По мере того как это сомнение укреплялось, автор стал пробовать альтернативные системы классификации, которые могли бы обнять все живые и вымершие ветви человечества и в то же время устанавливали бы степень различия и точки соприкосновения между ними. Лежал ли ключ к этой исторической загадке в физической природе? Или его следовало искать в языке? С тех пор как автор этих строк был потрясен нелепостями школьной карты, ум его неустанно трудился над этими вопросами, отбрасывая один аргумент за другим. И следует сказать, что потребовалось десять или двенадцать лет, чтобы прийти к заключению, что лингвистический и расовый подходы к проблеме являются столь же неудовлетворительными, как и забракованный еще в юности генеалогический подход. Вновь и вновь возвращаясь к озадачившей его еще в юности проблеме, автор трижды вычерчивал различные схемы, пытаясь нащупать правильный путь. Результатом этих трудов явилось настоящее исследование, в котором автор, как ему кажется, приходит к положительному решению вопроса. Окончательный вывод его сводится к тому, что наиболее существенным в человеческих взаимоотношениях является не Раса или Язык, а секулярная и религиозная Культура.
Вспоминается еще одно яркое противоречие, поразившее мой ум в юности. Это было в годы первой мировой войны. Как-то я бродил по Музею Виктории и Альберта в Южном Кенсингтоне. Взгляд мой упал на бюст девушки, выполненный из майолики в современном западном стиле. Я не удивился тому, что скульптура была из Италии, но полной неожиданностью явилось то, что работа эта, такая современная, оказалась выполненной в XIV в. Передо мной было материальное свидетельство того, что Италия XIV в. в чем-то уже достигла уровня современной эпохи, тогда как западное христианство в целом, за исключением, пожалуй. Фландрии, не демонстрировало подобных успехов вплоть до конца XV в., а может быть, даже до начала XVI в. Таким образом, Италия как бы обогнала остальное западное христианство примерно на два века. Этот пример показывает, что внутри одного и того же общества вполне возможны различные «сектора», исторически имеющие различные темпы развития. Хронологически будучи современниками, фактически люди могут принадлежать к разным культурным эпохам.
Эти думы, навеянные итальянской скульптурой XIV в., долгое время не покидали автора и вновь посетили его, подтвердив свою истинность, когда через тридцать лет, в конце второй мировой войны, он еще раз посетил этот музей, чтобы посмотреть экспозицию произведений искусства из капеллы английского короля Генриха VII в Вестминстерском аббатстве. На сей раз я был еще более поражен той культурной пропастью, что разделяла средневековую западную Англию и мятежных наследников Эллады. Эта цепь наблюдений, подтвердившая наличие культурного несоответствия между Северной и Центральной Италией в позднее средневековье, подтолкнула автора к осмыслению особой исторической роли творческого меньшинства.
Правильному постижению Истории может способствовать также критический взгляд на противоречия, не доказанные, но подозреваемые. И сейчас, в сентябре 1952 г., автор этих строк не забыл еще тот мартовский день 1899 г., когда мать читала ему вслух книгу 3. А. Рагозиной «Халдеи». Ассириологи и египтологи прошлого века находились под сильным впечатлением реальной длительности человеческой истории по сравнению с относительной краткостью библейской хронологической версии, поэтому древность «халдейской» (то есть шумерской) цивилизации была главной темой рагозинской работы. Свой тезис талантливая писательница обосновывала двумя открытыми к тому времени хронологическими утверждениями ассирийского царя Ашурбанипала (669-626 до н.э.) и нововавилонского императора Набонида (556-539 до н.э.), не задаваясь вопросами, обладали ли советники этих суверенов достоверной информацией и можно ли положиться на их данные. В документе Ашурбанипала утверждалось, что статуя богини Нана (то есть Инанна – первоначальное шумерское имя богини, чье аккадское имя было Иштар), которую Ашурбанипал возвратил в Урук (Эрек) из Суз в 635 г. до н.э., 1635 лет пробыла в эламском пленении. Рагозина приходит к простому выводу: «Если к 1635 прибавить 645, то получим 2280 г. – неоспоримую дату»: и хотя она настаивает также на дате 3750 г. до н.э. как на времени процветания царя Аккада Нарамсина, подтверждая ее утверждением Набонида, будто Нарамсин правил за 3200 лет до него, она страхуется здесь «возможностью ошибки гравера», составившего надпись, но не считается с возможностью, что сам император-археолог мог назвать эту дату наугад.
Категоричное утверждение Рагозиной, что Набонид и Ашурбаиипал знали, о чем они говорили, разумеется, не могло быть воспринято прилежно внимающим ребенком критически, но его сразу заинтересовало, как эти ассирийские и вавилонские «годы» соотносятся с годами, которыми мы сейчас измеряем свою жизнь. Возможно, этот вопрос возник в его уме благодаря какому-то отголоску фундаменталистских споров, имевших место в западном христианстве XIX в. . В спорах этих предпринималась попытка спасти библейскую хронологию предположением, что годы жизни, щедрыми сотнями даруемые в Библии праотцам, следует читать не как «годы», а как «месяцы». Возможно, если бы я рос в деревне, мне никогда бы не пришла в голову мысль, что допустим известный произвол в различных вариантах отсчета года, так как для фермера продолжительность года устанавливается не человеческой волей, а сезонным циклом. Однако дитя росло в городе и было глухо к ритмам Природы, бесстрастно вершащей свой круговорот в бесконечном чередовании весеннего цветения и осеннего увядания. В урбанизированном его мире «годы» воспринимались просто как отрезки Времени, столь же искусственно и произвольно выделенные людьми, как и все то, что люди могли придумать, создать или о чем они могли договориться, исходя из своей воли и по своему желанию.
Однако прежде чем посмеяться над своим детским невежеством, я обнаружил, что вопрос был куда умнее, чем это могло показаться. Календарь вавилонского происхождения, доступный сознанию английского мальчика начала XX в., был построен на солнечном цикле. С течением веков календарь этот несколько раз подправляли, чтобы точнее совместить с солнечным циклом. Лунный цикл при этом оставался без изменений, лишь длина месяцев произвольно изменялась, чтобы уложить месяцы в рамки единого года. Английский мальчик обнаружил, что метод календарного исчисления, которым пользовались христиане, не был принятым во всем мире. Мусульмане, например, пользовались календарем, который основывается не на солнечном, а на лунном цикле, поэтому номинальный «год» лунных месяцев, игнорируя сезонное чередование и начиная мусульманскую эру с Хиджры, позволяет себе как бы скользить по циферблату христиано-вавилонских солнечных часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296