Лузга двумя короткими ударами проколол оба своих бедра. Вскочил на корточки, скомандовал:
– Подними чурку!.. Пять шагов… Вон туда – кинь!
Копалыч кинул. Устрашенные мышцы послушались – Лузга стремительно выпрямился, косо взлетел в воздух и коснулся чурки рукой, сбил ее в полете. Встал. На штанинах были пятна крови.
– Кровь, Лузга, – удивленно сказал Копалыч.
– Меня зовут Сергей. Запомни на всякий случай: Сергей Петрович Басаргин.
– Очень приятно, – пробубнил Копалыч. – Николай Павлович. Старобогатов. А адрес у тебя есть?
– Теперь нет. Родители умерли в блокаду. Все.
– Ты ленинградец? – изумился Копалыч.
Басаргин смотрел на пристань. Там, возле двери кладовки, стоял Витя.
* * *
Дверь была в щелях. Витя приник к одной, всматриваясь. Но здесь была теневая сторона пристани, солнце в кладовку не попадало.
Река с тихим урчанием терлась о корпус дебаркадера. Из комнаты Фадеича неясно доходили голоса, да изредка звякала посуда на камбузе. Среди всех этих легких звуков показался Вите за дверью шорох. Прижав лицо к двери, он сильно втянул носом воздух кладовой. Ухмыляясь, нежно почмокал губами, касаясь ими щели. Потрогал замок. Достал наган, всунул ствол в дужку замка. Но тот был слишком массивен – можно погнуть ствол.
* * *
В комнате Фадеича играли в карты. Фадеич скорбно торчал у окна, морщась от междометий и сорных слов. Барон лежал в сапогах на кровати и с интересом листал «Огонек». Зотов пробрался к окну, сказал Фадеичу негромко, но не таясь от бандитов:
– На хрен ты нарываешься? Делай, как велят. Останемся живы.
– Будто ты не с ними.
– Я такой же пленный! Из-за чего жизнь терять?
Крюк переглянулся с Шурупом, усмехнулся:
– Во крутится, змей!
Раздался близкий пароходный гудок. Барон быстро сел. Крюк вскочил, схватил автомат, бросил Барону свой пистолет.
– Катер?! – Крюк смотрел на Зотова.
Побелев, тот вжал голову в плечи и попятился.
Все вышли наружу. Река была пуста, но вверху, за поворотом, нарастал шум идущего судна.
Фадеича с рупором поставили у окна служебной комнаты, в которой примостился Михалыч с карабином. Оттуда он держал под прицелом и старика и Лиду, ставшую у причальной кнехты. Бандиты скрылись на другой стороне дебаркадера, где уже был Витя, забывший про кладовку. Зотова оставили в проходе, возле окошечка кассы – как бы встречать.
Из-за поворота показался большой черный пароход. Судовой ход был тут близок к берегу, пароход, казалось, шел прямо на дебаркадер, нависал над ним черным бортом, на котором было написано «Бабушкин». Это было грузо-пассажирское судно, идущее с полной загрузкой. На верхней палубе сидели на вещах и лежали человек пятьдесят пассажиров.
На пристани Шуруп завертелся, заверещал сипло:
– Когти рвать! Когти рвать!
Концерт оборвался. Густой голос, прокашлявшись, загремел на всю реку:
– Капитану рейда Фадеичеву – речной привет!
Фадеич стоял истуканом. Михалыч зашипел из окна:
– Не молчи, гад!
– Здравствуй, Петя, – негромко сказал Фадеич.
– Как жизнь, Фадеич? – прогремел пароход. – Чем лечишь радикулит?
Михалыч за занавеской клацнул затвором. Фадеич поднял рупор, покашлял в него и деревянным голосом доложил:
– Имею на рейде девять единиц маломерного флота. Штиль.
В репродукторе послышался смех.
Пароход не собирался приставать, он шел мимо. По рации включили «Последние известия».
Тогда Лида, скособочившись, чтобы Михалыч из окна не увидел ее лицо и руки, стала быстро что-то говорить людям на пароходе. Проплывали мимо разные лица, некоторые прямо смотрели на нее, но выражение их не менялось – они не понимали ее языка. Лицо Лиды исказилось, пальцы мелькали… Нет, не понимают! В отчаянии она пятерней схватила свое лицо, сжала его.
Черный пароход уходил вниз по реке, и долго еще слышались сообщения о жизни страны.
* * *
Все это время Басаргин и Копалыч лежали ничком, как велел им Муха, прибежавший сюда и залегший с обрезом позади них.
Теперь он поднялся, пробормотал озадаченно:
– Почему ушел-то? Али то не катер был?..
Он пошел назад, на свой пост. Копалыч прошептал:
– Ты видел? Они хотели напасть на пароход!
– Другого ждут, – угрюмо сказал Басаргин.
– Я все думаю: если это беглые…
– Да какие беглые! Амнистированные. Свободные Граждане, мать их…
У кладовки дебаркадера опять появился Витя, настроенный решительно. Басаргин, пользуясь тем, что уходящий Муха не видит его, перебежал к котлу с варом и стал тщательно обуваться. Ложка Копалыча была при нем.
* * *
Витя, звериным чутьем дознав за дверью Сашино тепло, прижал к щели щеку, гладил ладонями доски и тихо поскуливал. Оторвался от двери и пошел искать, чем открыть.
На пожарном щите на другой стороне дебаркадера он увидел топор. Поигрывая приятной вещью, пошел назад.
Дверь кладовки была открыта. Удивленный, он сунулся туда. Лида двигала ящик с мылом,
– Где маленькая?!
Она показала рукой, как гребут. Пнув ее, он кинулся искать на пристани.
А Саша в это время бежала по мелкой воде вдоль берега, прикрываясь прибрежной травой и кустами. Берег повышался, начинался лес, надо было выходить на берег. Цепляясь за кусты, она выкарабкалась, встала и оглянулась…
В этот момент и увидел ее с пристани Витя. В три прыжка он был на берегу и бросился к лесу.
Лида заметалась на пристани, схватила топор и побежала на берег. Муха на своем посту встал, обеспокоенный. Тогда Басаргин метнулся наперерез Лиде и остановил ее.
– Брось топор! Я сам.
Она сказала что-то, он отнял топор, бросил его подальше и помахал Мухе. Тот успокоился, сел. Лида тяжко замычала и опустилась на колени.
Басаргин шепотом приказал Копалычу:
– Сейчас бегом в лес! Там прячься, пока они тут. Ну! Раз, два… Пошел!
Молча бросились они к лесу. Басаргин вырвался вперед и не оглядывался – не Копалыч его заботил. Муха побежал было за ними, вскинул обрез, но их уже плохо было видно среди деревьев, и он не стал стрелять, а быстро пошел к пристани – доложить.
* * *
Витя бежал через сквозной светлый бор. На небольшой поляне он догнал девочку. Она обернулась с вызовом, тяжело дыша.
– Только подойди!
Искаженное погоней Витино лицо менялось, появилась его туповатая улыбка. И это успокоило Сашу.
– Чего ты бежишь-то?! Чего?!
– Ага, бегаем, – сказал он.
И сел рядом с ней на землю. Она удивленно смотрела на него. Никаким злом не веяло от хорошенького паренька.
– Разбегались тут, – проворчала Саша, все же несколько отступая от него.
Коротким движением ноги он подсек ее ноги. Саша упала, и он навалился на нее. Она закричала. Ужас ее был тем сильней, что она только что поверила ему. Это был ужас, вызванный предательством, и он дал ей силы. Она сопротивлялась бешено, рвала пальцами его надвинувшееся лицо, и тогда он схватил ее за горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
– Подними чурку!.. Пять шагов… Вон туда – кинь!
Копалыч кинул. Устрашенные мышцы послушались – Лузга стремительно выпрямился, косо взлетел в воздух и коснулся чурки рукой, сбил ее в полете. Встал. На штанинах были пятна крови.
– Кровь, Лузга, – удивленно сказал Копалыч.
– Меня зовут Сергей. Запомни на всякий случай: Сергей Петрович Басаргин.
– Очень приятно, – пробубнил Копалыч. – Николай Павлович. Старобогатов. А адрес у тебя есть?
– Теперь нет. Родители умерли в блокаду. Все.
– Ты ленинградец? – изумился Копалыч.
Басаргин смотрел на пристань. Там, возле двери кладовки, стоял Витя.
* * *
Дверь была в щелях. Витя приник к одной, всматриваясь. Но здесь была теневая сторона пристани, солнце в кладовку не попадало.
Река с тихим урчанием терлась о корпус дебаркадера. Из комнаты Фадеича неясно доходили голоса, да изредка звякала посуда на камбузе. Среди всех этих легких звуков показался Вите за дверью шорох. Прижав лицо к двери, он сильно втянул носом воздух кладовой. Ухмыляясь, нежно почмокал губами, касаясь ими щели. Потрогал замок. Достал наган, всунул ствол в дужку замка. Но тот был слишком массивен – можно погнуть ствол.
* * *
В комнате Фадеича играли в карты. Фадеич скорбно торчал у окна, морщась от междометий и сорных слов. Барон лежал в сапогах на кровати и с интересом листал «Огонек». Зотов пробрался к окну, сказал Фадеичу негромко, но не таясь от бандитов:
– На хрен ты нарываешься? Делай, как велят. Останемся живы.
– Будто ты не с ними.
– Я такой же пленный! Из-за чего жизнь терять?
Крюк переглянулся с Шурупом, усмехнулся:
– Во крутится, змей!
Раздался близкий пароходный гудок. Барон быстро сел. Крюк вскочил, схватил автомат, бросил Барону свой пистолет.
– Катер?! – Крюк смотрел на Зотова.
Побелев, тот вжал голову в плечи и попятился.
Все вышли наружу. Река была пуста, но вверху, за поворотом, нарастал шум идущего судна.
Фадеича с рупором поставили у окна служебной комнаты, в которой примостился Михалыч с карабином. Оттуда он держал под прицелом и старика и Лиду, ставшую у причальной кнехты. Бандиты скрылись на другой стороне дебаркадера, где уже был Витя, забывший про кладовку. Зотова оставили в проходе, возле окошечка кассы – как бы встречать.
Из-за поворота показался большой черный пароход. Судовой ход был тут близок к берегу, пароход, казалось, шел прямо на дебаркадер, нависал над ним черным бортом, на котором было написано «Бабушкин». Это было грузо-пассажирское судно, идущее с полной загрузкой. На верхней палубе сидели на вещах и лежали человек пятьдесят пассажиров.
На пристани Шуруп завертелся, заверещал сипло:
– Когти рвать! Когти рвать!
Концерт оборвался. Густой голос, прокашлявшись, загремел на всю реку:
– Капитану рейда Фадеичеву – речной привет!
Фадеич стоял истуканом. Михалыч зашипел из окна:
– Не молчи, гад!
– Здравствуй, Петя, – негромко сказал Фадеич.
– Как жизнь, Фадеич? – прогремел пароход. – Чем лечишь радикулит?
Михалыч за занавеской клацнул затвором. Фадеич поднял рупор, покашлял в него и деревянным голосом доложил:
– Имею на рейде девять единиц маломерного флота. Штиль.
В репродукторе послышался смех.
Пароход не собирался приставать, он шел мимо. По рации включили «Последние известия».
Тогда Лида, скособочившись, чтобы Михалыч из окна не увидел ее лицо и руки, стала быстро что-то говорить людям на пароходе. Проплывали мимо разные лица, некоторые прямо смотрели на нее, но выражение их не менялось – они не понимали ее языка. Лицо Лиды исказилось, пальцы мелькали… Нет, не понимают! В отчаянии она пятерней схватила свое лицо, сжала его.
Черный пароход уходил вниз по реке, и долго еще слышались сообщения о жизни страны.
* * *
Все это время Басаргин и Копалыч лежали ничком, как велел им Муха, прибежавший сюда и залегший с обрезом позади них.
Теперь он поднялся, пробормотал озадаченно:
– Почему ушел-то? Али то не катер был?..
Он пошел назад, на свой пост. Копалыч прошептал:
– Ты видел? Они хотели напасть на пароход!
– Другого ждут, – угрюмо сказал Басаргин.
– Я все думаю: если это беглые…
– Да какие беглые! Амнистированные. Свободные Граждане, мать их…
У кладовки дебаркадера опять появился Витя, настроенный решительно. Басаргин, пользуясь тем, что уходящий Муха не видит его, перебежал к котлу с варом и стал тщательно обуваться. Ложка Копалыча была при нем.
* * *
Витя, звериным чутьем дознав за дверью Сашино тепло, прижал к щели щеку, гладил ладонями доски и тихо поскуливал. Оторвался от двери и пошел искать, чем открыть.
На пожарном щите на другой стороне дебаркадера он увидел топор. Поигрывая приятной вещью, пошел назад.
Дверь кладовки была открыта. Удивленный, он сунулся туда. Лида двигала ящик с мылом,
– Где маленькая?!
Она показала рукой, как гребут. Пнув ее, он кинулся искать на пристани.
А Саша в это время бежала по мелкой воде вдоль берега, прикрываясь прибрежной травой и кустами. Берег повышался, начинался лес, надо было выходить на берег. Цепляясь за кусты, она выкарабкалась, встала и оглянулась…
В этот момент и увидел ее с пристани Витя. В три прыжка он был на берегу и бросился к лесу.
Лида заметалась на пристани, схватила топор и побежала на берег. Муха на своем посту встал, обеспокоенный. Тогда Басаргин метнулся наперерез Лиде и остановил ее.
– Брось топор! Я сам.
Она сказала что-то, он отнял топор, бросил его подальше и помахал Мухе. Тот успокоился, сел. Лида тяжко замычала и опустилась на колени.
Басаргин шепотом приказал Копалычу:
– Сейчас бегом в лес! Там прячься, пока они тут. Ну! Раз, два… Пошел!
Молча бросились они к лесу. Басаргин вырвался вперед и не оглядывался – не Копалыч его заботил. Муха побежал было за ними, вскинул обрез, но их уже плохо было видно среди деревьев, и он не стал стрелять, а быстро пошел к пристани – доложить.
* * *
Витя бежал через сквозной светлый бор. На небольшой поляне он догнал девочку. Она обернулась с вызовом, тяжело дыша.
– Только подойди!
Искаженное погоней Витино лицо менялось, появилась его туповатая улыбка. И это успокоило Сашу.
– Чего ты бежишь-то?! Чего?!
– Ага, бегаем, – сказал он.
И сел рядом с ней на землю. Она удивленно смотрела на него. Никаким злом не веяло от хорошенького паренька.
– Разбегались тут, – проворчала Саша, все же несколько отступая от него.
Коротким движением ноги он подсек ее ноги. Саша упала, и он навалился на нее. Она закричала. Ужас ее был тем сильней, что она только что поверила ему. Это был ужас, вызванный предательством, и он дал ей силы. Она сопротивлялась бешено, рвала пальцами его надвинувшееся лицо, и тогда он схватил ее за горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10