Обоз аргунов прикрывал небольшой отряд лучников, не очень уверенно владевших клинками. Люди Полонского тут же расправились с ними, но вынуждены были отступить на камни – по ним ударила аргунская конница, остававшаяся до этого момента незадействованной. Конница хотела развить успех, смело, без приказа пошла вперед, но остановилась: с десяток лошадей переломали себе ноги, и воздух, помимо звона клинков, криков живых и раненых, наполнило еще жалобное ржание.
Чтобы как-то исправить свое пошатнувшееся положение, Чаминг приказал всадникам спешиться и вступить в бой – всадники были последним резервом аргунов. Но это позволило только уравнять силы. Настал решающий момент всего сражения. Пришел черед действовать Жану и его людям.
– Жан! – сохраняя спокойствие, сказал капитан. – Давай!
Из резервного модуля, продолжавшего висеть высоко над землей, во главе с Жаном вылетели одновременно несколько сот десантников в тяжелых скафандрах. Все они были вооружены луками.
Десантники по двадцать человек пикировали вниз, делали «залп», взмывали вверх, и тут же вниз устремлялась другая двадцатка. Отстрелявшие лучники быстро получали новые стрелы прямо из «поля» и вновь были готовы к атаке.
Аргуны не дрогнули, нет. Но они начали нести ощутимые потери. У тяжелой пехоты геян словно открылось второе дыхание, она стала теснить пехоту аргунов. Казалось, еще один нажим, еще чуть-чуть – и Чаминг побежит…
Но этого не произошло.
Эриксон как раз надел свой шлем с перьями, сняв десантный, как вдруг перед ним, откуда ни возьмись, вырос гоминид.
Он был почти на голову выше капитана, с раскрытой вонючей пастью, желтыми горящими глазами. Если бы не Петр Мейси, стоявший рядом с обнаженным мечом, джаду пришел бы конец, потому что гоминид тоже был вооружен мечом и уже занес его над головой капитана.
Мейси сделал выпад, гоминид издал предсмертный рык, но вместо того, чтобы рухнуть к ногам Эриксона… исчез!
– Что это? – удивленно спросил Петр.
– Телепортация! – крикнул капитан, мгновенно обнажая меч. – Это – телепортанты! Ну теперь жди их со всех сторон…
Эриксон успел передать по общему каналу, какой сюрприз приготовил им Чаминг, и впервые за эту битву пустил в ход оружие.
Вот когда капитан нашел ответ на вопрос, что означала эта черная шерсть на дне Малого генератора «Прометея». Нет, Чаминг не экспериментировал, как Эриксон, на грызунах. Он все-таки кодировал гоминидов! Ему стал известен секрет телепортации… но откуда?! Был только один источник информации такого рода, недоступный Эриксону: это мозг женщины с чужака, ставшей по прихоти Ивана Сенькова Беллой Эриксон. И если ее память действительно хранила алгоритм, по которому любой живой организм мог приобрести способность к телепортации, то узнать этот алгоритм не мог никто, кроме цептунианина Ивана Сенькова.
Сеньков – Чаминг!
Но… Иван ничего не понимал в клонах, из которых состояла армия Чаминга… Зато в них очень хорошо разбирался генетик Серов. Цептунианин был связан с ним. Чамингом мог спокойно оказаться Назар Серов. А Иван, ставший из друга Эриксона его недругом, мог просто передать Серову-Чамингу секрет телепортации на определенных условиях…
Серов – Чаминг!
Или… Чье же все-таки лицо скрывает черная повязка на человеке в черном десантном комбинезоне? Чье?…
Самым неприятным в телепортантах оказалось то, что было непонятно, убиты они или нет. Как только меч входил в невесть откуда взявшегося гоминида, он тут же исчезал… Телепортанты, как догадался Эриксон, были растворены в «поле» и ма-териализовывались из него не по команде стратега-Чаминга. у которого просто не было физической возможности управлять этим своим многочисленным спецподразделением: он только отдал приказ о вступлении в бой. Ими управляли сами геяне, невольно вызывая на себя телепортантов. Сигналом на вызов могло быть все что угодно: запах пота, звон клинка, победный клич или крик боли… кровь, в конце концов. Скорей всего, убить телепортанта было невозможно. Он просто опять возвращался туда, откуда появлялся, и преспокойно ждал очередного вызова.
Ситуация на поле боя круто изменилась. Люди Эриксона сразу же понесли большие потери. Белые туники прорвались сквозь алые ряды тяжелой пехоты геян, началась обыкновенная драка, и капитан оказался в самой ее гуще. Первые десять минут после появления гоминидов он даже не мог отдать ни одной команды по общему каналу связи, потому что было не до этого. На него насели со всех сторон аргуны, и Эриксон успевал только отбиваться. Если бы не Петр Мейси, который защищал спину капитана, последнему пришлось бы совсем плохо.
– Лучник слева! – кричал Петр, и капитан, мгновенно сделав пол-оборота, прикрывал щитом шею и голову.
– Дротик справа! – в свою очередь кричал капитан, и уже Мейси был благодарен ему за спасенную жизнь.
Очень помогал Жан со своими людьми. Они кружили над полем боя, продолжая наносить урон и отвлекая на себя внимание. Благодаря «летающим лучникам» сопротивление геян не было сломлено. Они сумели выстоять в самые трудные первые минуты после появления гоминидов.
Пол с трудом овладел ситуацией и дал команду войскам подтянуться к нему. Собрав всех в «кулак», Эриксон отдал следующее приказание: отступать к резервному модулю, который отдрейфовал в противоположную от аргунского обоза сторону и снизился. Капитан не знал точно, сколько своих людей он потерял, но все говорило за то, что треть армии все же удастся спасти.
Чтобы дойти до перешейка, Чамингу нужны сутки, – просчитывал Эриксон возможные варианты.
«Этого времени вполне хватит для того, чтобы наконец решить задачу с фугасами. Химики уже близки к этому, разговор идет о часах. С помощью фугасов, размноженных „полем“, надо взорвать перешеек, остановить Чаминга, а потом… Потом все десантные капсулы превратятся в носителей взрывных устройств, которые полетят на головы аргунов и их поселения…»
Но это было не столь отдаленное, но все же будущее, а в настоящий момент у капитана и его людей была одна задача: добраться до резервного модуля. Он – спасение и завтрашняя победа!
Капитан приказал охранять подходы к «резервному» Жану и его «летающим лучникам». Они не давали подойти к нему аргунам и не жалели для этого стрел, которые исправно пополняло «поле желаний».
Эриксон передал на Атлантею по общему каналу, чтобы женщины, дети, а также химики, оставленные на острове для работ над фугасами, и десятитысячный отряд тяжелой пехоты – охрана Туату и самый последний резерв геян – не выходили на воздух, а сидели бы в помещениях, и только в герметичных помещениях. Эта была мера предосторожности против внезапного появления в столице и городах-полисах гоминидов-телепортантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110