– …а у Марии Алексеевны обнаруживаются такие книги, которых и в библиотеках не найдешь…
– Значит, теперь часто будете у нас в гостях?
На этот раз поинтересовался вроде без подвоха, но Надя вновь выставила грудь, совершенно не понимая, что добивается этим обратного эффекта. Повертела в задумчивости книгу, отложила. Поднялась:
– Извините, я пойду к Марии Алексеевне на кухню. И… я не думала, что вы приедете. А то, несомненно, зашла бы в другой раз.
Обескураженный столь откровенным признанием, Олег не сразу и нашелся, что ответить. Хотя от Нади можно ожидать подобного заранее: змея если не укусит, то зашипит.
– Олег, – тут же позвала с кухни мама, и в ее голосе он уловил тревогу. – Олег, Надя засобиралась уходить. Повлияй хоть ты на нее.
– Нет-нет, Мария Алексеевна, мне правда пора. Сами знаете, дорога. Я ведь случайно и на минутку, – не преминув подчеркнуть это специально для Олега, решительно отнекивалась уже около вешалки гостья.
– Да вы останьтесь… право… – чувствуя свою вину, неумело закрутился вокруг и Олег. – Рыбка из Калининграда…
– Нет, спасибо. До свидания, Мария Алексеевна.
Надя поцеловала хозяйку и, не глянув на Олега, исчезла за дверью.
– Что ты ей сказал? – повернулась мама к источнику столь бурной реакции гостьи.
– Вроде ничего особенного… Ну что ты так переживаешь?
– Молчи уж. А вечер испортил.
Шаркая тапочками, пошла на кухню.
– Ну, мам… Ничего особенного не сказал я ей. Поинтересовался только, часто ли она теперь станет наведываться к нам в гости.
– Не к нам, а ко мне. И не притворяйся, будто ничего не понимаешь, – она специально отодвинула еще и винную чашку.
Олег сел напротив, повинно положил побитую голову подбородком на кулаки:
– Расскажи мне о ней.
Мама, прощая, потрепала ему прическу. Улыбнулась далеким воспоминаниям:
– Она росла удивительно чистым, возвышенным и честным ребенком. После школы вышла замуж, за одноклассника. А тот полюбил водочку да компании.
– Разошлись?
– Она ушла. Встретился умный, воспитанный парень, коммерсант. Но – женатый. Из Ленинграда, – мама никак не хотела переходить на новые названия городов, улиц, станций метро. – Полтора года снимали здесь, неподалеку от нас, квартиру. А потом ему пришлось уехать: дела на фирме пошли плохо, деньги кончились.
– А вместе с ними – и любовь?
– Не говори так, таким тоном. Ты не судья. Для нее, может, это время и стало лучшим в жизни.
Мама встала, вымыла чашку. Успокоилась. Вернулась и на место, и к рассказу о своей выпускнице:
– Муж, с которым она не разводилась, конечно, нашел себе женщину, привел в дом. И представляешь, каково теперь ей возвращаться туда же? А жить где-то надо. Пока живет на даче, а она?то летняя. И не ее, а подруги. А девочке в школу идти… Жалко Наденьку.
– Но гордая, – на этот раз с уважением, а не ради поддакивания, произнес Олег.
Ему ли не знать, сколько таких одиноких льют слезы у каждого встречного-поперечного на плече или цепляются за шею хваткой утопленника. А эта еще и отбривает жалеющих. Характерец. Может, он как раз и помогает ей выжить? Или наоборот – осложняет и без того нерадостную жизнь?
– Ты уж с ней, сынок, как-нибудь пообходительнее. Если нет внимания, так хоть с уважением, – попросила мама, в очередной раз потеряв надежду на семейное обустройство сына.
Олег поднялся, поцеловал ее в седые волосы:
– Лучше скажи, где мои вареники? Да, и главное – я ведь лечу в командировку в Симферополь! К теть Гале заехать?
– Правда? Ой, а у меня же ничего не приготовлено. Может, рыбку – ей? – Она схватилась за гостинцы, забегала глазами по кухне, словно самолет стоял уже на взлетной полосе. – Она чай любит, надо чаю купить. Что ж так неожиданно-то? И что молчал?
– Мама, я все куплю, с пустыми руками не заявлюсь, – успокоил Олег. – А когда появится Надя, извинись за меня. Ладно? Я был не совсем корректен с ней. Прости и ты. Давай и ей одну рыбку отложим, а когда увидитесь – ты и отдашь. Только не говори, что от меня, а то не возьмет.
– Дураки вы, молодые. Давай есть вареники. А Гале я все же соберу сумочку. Повезешь и никуда не денешься.
Повезет. Ради встречи с Зоей – на горбу понесет любой узелок и любую сумочку. Неужели они встретятся?
– Эй, ты где? – позвала мама. – О чем думаешь?
Запищал мобильный телефон, оставленный в кармане пиджака. Олег недовольно посмотрел в сторону вешалки:
– О чем думал – то ушло. А вот сейчас наверняка скажут, над чем предстоит ломать голову.
Звонил, и в самом деле отменял слезы, оставшиеся от отпуска, оперативный дежурный:
– Товарищ майор, вас срочно разыскивает начальник оперативного управления. Просит прибыть на службу. Немедленно.
– Черт! – в сердцах Олег ударил кулаком в обитую дверь. Торопливо набрал номер Майстренко. – Жора…
Тот перебил, уже зная обо всем:
– Дозвонились? Мы с Клинышкиным сказали, что не можем тебя найти.
– Но что случилось? Бегун, что ли, на дистанции объявился?
– Да нет…
Жора замялся, и Олег безошибочно угадал свой утренний просчет, когда с легкостью, не думая о последствиях, пообещал начальнику заняться вместо Майстренко архангельским охотничьим делом. Оно?!
– Что? – все же попросил уточнений. Вдруг ошибается?
– Что-то с архангельским охотхозяйством, – подтвердил Жора и торопливо, оправдываясь, добавил: – Мне рапорт подписали, с сегодняшнего дня.
– Жора, еду. Вернее, иду, – сказал через мгновение самому себе, вспомнив о выпитом. Но подумал и упрямо поправился: – А все-таки еду.
Мама стояла уже рядом и из услышанных фраз пыталась понять, что ждет сына.
– Скорее всего, поездка в Крым отменяется, – посмотрел на нее Олег.
– Жалко, – искренне огорчилась та. – Тетю Галю не увидишь.
«И не только ее».
– Не то слово… Ты вот что – заверни-ка рыбку для Нади. Когда освобожусь, я сам завезу ей.
Узнать пришлось довольно серьезное.
Лишь войдя в кабинет своего генерала и увидев там еще одного – начальника Управления собственной безопасности, а в уголке и своего Николаича, понял в очередной раз: отпуск летом для оперативника так же мифичен, как северное сияние над Сочи. Тем более, у приставного стола сидел незнакомый парень.
Спасибо, собственный генерал не стал ни лукавить, ни упрашивать: крохи надежды рассыпал по ветру с первой минуты.
– Мы знаем ваш объем работ, знаем о прошедшей командировке, – напомнил ненароком о синяках и царапинах. – Но, поскольку семейное положение Майстренко не позволяет ему больше отлучаться из дома, а ДОР передано вам…
Все же замялся. Хотелось верить, что вспомнил: перед ним не машина-робот, а человек, у которого тоже бывают свои проблемы.
– Товарищ капитан из ФСБ, он пояснит.
«Товарищ из ФСБ» повторил слово в слово то, что наверняка говорил перед приходом розыскника собравшимся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Значит, теперь часто будете у нас в гостях?
На этот раз поинтересовался вроде без подвоха, но Надя вновь выставила грудь, совершенно не понимая, что добивается этим обратного эффекта. Повертела в задумчивости книгу, отложила. Поднялась:
– Извините, я пойду к Марии Алексеевне на кухню. И… я не думала, что вы приедете. А то, несомненно, зашла бы в другой раз.
Обескураженный столь откровенным признанием, Олег не сразу и нашелся, что ответить. Хотя от Нади можно ожидать подобного заранее: змея если не укусит, то зашипит.
– Олег, – тут же позвала с кухни мама, и в ее голосе он уловил тревогу. – Олег, Надя засобиралась уходить. Повлияй хоть ты на нее.
– Нет-нет, Мария Алексеевна, мне правда пора. Сами знаете, дорога. Я ведь случайно и на минутку, – не преминув подчеркнуть это специально для Олега, решительно отнекивалась уже около вешалки гостья.
– Да вы останьтесь… право… – чувствуя свою вину, неумело закрутился вокруг и Олег. – Рыбка из Калининграда…
– Нет, спасибо. До свидания, Мария Алексеевна.
Надя поцеловала хозяйку и, не глянув на Олега, исчезла за дверью.
– Что ты ей сказал? – повернулась мама к источнику столь бурной реакции гостьи.
– Вроде ничего особенного… Ну что ты так переживаешь?
– Молчи уж. А вечер испортил.
Шаркая тапочками, пошла на кухню.
– Ну, мам… Ничего особенного не сказал я ей. Поинтересовался только, часто ли она теперь станет наведываться к нам в гости.
– Не к нам, а ко мне. И не притворяйся, будто ничего не понимаешь, – она специально отодвинула еще и винную чашку.
Олег сел напротив, повинно положил побитую голову подбородком на кулаки:
– Расскажи мне о ней.
Мама, прощая, потрепала ему прическу. Улыбнулась далеким воспоминаниям:
– Она росла удивительно чистым, возвышенным и честным ребенком. После школы вышла замуж, за одноклассника. А тот полюбил водочку да компании.
– Разошлись?
– Она ушла. Встретился умный, воспитанный парень, коммерсант. Но – женатый. Из Ленинграда, – мама никак не хотела переходить на новые названия городов, улиц, станций метро. – Полтора года снимали здесь, неподалеку от нас, квартиру. А потом ему пришлось уехать: дела на фирме пошли плохо, деньги кончились.
– А вместе с ними – и любовь?
– Не говори так, таким тоном. Ты не судья. Для нее, может, это время и стало лучшим в жизни.
Мама встала, вымыла чашку. Успокоилась. Вернулась и на место, и к рассказу о своей выпускнице:
– Муж, с которым она не разводилась, конечно, нашел себе женщину, привел в дом. И представляешь, каково теперь ей возвращаться туда же? А жить где-то надо. Пока живет на даче, а она?то летняя. И не ее, а подруги. А девочке в школу идти… Жалко Наденьку.
– Но гордая, – на этот раз с уважением, а не ради поддакивания, произнес Олег.
Ему ли не знать, сколько таких одиноких льют слезы у каждого встречного-поперечного на плече или цепляются за шею хваткой утопленника. А эта еще и отбривает жалеющих. Характерец. Может, он как раз и помогает ей выжить? Или наоборот – осложняет и без того нерадостную жизнь?
– Ты уж с ней, сынок, как-нибудь пообходительнее. Если нет внимания, так хоть с уважением, – попросила мама, в очередной раз потеряв надежду на семейное обустройство сына.
Олег поднялся, поцеловал ее в седые волосы:
– Лучше скажи, где мои вареники? Да, и главное – я ведь лечу в командировку в Симферополь! К теть Гале заехать?
– Правда? Ой, а у меня же ничего не приготовлено. Может, рыбку – ей? – Она схватилась за гостинцы, забегала глазами по кухне, словно самолет стоял уже на взлетной полосе. – Она чай любит, надо чаю купить. Что ж так неожиданно-то? И что молчал?
– Мама, я все куплю, с пустыми руками не заявлюсь, – успокоил Олег. – А когда появится Надя, извинись за меня. Ладно? Я был не совсем корректен с ней. Прости и ты. Давай и ей одну рыбку отложим, а когда увидитесь – ты и отдашь. Только не говори, что от меня, а то не возьмет.
– Дураки вы, молодые. Давай есть вареники. А Гале я все же соберу сумочку. Повезешь и никуда не денешься.
Повезет. Ради встречи с Зоей – на горбу понесет любой узелок и любую сумочку. Неужели они встретятся?
– Эй, ты где? – позвала мама. – О чем думаешь?
Запищал мобильный телефон, оставленный в кармане пиджака. Олег недовольно посмотрел в сторону вешалки:
– О чем думал – то ушло. А вот сейчас наверняка скажут, над чем предстоит ломать голову.
Звонил, и в самом деле отменял слезы, оставшиеся от отпуска, оперативный дежурный:
– Товарищ майор, вас срочно разыскивает начальник оперативного управления. Просит прибыть на службу. Немедленно.
– Черт! – в сердцах Олег ударил кулаком в обитую дверь. Торопливо набрал номер Майстренко. – Жора…
Тот перебил, уже зная обо всем:
– Дозвонились? Мы с Клинышкиным сказали, что не можем тебя найти.
– Но что случилось? Бегун, что ли, на дистанции объявился?
– Да нет…
Жора замялся, и Олег безошибочно угадал свой утренний просчет, когда с легкостью, не думая о последствиях, пообещал начальнику заняться вместо Майстренко архангельским охотничьим делом. Оно?!
– Что? – все же попросил уточнений. Вдруг ошибается?
– Что-то с архангельским охотхозяйством, – подтвердил Жора и торопливо, оправдываясь, добавил: – Мне рапорт подписали, с сегодняшнего дня.
– Жора, еду. Вернее, иду, – сказал через мгновение самому себе, вспомнив о выпитом. Но подумал и упрямо поправился: – А все-таки еду.
Мама стояла уже рядом и из услышанных фраз пыталась понять, что ждет сына.
– Скорее всего, поездка в Крым отменяется, – посмотрел на нее Олег.
– Жалко, – искренне огорчилась та. – Тетю Галю не увидишь.
«И не только ее».
– Не то слово… Ты вот что – заверни-ка рыбку для Нади. Когда освобожусь, я сам завезу ей.
Узнать пришлось довольно серьезное.
Лишь войдя в кабинет своего генерала и увидев там еще одного – начальника Управления собственной безопасности, а в уголке и своего Николаича, понял в очередной раз: отпуск летом для оперативника так же мифичен, как северное сияние над Сочи. Тем более, у приставного стола сидел незнакомый парень.
Спасибо, собственный генерал не стал ни лукавить, ни упрашивать: крохи надежды рассыпал по ветру с первой минуты.
– Мы знаем ваш объем работ, знаем о прошедшей командировке, – напомнил ненароком о синяках и царапинах. – Но, поскольку семейное положение Майстренко не позволяет ему больше отлучаться из дома, а ДОР передано вам…
Все же замялся. Хотелось верить, что вспомнил: перед ним не машина-робот, а человек, у которого тоже бывают свои проблемы.
– Товарищ капитан из ФСБ, он пояснит.
«Товарищ из ФСБ» повторил слово в слово то, что наверняка говорил перед приходом розыскника собравшимся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49