– Твоя ванна, возчик! – объявил мальчишка, выливая воду в лохань.
– Да, а то вдруг он подумает, что это суп, – хмыкнула Джени и, скосив глаза на Вандиена, пожала плечами – что, мол, с глупенького возьмешь. Рубашка прямо-таки пугающе подробно обрисовывала ее грудь. Вандиен задумался о том, с кем она пытается заигрывать – с ним или со слугой.
Парнишка не подал виду. Бросил полотенца на табурет и протопал вон из комнаты. Джени оглядела комнату, запустила руку в карман передника, извлекла пригоршню сушеных трав и бросила в воду. Потом наклонилась размешать, по-прежнему искоса поглядывая на Вандиена. Вандиен сидел молча и ждал. Джени выпрямилась и вытерла мокрую руку о передник.
– Нужно еще что-нибудь, возчик?
– Да нет, спасибо, – сказал Вандиен. – Тут и так все гораздо приличней, чем я ожидал.
– Ты не стесняйся, проси, что в голову взбредет, – продолжала Джени. – Возчику, приглашенному на Храмовый Отлив, ни в чем нет отказа, так что не робей.
Вандиен ответствовал с самым серьезным видом:
– Я постараюсь.
– Ну ладно тогда. – Джени снова оглядела комнату и коротко вздохнула. – Тогда я пошла. Приятно помыться.
– Спасибо.
Джени проследовала к двери и весело улыбнулась Вандиену, закрывая ее за собой.
Оставшись один, он со вздохом наклонился стащить с ног сапоги. Может, ему и в самом деле стоило попросить новую обувь; эти сапоги определенно видали лучшие времена. Стянув через голову рубаху, Вандиен уронил ее на пол и не стал поднимать. Рубаха представляла собой целую летопись, запечатлевшую и его возню со скильями в ручье, и все подробности путешествия по пыльному большаку. Потом в ту же кучу полетели пачканые-перепачканые штаны.
Сперва вода показалась, ему слишком горячей, но, постепенно погрузившись в нее, Вандиен всем телом ощутил, как она смывает не только грязь, но и усталость. Зачерпнув ковшиком, он полил себе на голову. Потом откинулся назад и сполз пониже, так, что небритый подбородок коснулся воды. Опершись затылком о край лохани, Вандиен блаженно закрыл глаза…
– Я забыла ведерки!
Вандиен даже не вздрогнул и сам этому подивился. Он открыл глаза и увидел Джени, стоявшую в дверях.
– Я просто пришла забрать ведра, – сказала она. Прозвучало это вызывающе и колко.
– Вообще-то, это и хорошо, что ты заглянула, – сообщил ей Вандиен. – Хочу тебя кое о чем попросить… Не в службу, а в дружбу…
– О чем же? – У Джени округлились глаза.
– Когда понесешь ведерки, может, заодно захватишь мои штаны и рубаху? Их не помешало бы постирать. И… – Вандиен призадумался, – я был бы весьма благодарен, если бы ты мне подыскала что-нибудь подходящее на смену…
– Хорошо, возчик. – Голос Джени стал скучным. Она подхватила ведерки и повесила на руку его грязную одежду. Дверь хлопнула так, что на сей раз Вандиен вздрогнул. М-да, тут уж ничего не поделаешь. Он только спросил себя: а был ли я сам когда-либо таким же молодым, как эта Джени?.. Он снова сполз пониже в горячую воду, из потаенных глубин тела начал выходить холод, и только тут Вандиен как следует понял, до какой степени промерз по дороге. Он снова откинул голову на край лохани и блаженно обмяк…
Дверь потихоньку растворилась. Вандиен не стал оборачиваться, хотя происходившее начинало уже его утомлять.
– Может, тебе спину потереть, возчик?
– Знаешь, Джени, – сказал Вандиен, – моя спина находится на том же самом месте, сколько я себя помню. Так что я уж как-нибудь ее разыщу и вымою сам. А ты займись – знаешь чем? Поди прогуляйся по берегу, набери красивых ракушек и положи их в коробочку. Когда-нибудь, когда тебе будет столько лет, сколько мне сейчас, а чувствовать ты себя будешь так, словно ты еще вдвое старше, ты заглянешь в коробочку и сразу вспомнишь себя теперешней – маленькой девочкой, которой не терпится скорее стать взрослой. А теперь – брысь!..
И он, всколыхнув воду, повернулся в лохани и указал ей на дверь… Только все дело было в том, что у двери, прислонившись к ней спиной, стояла вовсе не Джени, а Зролан, стояла и лукаво улыбалась ему. Ее темные глаза поблескивали.
– А в тихом-то омуте, оказывается, кто-то живет, возчик Вандиен. Даже тут заметно…
Вандиен смущенно осел в своей лохани. Как ни странно, Зролан своим присутствием действовала на него куда больше, чем юная Джени.
– Я, наверное, показался тебе напыщенным дураком, – пробормотал он. – Я даже и пытаться не буду тебе объяснить…
– Нет нужды. Я видела, с каким лицом она удалилась отсюда. Знаешь, есть определенная порода женщин – и возраст тут ни при чем, – которые не до конца уверены в своих чарах и ни за что не станут заигрывать с красивым мужчиной, боясь быть отвергнутыми. Но когда они видят человека с изуродованным лицом или, к примеру, сухорукого калеку, тут-то они и говорят себе: «Кто еще, кроме меня, способен разглядеть истинные качества, скрытые за этим увечьем? О, ему наверняка польстит мое внимание, я сумею одарить его тем, что ему, верно, так редко перепадает…» И она делает предложение, уверенная, что парень помрет на месте от счастья и изумления, – с ума сойти, она сочла его привлекательным, он ей понравился! Ну что, я права?
Как ни скверно, она попала в самую точку. Но Вандиен только сказал:
– Знаешь, Зролан, что-то я не в настроении рассуждать о шрамах прямо сейчас. Если бы меня предупредили, что омовение возчика входит в список праздничных зрелищ, я бы распорядился стащить эту лохань вниз, в общую комнату. Не сердись, пожалуйста, но…
И он мотнул головой в сторону двери.
– Нет уж, придется тебе потерпеть, – отозвалась женщина. – Потому что другого случая перемолвиться наедине у нас может и не быть. В общей комнате все время полно посторонних ушей, а ко мне в дом без конца заскакивают соседи: у кого зубы болят, у кого живот вспучило или там плечо растянул – давай, Зролан, лечи. Так что будем разговаривать здесь…
– Да? А что ты скажешь Джени, когда она выдумает еще предлог и снова сунет сюда нос? Она, кстати, скоро вернется, я ее за чистой одеждой послал…
– Насколько я ее знаю, она и без твоего поручения выдумает целую кучу предлогов. Чего-чего, а сообразительности маленькой паршивке не занимать. Уж то-то спокойным местом станет гостиница, когда она, наконец, найдет себе мужика! Но вернемся к нашим баранам: нос она сюда не сунет, потому что, спускаясь по лестнице, видела, как я входила. Она не посмеет открыть дверь: мало ли что тут Бабушка совершает над чужаком! Но хватит об этом. Оставь мысли о плоти и слушай, что я тебе скажу…
Вандиен молча смотрел на нее из лохани, ожидая продолжения. Она же неторопливо прошлась по комнате, разгладила покрывала на постели, встряхнула и по-своему сложила полотенца и, наконец, присела в изножье кровати. Откинув назад черные волосы, она тряхнула головой, рассыпав их по спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98