Что могу я о себе рассказать, как могу завоевать твое уважение, когда вокруг блеют и ревут животные, поднимая пыль, садящуюся на наши лица, а прохожие, понятия не имея о вежливости и манерах, проходят столь непочтительно близко от нас, что обдают нас запахами своих тел… Как могу я доказать тебе, что и мы, люди, существа, не наделенные высшей чувствительностью – наследным достоянием т'черья, – уж не вовсе подобны бесчувственным камням?
Медленно и со вкусом перечисляя неудобства, которые, как он знал, доставали т'черья гораздо крепче, нежели его самого, Вандиен прямо-таки видел, как под впечатлением его слов тот понемногу прятался обратно в панцирь. Т'черья предпочитали прохладу, приглушенный свет и негромкие звуки. Т'черья, добывающий себе пропитание в городе, населенном по преимуществу людьми и брорианами, обрекал себя на колоссальные трудности.
– Ни за какие деньги?.. – прошепелявил т'черья. У этого племени не было голосовых связок: они не выговаривали, а скорее выдыхали слова. Вандиен, однако, отлично разобрал сказанное и понял, что удобный момент наступил.
Его короткую куртку перетягивал коричневый матерчатый пояс, на котором висел кошелек. Рука Вандиена поползла к поясу, но кошелек миновала. То, что он собирался достать, ни в коем случае не следовало таскать среди монет. Он осторожно развернул складки пояса, и в ладонь ему выскользнул некий предмет, завернутый в мягкую серую тряпочку. Т'черья пристально следил за каждым его движением. Поначалу он даже выпустил было глазные стебельки, дабы ничего не упустить из виду, но потом вспомнил о принятом среди людей и торопливо втянул их. Вандиен, впрочем, заметил его интерес и приложил все усилия, чтобы разжечь его как только возможно.
Он неторопливо поправил пояс, в котором хранил хрупкое сокровище, потом, опять-таки без лишней спешки, одернул куртку и по очереди обтер каждую ладонь о штаны. И только тогда начал медленно, медленно разворачивать тонкий, мягкий серый клочок, действуя двумя руками, словно бы из страха, что лежавшее внутри может выпасть и затеряться. И вот, наконец, его ловкие пальцы отвернули последний слой ткани. Т'черья неожиданно застрекотал своими мандибулами. Какое-то время ни тот ни другой не произносили ни слова.
На ладони Вандиена лежал оранжевый кристалл, длиной и толщиной примерно с его безымянный палец. С бесконечными предосторожностями Вандиен повернул его к свету, словно кристалл мог рассыпаться от малейшего прикосновения. Солнечные лучи заиграли на множестве граней: то, что казалось единым целым, было в действительности разросшейся друзой.
Движением опытного актера Вандиен поднес кристалл к своему носу и почтительно понюхал. Его обоняние не могло уловить почти никакого запаха. Т'черья взирал на него с молчаливым отчаянием, выдавая владевшее им возбуждение лишь чуть заметным подрагиванием клешней-пальцев передних лап. Торг кругом них продолжал шуметь, но Вандиен знал, что т'черья ничего более не слышит и не замечает.
– Да, – сказал, вернее, прошептал он наконец. – Ни за какие деньги…
– Что ты предлагаешь? – прошипел т'черья. И нерешительно добавил: – Это очень маленький кристалл…
Сбить Вандиена с толку подобным замечанием было невозможно.
– Верно, – сказал он. – Ты прав. Обрати внимание на его роскошный, глубокий цвет. Такой кристалл составит гордость и сокровище богатейшей из королев. Он достаточно мал, чтобы носить его все время с собой и иметь возможность насладиться им всякий раз, когда сутолока заполненного работой дня станет грозить внутреннему покою, столь ценному для всякого цивилизованного существа. О, я бывал в жилых пещерах состоятельных т'черья и видел гирлянды кристаллов, украшавшие стены их жилищ и решетки для приготовления пищи… но почти не встречал таких, которые могли бы сравниться с этим кристаллом по цвету и запаху. Сколь долго утешал он меня в пути! Любуясь, как дробится в нем свет, вдыхая его аромат, навевающий сонный покой, пережил я многие горести и неудачи. И мне кажется, этот кристалл сможет убедить тебя в том, что я – существо, как и ты сам, цивилизованное. Я достоин доверия, хотя бы я и пришел нанимать твою упряжку и даже намереваюсь на некоторое время забрать ее у тебя, и к тому же, обитая, как и все мы, среди корыстолюбцев, поневоле вынужден предлагать тебе за это презренные деньги…
Карие глаза Вандиена прямо смотрели в т'черийские глаза на ножках, излучая самую убедительную искренность. Пальцы его между тем помаленьку заворачивали кристалл обратно в тряпочку, словно бы для того, чтобы спрятать на место. Т'черья выдал себя, затрепетав одним из своих глазных стебельков. Он не отрывал взора от кристалла, уже исчезавшего в складках ткани. Его мандибулы снова застрекотали. Спохватившись, он перешел на Общий:
– Твое доказательство впечатлило меня, человек. Никогда прежде не видел я, чтобы твой соплеменник носил с собой сонный кристалл, – разве что на продажу. Меня зовут… – тут он что-то прострекотал, – по-вашему – Паутинный Панцирь, из-за узора на моей броне…
– А я – Вандиен, – прозвучало в ответ. Они торжественно поклонились друг другу; можно было приступать к серьезной, деловой части беседы. Все, что говорилось до этого, было всего лишь прелюдией, расстановкой сил и разведкой. – Итак, Паутинный Панцирь, – продолжал Вандиен, – сегодня ты обнаружил, что не все люди – варвары и дикари. Кое-кто из нас дорожит своим покоем не меньше, чем вы…
– Что же это за дело, для которого тебе понадобились мои скильи? – спросил т'черья.
– Да есть кое-какая работенка в Обманной Гавани.
– Обманная Гавань?.. Ее жители грубы и шумливы, и ничего хорошего там, говорят, нет. Т'черья там совсем не живут, а обитатели из числа людей – сплошь злодеи. Могу ли я быть уверен, что моей бесценной упряжке там ничто не грозит? Как я удостоверюсь, что их там не украдут, не отравят или не покалечат ради забавы?..
Вандиен медленно поводил рукой с кристаллом перед своим лицом – человеческий эквивалент т'черийского жеста, изображавшего крайнее расстройство.
– Да оградит нас Луна от подобного непотребства!.. – Рука Вандиена медленно поползла к поясному кошелю. Т'черья по-прежнему не отрывал глаз от его ладони, в которой лежал кристалл. Вандиен похлопал по кошелю так, что две мелкие монетки звякнули одна о другую. – Задал ты мне, друг мой, задачу, – сказал он т'черья. – Если я тебя правильно понял, ты готов предоставить мне свою упряжку, если я сумею уверить тебя в ее безопасности. Или, может быть, скудость Общего языка некоторым образом извратила мысли, которые ты облекал в слова?
– Предположим, ты понял меня верно, – уклончиво ответил т'черья. – И если бы я в самом деле собрался предоставить тебе на некоторый срок этих несравненных скилий… скорее, друзей, нежели рабочих животных… что послужило бы залогом их безопасности на то время, что они пробудут с тобой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Медленно и со вкусом перечисляя неудобства, которые, как он знал, доставали т'черья гораздо крепче, нежели его самого, Вандиен прямо-таки видел, как под впечатлением его слов тот понемногу прятался обратно в панцирь. Т'черья предпочитали прохладу, приглушенный свет и негромкие звуки. Т'черья, добывающий себе пропитание в городе, населенном по преимуществу людьми и брорианами, обрекал себя на колоссальные трудности.
– Ни за какие деньги?.. – прошепелявил т'черья. У этого племени не было голосовых связок: они не выговаривали, а скорее выдыхали слова. Вандиен, однако, отлично разобрал сказанное и понял, что удобный момент наступил.
Его короткую куртку перетягивал коричневый матерчатый пояс, на котором висел кошелек. Рука Вандиена поползла к поясу, но кошелек миновала. То, что он собирался достать, ни в коем случае не следовало таскать среди монет. Он осторожно развернул складки пояса, и в ладонь ему выскользнул некий предмет, завернутый в мягкую серую тряпочку. Т'черья пристально следил за каждым его движением. Поначалу он даже выпустил было глазные стебельки, дабы ничего не упустить из виду, но потом вспомнил о принятом среди людей и торопливо втянул их. Вандиен, впрочем, заметил его интерес и приложил все усилия, чтобы разжечь его как только возможно.
Он неторопливо поправил пояс, в котором хранил хрупкое сокровище, потом, опять-таки без лишней спешки, одернул куртку и по очереди обтер каждую ладонь о штаны. И только тогда начал медленно, медленно разворачивать тонкий, мягкий серый клочок, действуя двумя руками, словно бы из страха, что лежавшее внутри может выпасть и затеряться. И вот, наконец, его ловкие пальцы отвернули последний слой ткани. Т'черья неожиданно застрекотал своими мандибулами. Какое-то время ни тот ни другой не произносили ни слова.
На ладони Вандиена лежал оранжевый кристалл, длиной и толщиной примерно с его безымянный палец. С бесконечными предосторожностями Вандиен повернул его к свету, словно кристалл мог рассыпаться от малейшего прикосновения. Солнечные лучи заиграли на множестве граней: то, что казалось единым целым, было в действительности разросшейся друзой.
Движением опытного актера Вандиен поднес кристалл к своему носу и почтительно понюхал. Его обоняние не могло уловить почти никакого запаха. Т'черья взирал на него с молчаливым отчаянием, выдавая владевшее им возбуждение лишь чуть заметным подрагиванием клешней-пальцев передних лап. Торг кругом них продолжал шуметь, но Вандиен знал, что т'черья ничего более не слышит и не замечает.
– Да, – сказал, вернее, прошептал он наконец. – Ни за какие деньги…
– Что ты предлагаешь? – прошипел т'черья. И нерешительно добавил: – Это очень маленький кристалл…
Сбить Вандиена с толку подобным замечанием было невозможно.
– Верно, – сказал он. – Ты прав. Обрати внимание на его роскошный, глубокий цвет. Такой кристалл составит гордость и сокровище богатейшей из королев. Он достаточно мал, чтобы носить его все время с собой и иметь возможность насладиться им всякий раз, когда сутолока заполненного работой дня станет грозить внутреннему покою, столь ценному для всякого цивилизованного существа. О, я бывал в жилых пещерах состоятельных т'черья и видел гирлянды кристаллов, украшавшие стены их жилищ и решетки для приготовления пищи… но почти не встречал таких, которые могли бы сравниться с этим кристаллом по цвету и запаху. Сколь долго утешал он меня в пути! Любуясь, как дробится в нем свет, вдыхая его аромат, навевающий сонный покой, пережил я многие горести и неудачи. И мне кажется, этот кристалл сможет убедить тебя в том, что я – существо, как и ты сам, цивилизованное. Я достоин доверия, хотя бы я и пришел нанимать твою упряжку и даже намереваюсь на некоторое время забрать ее у тебя, и к тому же, обитая, как и все мы, среди корыстолюбцев, поневоле вынужден предлагать тебе за это презренные деньги…
Карие глаза Вандиена прямо смотрели в т'черийские глаза на ножках, излучая самую убедительную искренность. Пальцы его между тем помаленьку заворачивали кристалл обратно в тряпочку, словно бы для того, чтобы спрятать на место. Т'черья выдал себя, затрепетав одним из своих глазных стебельков. Он не отрывал взора от кристалла, уже исчезавшего в складках ткани. Его мандибулы снова застрекотали. Спохватившись, он перешел на Общий:
– Твое доказательство впечатлило меня, человек. Никогда прежде не видел я, чтобы твой соплеменник носил с собой сонный кристалл, – разве что на продажу. Меня зовут… – тут он что-то прострекотал, – по-вашему – Паутинный Панцирь, из-за узора на моей броне…
– А я – Вандиен, – прозвучало в ответ. Они торжественно поклонились друг другу; можно было приступать к серьезной, деловой части беседы. Все, что говорилось до этого, было всего лишь прелюдией, расстановкой сил и разведкой. – Итак, Паутинный Панцирь, – продолжал Вандиен, – сегодня ты обнаружил, что не все люди – варвары и дикари. Кое-кто из нас дорожит своим покоем не меньше, чем вы…
– Что же это за дело, для которого тебе понадобились мои скильи? – спросил т'черья.
– Да есть кое-какая работенка в Обманной Гавани.
– Обманная Гавань?.. Ее жители грубы и шумливы, и ничего хорошего там, говорят, нет. Т'черья там совсем не живут, а обитатели из числа людей – сплошь злодеи. Могу ли я быть уверен, что моей бесценной упряжке там ничто не грозит? Как я удостоверюсь, что их там не украдут, не отравят или не покалечат ради забавы?..
Вандиен медленно поводил рукой с кристаллом перед своим лицом – человеческий эквивалент т'черийского жеста, изображавшего крайнее расстройство.
– Да оградит нас Луна от подобного непотребства!.. – Рука Вандиена медленно поползла к поясному кошелю. Т'черья по-прежнему не отрывал глаз от его ладони, в которой лежал кристалл. Вандиен похлопал по кошелю так, что две мелкие монетки звякнули одна о другую. – Задал ты мне, друг мой, задачу, – сказал он т'черья. – Если я тебя правильно понял, ты готов предоставить мне свою упряжку, если я сумею уверить тебя в ее безопасности. Или, может быть, скудость Общего языка некоторым образом извратила мысли, которые ты облекал в слова?
– Предположим, ты понял меня верно, – уклончиво ответил т'черья. – И если бы я в самом деле собрался предоставить тебе на некоторый срок этих несравненных скилий… скорее, друзей, нежели рабочих животных… что послужило бы залогом их безопасности на то время, что они пробудут с тобой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98