Она не особенно возражала. Джентльмены, с которыми она имела дело, большей частью были чистыми, и от них приятно пахло; угодить им обычно бывало легко.
Развлекать каждую ночь другого джентльмена было и вполовину не так мучительно, как то, что ей приходилось терпеть в хижине вождя по имени Змеиный Язык.
И кроме того, деньги, которые она зарабатывала, позволяли им оплачивать не только этот роскошный гостиничный номер, где кровать была застлана малиновым атласным покрывалом, а стены украшены драпировками из малинового бархата с золотыми узорами, но и сшитые у хорошего портного костюмы для ее белокурого любовника-джентльмена. Но скоро все это останется позади.
В минувший вечер, несколько часов тому назад, развлекая высокого костлявого техасца, Накори узнала кое-какие поразительные сведения, — сведения, которыми она собиралась поделиться с любовником, когда он разрешит ей кончить танцевать.
Наконец ее ненаглядный красавчик громко щелкнул пальцами. Накори сразу же остановилась, усталая и вспотевшая.
Она улыбнулась и начала:
— Любимый, у меня для тебя есть потрясающие новости!
— Новости потом, — оборвал он ее. — Ты что, не видишь, что я сейчас не расположен к болтовне?
Накори радостно кивнула и подошла к нему. Она уже собралась было обнять его, но он ее остановил, скомандовав:
— На колени!
Она повиновалась, опустившись на пол между его раздвинутыми ногами. Она взяла в руки его нержавеющее орудие, а потом, облизнув пересохшие губы, приняла его в покорный горячий рот. Вознаграждением ей был его громкий стон удовольствия.
— А теперь можно я тебе расскажу новости?
Он улыбнулся, засунул пальцы в ее густую шевелюру и милостиво разрешил:
— Валяй, говори.
Накори передала ему все, что стало ей известно. От клиента, хорошо знакомого с юго-западным Техасом и со многими его обитателями, она выведала, что ранчо Орилья — а она уже знала, что это ранчо принадлежит ее дружку — снова процветает. Испанец-полукровка привел на ранчо отряд мексиканских солдат и всем теперь там заправляет. Давно пересохшая река снова течет по прежнему руслу, трава растет на равнинах, и коровы быстро набирают вес.
Она говорила и говорила, и он слушал ее с интересом, какого никогда не проявлял раньше: его голубые глаза превратились в узкие щелочки.
Нежно поглаживая его бедра, густо поросшие золотистыми волосками, Накори спросила:
— Мы туда поедем? Поселимся в твоей большой асиенде и станем богатыми скотоводами? И у меня будут красивые платья и драгоценности? И колыбельки с атласной подбивкой для наших детей? А я буду…
— Ты будешь… что? Я не расслышал.
— Бэрон, милый мой, единственный, мы теперь поедем в Орилью?
Его пальцы высвободились из ее растрепанных волос. Он смахнул ее руки со своих бедер. Грубо отпихнув ее ногой в грудь, он поднялся и заявил:
— Я, может быть, и вернусь в Орилью. А вот ты… Ты что же думаешь, я привезу с собой в Техас шлюху-полукровку?
Оторопев, она смотрела на него. Горячие слезы хлынули из ее глаз и потекли по смуглому лицу, освещенному лунным иянием.
— Но я думала… что… что же мне делать?
Бэрон Салливен положил руки на колени и наклонился, так что их головы почти касались друг друга.
— Ты же всегда сможешь вернуться к Змеиному Языку, — напомнил он ей, и в ярком лунном сиянии его блестящие светлые волосы казались короной из серебра.
В полутора тысячах миль от Сан-Франциско, высоко в горах Чисо, в Техасе, та же луна освещала маленькое поселение апачей-мескалеро.
Полночь уже давно миновала. В поселении все дышало тишиной и покоем. Семьи, жившие здесь, находились в своих хижинах и наслаждались глубоким сном.
А в это время вождь Змеиный Язык лежал нагишом на берегу журчащего ручья в обществе молодой и красивой женщины своего племени.
Вождь бодрствовал. И настроение у него было хуже некуда.
Хотя женщина, помогавшая ему коротать ночь, считалась одной из самых красивых в поселении, угодить ему она не смогла. Так же как не смогли угодить ему и три другие, которые — одна вслед за другой — посетили и покинули в этот вечер его хижину.
Когда он, так и не получив удовлетворения, отослал домой последнюю из этих трех, один из воинов напомнил ему, что сейчас полнолуние, и быстро присоветовал вождю привести женщину, которая еще не побывала в его руках, не в хижину, а на луг около ручья. В свете высокой полной луны она будет выглядеть почти как белая женщина.
— Верно! — с воодушевлением подтвердил вождь. — Ее кожа будет казаться светлее. Кто же это будет? Кого я еще не испробовал? И чтобы была достаточно красива? Есть у нас такая?
Воин, который подал этот умный совет, тут же сообщил:
— Мою сестру, по имени Быстроногая Лань, считают достаточно красивой, чтобы на нее стоило посмотреть. Она сочла бы для себя честью, если бы могла угодить тебе.
— Разбудите ее и сейчас же пришлите ко мне!
И вот теперь, лежа на шерстяном одеяле под полной луной — в этот час здесь было светло как днем, — вождь пребывал в самом скверном расположении духа. Больше часа он провел с женщиной по имени Быстроногая Лань. Она щедро предоставила свое тело в его распоряжение, она охотно выполняла все, о чем он ее просил.
Она и впрямь была красоткой, и ее твердые, как дыньки, груди и крепенькие бедра были хороши и на взгляд, и на вкус. И все равно он не был удовлетворен. Хотя в лунном свете ее кожа казалась намного светлее, чем была в действительности, этого было недостаточно. Все равно она была женщиной из индейского племени, женщиной с темной кожей, темными волосами и смиренными повадками.
Вождь Змеиный Язык внезапно перестал облизывать пальцы ног Быстроногой Лани, выпустил из рук ее ступню и приказал ей уйти. Огорченная и разочарованная, она собрала свою разбросанную одежду и, вся в слезах, побежала к себе в хижину.
Через пару минут все поселение было разбужено громким звуком сигнальной трубы, далеко разносящимся в ночи. Проворные воины, схватив свои ружья, выбежали из хижин, а перепуганные женщины собрали вокруг себя детей и ждали, что будет дальше.
Вождь Змеиный Язык, надев свою дьявольскую маску, что было сил дул в старую трубу, захваченную в одном из давних набегов на отряд белых солдат. Когда он трубил в трубу, это был сигнал, по которому каждому мужчине следовало бросить любые свои занятия и немедленно мчаться к вождю.
Змеиный Язык опустил трубу.
Он стоял широко расставив ноги; мраморные глаза маски блестели, красные рога казались почти черными. Он высунул свой собственный длинный язык в отверстие над кожаным языком маски, что придавало ему вид рогатого дьявола с двумя языками.
Внезапно он отбросил трубу. Сорвал дьявольскую маску и тоже швырнул ее на землю. Сцепив пальцы рук за спиной, вождь принялся расхаживать взад-вперед перед ожидающими бойцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103