкими мыслями, Виктория подняла глаза и поняла, что его обнаженный торс смущает ее не меньше.
Плечи Майлза были поистине широкими. Темные волосы покрывали грудь и живот. У Виктории промелькнула мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
От ярости Виктория потеряла дар речи. Она свирепо смотрела на дверь. Майлз Грейсон, граф Стоунхерст — самый гнусный и ненавистный человек на свете!
Это было объявлением войны.
Уязвлена ее гордость. Ей бросили вызов. Ее муж оскорбил ее.
О, она поступит, как он сказал. Они будут жить под одной крышей ради спокойствия ее отца. Но больше у них ничего общего не будет — ни общих трапез, ни общей комнаты.
Но если граф хочет заставить ее дрожать от страха, его ждет сильное разочарование.
На следующее утро девушка собрала всех слуг графа и представилась им… и затем немедленно велела подать карету. Ожидая экипаж, Виктория вертелась перед зеркалом и, завязывая тесемки капора, мурлыкала веселую песенку.
— Так охотно уходите из дома, графиня?
Виктория чуть не поперхнулась.
К счастью, она быстро пришла в себя, хотя у нее колотилось сердце и сильно кружилась голова. Граф считает ее дерзкой и наглой? Именно так она и будет себя вести. Поправив в последний раз тесемки капора, Виктория обернулась и одарила графа улыбкой, которая смягчила бы самое жестокое сердце. Но только не сердце ее мужа.
— Итак, Виктория? — Граф был одет во все черное. Она ощутила странный трепет внутри. Граф казался еще более высоким и худощавым. А лицо… Майлз Грейсон был настолько красив, что у девушки перехватило дыхание. В его взгляде промелькнуло неодобрение.
Виктория рассмеялась.
— Что я слышу?! — весело сказала она. — Неужели вы думали, что я запрусь в своей комнате и буду тихо страдать? Если это так, мне жаль вас разочаровывать.
Казалось, взгляд графа испепелит ее.
— Наоборот, Виктория, — неторопливо проговорил он. — Вы именно такая, как я и ожидал.
Не обращая больше на него внимания, Виктория вышла через парадную дверь.
Вскоре карета остановилась перед домом Софи. Когда дворецкий доложил о ее приезде, Софи отбросила вышивание и вскочила.
— Виктория! О, я очень сожалею… Я… я не знаю, как это случилось… твой отец пошел за мной и спросил, где ты. И вдруг ты оказалась там!.. Я так волновалась. Сегодня утром мама примчалась домой с новостью, что ты вышла замуж за графа Стоунхерста! Это тот, с кем ты была в саду? Это граф Стоунхерст? Я сказала маме, что она, должно быть, ошибается… Ведь она ошибается, правда?
Виктория упала в объятия Софи и разрыдалась.
Через день все только и говорили, что о женитьбе графа на леди Карлтон.
Виктория боялась, что ее станут презирать. В свете надменно смотрели на тех, кто совершал малейшую ошибку. Однако леди вздыхали от зависти; они считали брак Виктории и Майлза Грейсона необыкновенно романтичным. Что касается джентльменов, те только улыбались. Они прекрасно знали, что графу Стоунхерсту достался завидный приз — жена-красавица. И деньги.
Словом, отношение к Виктории не изменилось. Ежедневно продолжали поступать приглашения. Новоиспеченная графиня чувствовала себя незваной гостьей в доме мужа. Конечно, не из-за слуг потому что они стремились угодить ей. Нет, это было из-за Майлза. Виктория не могла забыть, что он еле терпит ее присутствие. И поэтому как можно чаще отлучалась из дома. В те редкие моменты, когда она сталкивалась со своим мужем, он был неизменно вежлив, но очень холоден.
Однажды утром Виктория сопровождала Софи к белошвейке на Бонд-стрит. Когда Софи и портниха ушли примерять платье, Виктория в дальнем углу рассматривала ленты для волос. В этот момент зазвенел дверной колокольчик. В магазин вошли две дамы. Одна была леди Кармикл, другая — леди Брентвуд.
Приветствие замерло на губах Виктории.
— Пожалуй, никогда в жизни я не встречала такого джентльмена, как лорд Стоунхерст, — говорила леди Кармикл.
Виктория внимательно слушала.
— Он такой обворожительный, — продолжала леди Кармикл, — и очень обаятельный.
— Вы правы, моя милочка, — сказала леди Брентвуд. — Мой муж хорошо знает его. Вчера вечером он сказал одному знакомому, что никого так не уважает и никем так не восхищается, как лордом Стоунхерстом. А Чарльз редко кого хвалит.
— Что касается его женитьбы на леди Виктории Карлтон, многие мужчины предоставили бы ее самой себе, несмотря на запятнанную репутацию. Поспешность, с которой они поженились, лишь доказывает, что граф действительно благородный человек. — Она рассмеялась. — Не говоря уже о том, что он красив!
Виктория сжала губы. Красивый, да, чрезвычайно. Но обаятельный? Благородный? Они не пробовали жить с ним под одной крышей! Мало же они знают: этот мужчина — настоящий памятник. Каменный.
— Надеюсь, Виктория понимает, как ей повезло! — сказала леди Кармикл. — Довольно странно, что она появляется в обществе одна, как будто и не выходила замуж! Моя Теодора всю ночь рыдала, когда узнала, что граф Стоунхерст женился.
Виктория вскинула голову. Ей очень хотелось сказать леди Кармикл: «Пусть ваша Теодора забирает своего графа!»
Но она промолчала. Дамы ушли, не заметив ее.
Но их слова не давали Виктории покоя. Неужели Майлза действительно так уважают в свете?
Виктория попыталась иначе посмотреть на своего мужа… И неохотно признала, что, насколько ей известно, он не был ни хамом, ни прохвостом. Майлз не слишком часто сидел за карточным столом. Виктория не слышала сплетен о его безрассудном и необузданном поведении. Он не пил. Если у Майлза и была любовница, то он вел себя так осторожно, что Виктория не могла ничего заподозрить. Оказалось, у ее мужа нет никаких пороков.
Вскоре Виктория начала чувствовать себя виноватой, потому что злость и недоброжелательность были не в ее характере. Почему они должны быть врагами? Однажды утром девушка решила попробовать помириться. Поддавшись внезапному порыву, она постучала в дверь комнаты Майлза. Тот откликнулся. Виктория открыла дверь.
И остановилась на пороге.
Очевидно, Майлз только что вернулся с прогулки. Его куртка валялась на кровати, смятая белая рубашка лежала рядом.
У Виктории пересохло во рту. Ее взгляд устремился на фигуру Майлза. Она никогда не видела мужчину в домашней одежде — ни отца, ни кого-нибудь еще.
Бедра Майлза казались невероятно узкими по сравнению с его плечами. Желто-коричневые бриджи облегали его ноги, четко обрисовывая каждый мускул. Но взор Виктории был прикован к тому, что находилось между этими как бы отлитыми из стали бедрами… выпуклость там намекала на мужественность. Если перестать ее обуздывать и освободить от скованности, то это в самом деле обещало бы зрелище, достойное созерцания…
Черт возьми, что с ней случилось? Ошеломленная такими дерзкими мыслями, Виктория подняла глаза и поняла, что его обнаженный торс смущает ее не меньше.
Плечи Майлза были поистине широкими. Темные волосы покрывали грудь и живот. У Виктории промелькнула мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21