Он завершил свою речь утверж-
дением о дуализме времени, что совершенно соответст-
вовало западной апокалиптической традиции.
Сторонники Листа разделяли его отношение к войне.
Тарнхари говорил о войне как о "священной необ-
ходимости". Эллегаард Эллербек датировал свои письма
в соответствии с днями "святой войны". Лист тоже исполь-
зовал такую хронологию, поставив под своим апо-
калиптическим этюдом, озаглавленным "Es wird
einmel..!" следующую подпись "Вена, тысячный день Свя-
щенной Войны, 22 апреля 1917", и отметил этот день
приглашением фотографа, который запечатлел его пог-
руженным в исследования. И прочие, принадлежавшие
к кругу Листа также смотрели на войну как на крестовый
поход против демонических сил; ее суровые испытания,
в траншеях ли, или в голодных городах, люди встречали
с гордостью, уверенные в их апокалиптическом смысле.
Эта позиция добровольного принятия страданий под-
талкивает к сравнению ее с феноменом, который Михаил
Баркун определил как "утопию катастроф". Баркун на-
блюдал амбивалентный характер катастроф, которые, с
очевидностью приводя людей на край гибели, могут
порождать также и неожиданное чувство счастья. Он
отметил, что такие события часто создают временное
ощущение общей цели и что "унизительные социальные
различия растворяются во внезапно теплеющей, демок-
ратической атмосфере". Эта оценка точно соответствует
эйфории, описанной в "Идеях 1914" и освещает необ-
ходимым светом энтузиазм Листа по отношению к
действительным лишениям войны. Поскольку вера в зо-
лотой век включала в себя убеждение в том, что счастью
должны предшествовать ужасные несчастья, то
объединение в эпицентре катастрофы только подтверж-
дало апокалиптические ожидания. Для Листа страдание
являлось залогом спасения.
Но как в действительности Лист представлял себе
это коллективное спасение? Свой образ золотого века он
строил на материалах средневековой немецкой апо-
калиптики, северных легенд и современной теософии. Он
рассказывал средневековую легенду об императоре
Фридрихе Барбаросса, который долго спал в горе
Kyffhдuser. Но однажды проснувшись, волной тевтонско-
го гнева прокатился по всему миру, подчинив его не-
мецкой гегемонии. В этой истории черпали вдохновение
средневековые утописты, надежды которых в XIII веке
сосредотачивались вокруг династии Гогенштауфенов.
Позже исторические и культурные обстоятельства
изменились и в XV веке основные надежды возлагались
уже на императоров Фридриха IV и Максимилиана I из
династии Габсбургов. Один утопический трактат того
времени, озаглавленный Gamaleon, рассказывает о буду-
щем немецком императоре, который должен подчинить
себе французскую монархию и папство. Римская церковь
должна была лишиться имущества, все ее духовенство
предназначалось к истреблению. После победы над вра-
гами, германцы должны были возвыситься над прочими
народами. Вместо папы новый немецкий патриарх в Май-
нце должен был возглавить новую церковь, подчиненную
императору, новому Фридриху, власть которого обнимала
собой всю землю.
Листовский образ золотого века во многом составлен
из элементов раннего национализма и популярной эсха-
тологии. Первые манифесты националистов содержали в
себе ту же веру в немецкий мир, в котором однажды
исполнилась божественная воля и который поэтому был
источником всякого блага до тех пор, пока не был раз-
рушен заговором низших, негерманских народов, церкви,
капиталистов, евреев и кого угодно. Для восстановления
идеального мира требовалась новая аристократия, руко-
водимая божественным посланником, призванным
отстоять религиозные и политические ожидания угнетен-
ных. Лист развивал традиции исторического хилиазма,
утверждая, что правление Фридриха IV и Максими-
лиана I означало возрождение арманистского духа, но к
несчастью потерпело крах по причине заговора лютеров-
ской реформации. Также весьма значительным является
то обстоятельство, что Лист с большим вниманием
относился к идеям Джордано Бруно, философа и еретика
XVI века. Бруно полагал, что иудаизм и христианство
разложили древнюю и истинную религию, которой была
для него магия египетской "Герметики" и мистицизм;
такое мнение было весьма популярно среди неопла-
тоников Ренессанса. Бруно также стремился к освобож-
дению, которое могло дать вновь открытое знание
древних. Соединение милленаристских чаяний и каб-
балистической мысли характеризовали и листовский
образ новой Германии. С большим одобрением он
цитирует Бруно: "О Юпитер, позволь немцам понять
свою силу и они станут не людьми, но богами".
Одна из северных эпических легенд предлагает дру-
гой образ золотого века, который также весьма важен
для нашего анализа. Еще в 1891 году Лист нашел
стих "Волюспы", в котором появлялась устрашающая
и вместе с тем великодушная мессианская фигура:
Великий человек вернулся в круг правителей
Властвующий над всеми, он кладет конец раздорам
Его решения мудры и справедливы
Все, что он назначил, будет жить вечно.
Фигура "властвующего над всеми" стала основной
идиомой Листа в его последующих обращениях к золо-
тому веку. Исключительный, сверхчеловеческий
индивид, способный решить все человеческие проблемы
и установить вечный порядок. Божественный диктатор
был особенно желанен для тех, кто страдал от не-
устойчивости и безосновности индустриального общества.
Лист предчувствовал пришествие такого лидера, чья мо-
нолитная реальность определит социо-политические ус-
ловия национального золотого века.
Наконец, и теософия предлагала свой оккультный
образ золотого века. К концу войны, Лист приобрел
уверенность, что австрийские и немецкие жертвы, павшие
на фронтах, перевоплотятся в коллективное мессианское
тело. При помощи принципа кармы он доказывал, что
сотни тысяч убитых должны воскреснуть как бы охва-
ченные пламенем милленаристской надежды: эти молодые
люди должны были войти в состав элитарных мессианских
корпусов в окончательной послевоенной национальной
революции. Исходя из своих вычислений, основанных на
"космических и астрологических законах". Лист пришел
к выводу, что годы 1914, 1923, 1932 имели интимную
связь с грядущим арманистским тысячелетием. Он вы-
делял 1932 год, как время, когда божественная сила
должна овладеть коллективным бессознательным не-
мецким народом. Поколение воскресших революционеров
должно было быть особенно чувствительным к воз-
действиям божественной силы и потому составляло лигу
фанатиков, возвещающих приход нового века. Порядок,
национальная месть и национальная страсть должны были
превратить современное плюралистическое общество в
монолитное, вечное и нерушимое государство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
дением о дуализме времени, что совершенно соответст-
вовало западной апокалиптической традиции.
Сторонники Листа разделяли его отношение к войне.
Тарнхари говорил о войне как о "священной необ-
ходимости". Эллегаард Эллербек датировал свои письма
в соответствии с днями "святой войны". Лист тоже исполь-
зовал такую хронологию, поставив под своим апо-
калиптическим этюдом, озаглавленным "Es wird
einmel..!" следующую подпись "Вена, тысячный день Свя-
щенной Войны, 22 апреля 1917", и отметил этот день
приглашением фотографа, который запечатлел его пог-
руженным в исследования. И прочие, принадлежавшие
к кругу Листа также смотрели на войну как на крестовый
поход против демонических сил; ее суровые испытания,
в траншеях ли, или в голодных городах, люди встречали
с гордостью, уверенные в их апокалиптическом смысле.
Эта позиция добровольного принятия страданий под-
талкивает к сравнению ее с феноменом, который Михаил
Баркун определил как "утопию катастроф". Баркун на-
блюдал амбивалентный характер катастроф, которые, с
очевидностью приводя людей на край гибели, могут
порождать также и неожиданное чувство счастья. Он
отметил, что такие события часто создают временное
ощущение общей цели и что "унизительные социальные
различия растворяются во внезапно теплеющей, демок-
ратической атмосфере". Эта оценка точно соответствует
эйфории, описанной в "Идеях 1914" и освещает необ-
ходимым светом энтузиазм Листа по отношению к
действительным лишениям войны. Поскольку вера в зо-
лотой век включала в себя убеждение в том, что счастью
должны предшествовать ужасные несчастья, то
объединение в эпицентре катастрофы только подтверж-
дало апокалиптические ожидания. Для Листа страдание
являлось залогом спасения.
Но как в действительности Лист представлял себе
это коллективное спасение? Свой образ золотого века он
строил на материалах средневековой немецкой апо-
калиптики, северных легенд и современной теософии. Он
рассказывал средневековую легенду об императоре
Фридрихе Барбаросса, который долго спал в горе
Kyffhдuser. Но однажды проснувшись, волной тевтонско-
го гнева прокатился по всему миру, подчинив его не-
мецкой гегемонии. В этой истории черпали вдохновение
средневековые утописты, надежды которых в XIII веке
сосредотачивались вокруг династии Гогенштауфенов.
Позже исторические и культурные обстоятельства
изменились и в XV веке основные надежды возлагались
уже на императоров Фридриха IV и Максимилиана I из
династии Габсбургов. Один утопический трактат того
времени, озаглавленный Gamaleon, рассказывает о буду-
щем немецком императоре, который должен подчинить
себе французскую монархию и папство. Римская церковь
должна была лишиться имущества, все ее духовенство
предназначалось к истреблению. После победы над вра-
гами, германцы должны были возвыситься над прочими
народами. Вместо папы новый немецкий патриарх в Май-
нце должен был возглавить новую церковь, подчиненную
императору, новому Фридриху, власть которого обнимала
собой всю землю.
Листовский образ золотого века во многом составлен
из элементов раннего национализма и популярной эсха-
тологии. Первые манифесты националистов содержали в
себе ту же веру в немецкий мир, в котором однажды
исполнилась божественная воля и который поэтому был
источником всякого блага до тех пор, пока не был раз-
рушен заговором низших, негерманских народов, церкви,
капиталистов, евреев и кого угодно. Для восстановления
идеального мира требовалась новая аристократия, руко-
водимая божественным посланником, призванным
отстоять религиозные и политические ожидания угнетен-
ных. Лист развивал традиции исторического хилиазма,
утверждая, что правление Фридриха IV и Максими-
лиана I означало возрождение арманистского духа, но к
несчастью потерпело крах по причине заговора лютеров-
ской реформации. Также весьма значительным является
то обстоятельство, что Лист с большим вниманием
относился к идеям Джордано Бруно, философа и еретика
XVI века. Бруно полагал, что иудаизм и христианство
разложили древнюю и истинную религию, которой была
для него магия египетской "Герметики" и мистицизм;
такое мнение было весьма популярно среди неопла-
тоников Ренессанса. Бруно также стремился к освобож-
дению, которое могло дать вновь открытое знание
древних. Соединение милленаристских чаяний и каб-
балистической мысли характеризовали и листовский
образ новой Германии. С большим одобрением он
цитирует Бруно: "О Юпитер, позволь немцам понять
свою силу и они станут не людьми, но богами".
Одна из северных эпических легенд предлагает дру-
гой образ золотого века, который также весьма важен
для нашего анализа. Еще в 1891 году Лист нашел
стих "Волюспы", в котором появлялась устрашающая
и вместе с тем великодушная мессианская фигура:
Великий человек вернулся в круг правителей
Властвующий над всеми, он кладет конец раздорам
Его решения мудры и справедливы
Все, что он назначил, будет жить вечно.
Фигура "властвующего над всеми" стала основной
идиомой Листа в его последующих обращениях к золо-
тому веку. Исключительный, сверхчеловеческий
индивид, способный решить все человеческие проблемы
и установить вечный порядок. Божественный диктатор
был особенно желанен для тех, кто страдал от не-
устойчивости и безосновности индустриального общества.
Лист предчувствовал пришествие такого лидера, чья мо-
нолитная реальность определит социо-политические ус-
ловия национального золотого века.
Наконец, и теософия предлагала свой оккультный
образ золотого века. К концу войны, Лист приобрел
уверенность, что австрийские и немецкие жертвы, павшие
на фронтах, перевоплотятся в коллективное мессианское
тело. При помощи принципа кармы он доказывал, что
сотни тысяч убитых должны воскреснуть как бы охва-
ченные пламенем милленаристской надежды: эти молодые
люди должны были войти в состав элитарных мессианских
корпусов в окончательной послевоенной национальной
революции. Исходя из своих вычислений, основанных на
"космических и астрологических законах". Лист пришел
к выводу, что годы 1914, 1923, 1932 имели интимную
связь с грядущим арманистским тысячелетием. Он вы-
делял 1932 год, как время, когда божественная сила
должна овладеть коллективным бессознательным не-
мецким народом. Поколение воскресших революционеров
должно было быть особенно чувствительным к воз-
действиям божественной силы и потому составляло лигу
фанатиков, возвещающих приход нового века. Порядок,
национальная месть и национальная страсть должны были
превратить современное плюралистическое общество в
монолитное, вечное и нерушимое государство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81