И какие копья! Каждое состояло из деревянного древка пятнадцати футов длины и спирального двухфутового наконечника. Верния, опытный воин, с изумлением рассматривала это оружие, не понимая, как им вообще можно пользоваться, поскольку, совершенно очевидно, спиральные наконечники, вместо того чтобы протыкать тело, просто будут отскакивать от него, пружиня. У каждого наездника был еще скарбо и нож, а вот огнестрельного оружия Верния вообще не заметила.
Лица и тела всадников полностью скрывались под накидками и капюшонами, так что сверху их рассмотреть было невозможно. Большинство остались в седлах, но человек двадцать спешились и направились во дворец. При свете фонарей Верния разглядела, что вся широкая улица, идущая от городских ворот до дворца, забита мычащими зандарами, находящимися под присмотром верховых иббитов, усмиряющих непокорных животных тыльными концами своих странных копий со спиральными наконечниками.
Девушки возвратились в комнату. Ин Ин, уже в достатке отведавший ковы, жевал семена керры и сплевывал красный сок в кувшин с песком. Его многочисленные подбородки уже давно нуждались в заботе со стороны королевской вытирательницы, но он настолько напился, что не замечал подобных мелочей. Внезапно в боковую дверь резко ударили три раза, и он вскинул голову.
– Войдите, – хрипло сказал он.
Вошел господин гарема Хо Сен и низко поклонился, вытянув правую руку ладонью вниз.
– Ваше величество, – сказал он, – Хег, рого иббитов, прибыл и ждет удовольствия лицезреть вас у наружной двери гарема.
– Приведи его сюда отдельным коридором да присмотри, чтобы два евнуха проводили его до этих дверей, – распорядился Ин Ин. – И пусть там постоит подождет, пока позовут. А то как бы этот варвар, увидев сразу столько красоты, не потерял бы головы.
– Спешу повиноваться, – ответил Хо Сен, вновь поклонился и удалился.
Спустя несколько минут дверь отворилась и появилось существо, исторгшее у Вернии вздох изумления. В накидке из шкуры зандара и с отброшенным на плечи капюшоном Хег, рого иббитов, представлял из себя в высшей степени поразительное зрелище. Высокий, на полторы головы выше Ин Ина, с пропорциями тела, выдержавшими бы критику самого строгого ценителя человеческой анатомии, он обладал руками не просто чрезвычайно мускулистыми, но еще и длинными, как у обезьяны. Черты лица правильные, зубы ровные и белые. Кроме розового пояса и разукрашенных золотом и драгоценными каменьями ремней скарбо и ножа, он начисто был лишен какой-либо одежды, не считая накидки, да и не нуждался в ней, поскольку все его тело, от головы до ног, не исключая и лица, было покрыто коротким белым мехом.
Ин Ин встал, как это и полагалось на Заровии при появлении персоны королевской крови, и оба мужчины обменялись универсальным приветствиями в виде поклона с вытянутой правой рукой вперед ладонью вниз. Затем Ин Ин церемонно представил вождя дикарей «Ее императорскому величеству, Вернии, торрогине Рибона» и «Ее императорскому высочеству, Нарине, торрогине Тирана». Ни Верния, ни Нарине не ответили на приветствие. Однако на мужчин это не произвело ровным счетом никакого впечатления, и они тут же быстренько уселись рядышком.
Ин Ин налил ковы себе и гостю, и они выпили. Затем хьютсенец сказал:
– Ну, Хег, привел зандаров?
– Да, Ин Ин, – последовал ответ. – Десять тысяч самых крепких и горячих животных уже топчут доски улиц твоего города под присмотром моих самых лучших погонщиков.
– Тебя устраивают условия сделки?
Хег оценивающе оглядел Нарине. Она содрогнулась под его взглядом, но он, казалось, не обратил на это внимания. Очевидно, ему уже неоднократно доводилось видеть подобный испуг различных девиц.
– Вполне устраивают, Ин Ин, – ответил он. – Пойдем, посмотришь на тех великолепных зандаров, что я привел тебе, и ты откровенно скажешь, если они тебе не понравятся.
Он встал и направился на балкон. Ин Ин семенил следом.
– Ну, что ты думаешь об этих животных? – спросил Хег. – И все это – за одну маленькую рабыню.
Ин Ин потер пухленькие ручки, и они оба вернулись в комнату.
– Животные действительно прекрасные, – признал он, – и я заявляю о своем удовлетворении. Но не надо так уж пренебрежительно отзываться о маленькой рабыне. Не забывай, она является дочерью одного из могущественнейших торрого и, чтобы доставить ее сюда, мне пришлось пожертвовать многими людьми и большими богатствами. Более того, красота ее далеко превосходит средний уровень.
– А как насчет другой? – спросил Хег, когда они вновь сели за кову. – Она обладает тоже немалой красотой, и я бы купил ее у тебя. Дело в том, что обе они достигли вершин в своих областях красоты: одна брюнетка, а другая блондинка.
– Я восхищен твоим вкусом по отношению к женщинам, – сказал Ин Ин, – и сужу я по количеству красоток, которых я предоставил тебе. Но у тебя было условие, чтобы оставлять тебе только девственниц, а эта, с золотыми локонами, является женой одного торрого, как ты мог бы и сам догадаться по ее титулу.
– Да плевать мне, девица или матрона. Ради такой красоты я готов отступиться от моего правила. В обмен на золотоволосую я готов вручить тебе еще десять тысяч столь же великолепных животных, что я уже привел.
– Нет, Хег. Она не продается. Ее не купить ни за всех зандаров твоего королевства, ни за миллионы зандаров, разгуливающих по бескрайним полярным просторам, поскольку он уже продана по цене стоимости дюжины королевств. Мне осталось лишь передать ее и получить заработанное.
Но Хег оказался целеустремленным существом. Увидев Вернию, он вознамерился заполучить ее и теперь убеждал, угрожал, молил и постепенно поднимал цену под бесконечные чаши выпиваемой ковы. Наконец он пообещал заполнить все улицы Хьютсена, от дверей до дверей, зандарами, если Ин Ин продаст ему этот восхитительный кусочек женственности, как он выразился, дабы иметь возможность обращаться от темной красоты одной к светлому блеску другой.
Между тем две девушки, забившись в угол, перешептывались.
– Даже в самых безумных своих фантазиях, – сказала Верния, – я и представить себе не могла, что стану предметом такой торговли, буду выставлена на продажу подобно товару или зверю.
– Как и всякий кошмар, он слишком ужасен, чтобы быть явью, – ответила Нарине. – Подумать только! Какой-то чумазый грызун продает меня покрытому шерстью дикарю! Меня, дочь Эда из Тирана! Ну как же я не уберегла секрет кольца! Теперь я боюсь, что смерть придет слишком поздно и не спасет меня от бесчестия.
– И я глубочайше сожалею, что показала нож. По крайней мере, перед собственной смертью я насладилась бы удовольствием всадить его в самое сердце Ин Ину. А теперь у меня осталась лишь одна надежда, да и та хрупкая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Лица и тела всадников полностью скрывались под накидками и капюшонами, так что сверху их рассмотреть было невозможно. Большинство остались в седлах, но человек двадцать спешились и направились во дворец. При свете фонарей Верния разглядела, что вся широкая улица, идущая от городских ворот до дворца, забита мычащими зандарами, находящимися под присмотром верховых иббитов, усмиряющих непокорных животных тыльными концами своих странных копий со спиральными наконечниками.
Девушки возвратились в комнату. Ин Ин, уже в достатке отведавший ковы, жевал семена керры и сплевывал красный сок в кувшин с песком. Его многочисленные подбородки уже давно нуждались в заботе со стороны королевской вытирательницы, но он настолько напился, что не замечал подобных мелочей. Внезапно в боковую дверь резко ударили три раза, и он вскинул голову.
– Войдите, – хрипло сказал он.
Вошел господин гарема Хо Сен и низко поклонился, вытянув правую руку ладонью вниз.
– Ваше величество, – сказал он, – Хег, рого иббитов, прибыл и ждет удовольствия лицезреть вас у наружной двери гарема.
– Приведи его сюда отдельным коридором да присмотри, чтобы два евнуха проводили его до этих дверей, – распорядился Ин Ин. – И пусть там постоит подождет, пока позовут. А то как бы этот варвар, увидев сразу столько красоты, не потерял бы головы.
– Спешу повиноваться, – ответил Хо Сен, вновь поклонился и удалился.
Спустя несколько минут дверь отворилась и появилось существо, исторгшее у Вернии вздох изумления. В накидке из шкуры зандара и с отброшенным на плечи капюшоном Хег, рого иббитов, представлял из себя в высшей степени поразительное зрелище. Высокий, на полторы головы выше Ин Ина, с пропорциями тела, выдержавшими бы критику самого строгого ценителя человеческой анатомии, он обладал руками не просто чрезвычайно мускулистыми, но еще и длинными, как у обезьяны. Черты лица правильные, зубы ровные и белые. Кроме розового пояса и разукрашенных золотом и драгоценными каменьями ремней скарбо и ножа, он начисто был лишен какой-либо одежды, не считая накидки, да и не нуждался в ней, поскольку все его тело, от головы до ног, не исключая и лица, было покрыто коротким белым мехом.
Ин Ин встал, как это и полагалось на Заровии при появлении персоны королевской крови, и оба мужчины обменялись универсальным приветствиями в виде поклона с вытянутой правой рукой вперед ладонью вниз. Затем Ин Ин церемонно представил вождя дикарей «Ее императорскому величеству, Вернии, торрогине Рибона» и «Ее императорскому высочеству, Нарине, торрогине Тирана». Ни Верния, ни Нарине не ответили на приветствие. Однако на мужчин это не произвело ровным счетом никакого впечатления, и они тут же быстренько уселись рядышком.
Ин Ин налил ковы себе и гостю, и они выпили. Затем хьютсенец сказал:
– Ну, Хег, привел зандаров?
– Да, Ин Ин, – последовал ответ. – Десять тысяч самых крепких и горячих животных уже топчут доски улиц твоего города под присмотром моих самых лучших погонщиков.
– Тебя устраивают условия сделки?
Хег оценивающе оглядел Нарине. Она содрогнулась под его взглядом, но он, казалось, не обратил на это внимания. Очевидно, ему уже неоднократно доводилось видеть подобный испуг различных девиц.
– Вполне устраивают, Ин Ин, – ответил он. – Пойдем, посмотришь на тех великолепных зандаров, что я привел тебе, и ты откровенно скажешь, если они тебе не понравятся.
Он встал и направился на балкон. Ин Ин семенил следом.
– Ну, что ты думаешь об этих животных? – спросил Хег. – И все это – за одну маленькую рабыню.
Ин Ин потер пухленькие ручки, и они оба вернулись в комнату.
– Животные действительно прекрасные, – признал он, – и я заявляю о своем удовлетворении. Но не надо так уж пренебрежительно отзываться о маленькой рабыне. Не забывай, она является дочерью одного из могущественнейших торрого и, чтобы доставить ее сюда, мне пришлось пожертвовать многими людьми и большими богатствами. Более того, красота ее далеко превосходит средний уровень.
– А как насчет другой? – спросил Хег, когда они вновь сели за кову. – Она обладает тоже немалой красотой, и я бы купил ее у тебя. Дело в том, что обе они достигли вершин в своих областях красоты: одна брюнетка, а другая блондинка.
– Я восхищен твоим вкусом по отношению к женщинам, – сказал Ин Ин, – и сужу я по количеству красоток, которых я предоставил тебе. Но у тебя было условие, чтобы оставлять тебе только девственниц, а эта, с золотыми локонами, является женой одного торрого, как ты мог бы и сам догадаться по ее титулу.
– Да плевать мне, девица или матрона. Ради такой красоты я готов отступиться от моего правила. В обмен на золотоволосую я готов вручить тебе еще десять тысяч столь же великолепных животных, что я уже привел.
– Нет, Хег. Она не продается. Ее не купить ни за всех зандаров твоего королевства, ни за миллионы зандаров, разгуливающих по бескрайним полярным просторам, поскольку он уже продана по цене стоимости дюжины королевств. Мне осталось лишь передать ее и получить заработанное.
Но Хег оказался целеустремленным существом. Увидев Вернию, он вознамерился заполучить ее и теперь убеждал, угрожал, молил и постепенно поднимал цену под бесконечные чаши выпиваемой ковы. Наконец он пообещал заполнить все улицы Хьютсена, от дверей до дверей, зандарами, если Ин Ин продаст ему этот восхитительный кусочек женственности, как он выразился, дабы иметь возможность обращаться от темной красоты одной к светлому блеску другой.
Между тем две девушки, забившись в угол, перешептывались.
– Даже в самых безумных своих фантазиях, – сказала Верния, – я и представить себе не могла, что стану предметом такой торговли, буду выставлена на продажу подобно товару или зверю.
– Как и всякий кошмар, он слишком ужасен, чтобы быть явью, – ответила Нарине. – Подумать только! Какой-то чумазый грызун продает меня покрытому шерстью дикарю! Меня, дочь Эда из Тирана! Ну как же я не уберегла секрет кольца! Теперь я боюсь, что смерть придет слишком поздно и не спасет меня от бесчестия.
– И я глубочайше сожалею, что показала нож. По крайней мере, перед собственной смертью я насладилась бы удовольствием всадить его в самое сердце Ин Ину. А теперь у меня осталась лишь одна надежда, да и та хрупкая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47