– Иди в атаку, бей первым. Он не выдержит, сорвется, начнет молотить, тут ты его и уложишь. У него дыхалка лучше, а у тебя удар правой…
Гонг!
– В атаку! – тренер нырнул за канаты.
И Алексей вновь очутился возле стола-коровы.
– Панова… – Лицо чуть заметно поморщилось. – Хорошие рассказы – этого, Алеша, мало. Хорошие рассказы нынче пишут многие. Спросите у моих работников: у них от рукописей шкафы ломятся. Если так и дальше пойдет, через полвека у нас каждый третий в литературу подастся. А Союз писателей, как известно, не резиновый… Нет, я интересуюсь по большому счету.
Что ж, Лицо само подсказывало ответ.
– Если по большому – никого, – твердо заявил Алексей.
– Жаль, – сказало Лицо, но никакой жалости в его голосе почему-то не ощущалось. – А что вы думаете насчет Любицкого?
– Не писатель. Администратор, организатор – это да. Это он может.
– Толковые администраторы – народ полезный. Я вот тоже администратор, – легко засмеялось Лицо. – В литературу не рвусь, но литература без меня… – он развел руками, не договорив. – Похоже, вы разбираетесь в людях, Алеша, это отрадно. Вашу книгу мы издадим быстро, но почивать на лаврах не советую. Какие у вас замыслы?
– Все пока в чернильнице, – на всякий случай расплывчато ответил Алексей.
– Нам нужна крепкая повесть о металлургах. А лучше бы – роман. Махните-ка на Урал, Алеша, на передний край. Поваритесь там, поживите настоящей жизнью, а потом уж – к чернильнице. Идет?
– А как вы думаете, я справлюсь? – вопрос был снайперски точен, потому что Лицо немедленно расплылось в доброй улыбке.
– Справитесь, справитесь. Кому, как не вам, подымать большие пласты? А за нами, администраторами; дело не станет, мы вам зеленую улицу откроем. В добрый путь, Алеша, командировку я вам уже подписал. Заранее, на месяц. Верил, что согласитесь, и вы меня не подвели.
– Не подвел? – спросил черт откуда-то из-за Юпитера.
Алексей Иванович не ответил. Душе его было зябко в дальних космических просторах, пустовато и одиноко. Мимо пронеслась ракета, похожая на церковь Вознесения в Коломенском. Душа рванулась было следом, но где там – ракета удалялась в пустоту с субсветовой скоростью.
А на ринге дела шли вполне прилично.
Алексей внял советам тренера, не давал Пашке продохнуть. Держал его на дистанции, гонял левой, а Пашка злился и терял бдительность: Алексей уже провел отличную серию по корпусу, два точных прямых в голову и в общем-то совсем не устал. А Пашка, напротив, сопел, как паровоз, – вот вам и хваленая дыхалка!
Перемещаясь по рингу, Алексей уловил летучую реплику, которую бросил Пашке его тренер:
– Береги бровь!
Выходит, у Пашки слабые брови?.. Алексей не знал об этом.
– Махнем на Урал? – поинтересовался неугомонный черт, который, в отличие от души Алексея Ивановича, превосходно чувствовал себя в безвоздушном пространстве, хотя и оставался невидимым. – Или пропустим месяц? Чего там интересного: железки всякие, холодрыга, сортир на дворе.
– А люди? – попробовала сопротивляться бессмертная душа.
– Люди везде одинаковы. И потом: ты же о них написал, чего зря повторяться. А я тебе других людей покажу, верных товарищей по оружию, по перу то есть…
Верные товарищи по оружию сидели в прохладном зале ресторана «Савой», пили белое сухое вино «Цинандали» и вкушали толстых карпов, поджаренных в свежей сметанке, мясистых рыбонек, хрустящих и костистых. Иные карпы, еще не ведавшие савойских сковородок, лениво плавали в бассейне посреди зала, тыкались носами в стенки, а спорые официанты ловили их сачками и волокли в кухню.
Алексей рыбу есть не умел, мучился с костями, боялся их, осторожно ковырял карпа вилкой, портил еду.
– Как на Урале? – спросил его лауреат Семенов.
– Жизнь, – Алексей был солидно лаконичен. – Мы здесь плаваем в садке, как эти карпы, – он кивнул на бассейн, – а там люди дело делают.
– Позавидовал? – Любицкий отпил из бокала вина, промокнул пухлые губы крахмальной салфеткой. – Что ж не остался? Возглавил бы тамошнюю писательскую организацию.
– Он здесь нужнее, – веско сказал Семенов.
– Мы нужнее там, где лучше кормят, – засмеялся Давка.
– Циник ты, Любицкий, – сказал Алексей, беззлобно, впрочем.
– На том стоим. А тебе, я смотрю, карпушка не по вкусу? Извини, омаров не завезли, устриц тоже.
– Мне по вкусу жареная картошка с салом. Едал?
– Были времена. Отвык, знаешь… А ты что, гонорар за роман решил на картошку бухнуть? Не много ль корнеплодов получится?
– Я его еще не написал, роман.
– Напишешь, куда денешься. Общественность ждет не дождется.
– Это ты общественность?
– Он ее полномочный представитель, – строгий Семенов позволил себе улыбнуться. – В большие люди спешит не сворачивая. Издатель!
– Не преувеличивай, Владик. Вы – творцы, а мы – всего лишь администраторы, следим, чтоб творческий процесс не заглох.
– Что-то подобное я уже слышал, – сказал Алексей.
– Может быть, может быть, на оригинальность не претендую. Да, о процессе. Оля Панова рукопись в издательство принесла: рассказы, повестушка какая-то… Возьми, глянь. Шеф с твоим мнением считается…
– Нет времени, – быстро ответил Алексей. – С романом надо кончать, сроки поджимают.
И кошкой по рингу, бросая тело то вправо, то влево, завлекая противника, ведя его за собой, пробивая точными ударами его защиту, но пока не сильными, не мертвыми , и все не упуская из поля зрения белесые редкие Пашкины брови, которые тот явно бдительно охранял…
– Что ты привязался к этому бою? – раздраженно спросила душа Алексея Ивановича. – Не лучший он вовсе в моей спортивной биографии, были и поинтереснее.
– Не исключаю, не исключаю, – согласился черт. – Но мне он нравится, я в нем вижу некий сюжет. Коли умел бы, рассказ сочинил, а то и повесть. Но Бог талантом обидел, с Богом у меня, ты знаешь, отношения напряженные.
Лена вышла в другую комнату – марафет, видать, навести, что-то там у нее в прическе разладилось или с ресницами обнаружился непорядок, – и Семенов с Алексеем остались на время одни.
– Выпьешь? – спросил Семенов.
– Вряд ли, – сказал Алексей.
– Бережешь здоровье? – спросил Семенов.
– Ленка не любит, когда пахнет, – сказал Алексей.
– Идешь на поводу? – спросил Семенов.
– Примитивно мыслишь, лауреат, – сказал Алексей. – Записывай афоризм: никогда не будь не приятным тем, кому хочешь нравиться. Особенно в мелочах быта. Тем более что это не требует больших усилий.
– Ты хочешь ей нравиться?
– Я ей уже нравлюсь.
– Где ты ее подобрал?
– Буквально на улице. Иду я, навстречу она. И так далее, вопрос техники.
– Завидую, – мечтательно сказал Семенов. – Для меня познакомиться с женщиной – мука мученическая. Поверишь, язык прилипает…
– Вот не сказал бы! Ты же сейчас болтал как заведенный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Гонг!
– В атаку! – тренер нырнул за канаты.
И Алексей вновь очутился возле стола-коровы.
– Панова… – Лицо чуть заметно поморщилось. – Хорошие рассказы – этого, Алеша, мало. Хорошие рассказы нынче пишут многие. Спросите у моих работников: у них от рукописей шкафы ломятся. Если так и дальше пойдет, через полвека у нас каждый третий в литературу подастся. А Союз писателей, как известно, не резиновый… Нет, я интересуюсь по большому счету.
Что ж, Лицо само подсказывало ответ.
– Если по большому – никого, – твердо заявил Алексей.
– Жаль, – сказало Лицо, но никакой жалости в его голосе почему-то не ощущалось. – А что вы думаете насчет Любицкого?
– Не писатель. Администратор, организатор – это да. Это он может.
– Толковые администраторы – народ полезный. Я вот тоже администратор, – легко засмеялось Лицо. – В литературу не рвусь, но литература без меня… – он развел руками, не договорив. – Похоже, вы разбираетесь в людях, Алеша, это отрадно. Вашу книгу мы издадим быстро, но почивать на лаврах не советую. Какие у вас замыслы?
– Все пока в чернильнице, – на всякий случай расплывчато ответил Алексей.
– Нам нужна крепкая повесть о металлургах. А лучше бы – роман. Махните-ка на Урал, Алеша, на передний край. Поваритесь там, поживите настоящей жизнью, а потом уж – к чернильнице. Идет?
– А как вы думаете, я справлюсь? – вопрос был снайперски точен, потому что Лицо немедленно расплылось в доброй улыбке.
– Справитесь, справитесь. Кому, как не вам, подымать большие пласты? А за нами, администраторами; дело не станет, мы вам зеленую улицу откроем. В добрый путь, Алеша, командировку я вам уже подписал. Заранее, на месяц. Верил, что согласитесь, и вы меня не подвели.
– Не подвел? – спросил черт откуда-то из-за Юпитера.
Алексей Иванович не ответил. Душе его было зябко в дальних космических просторах, пустовато и одиноко. Мимо пронеслась ракета, похожая на церковь Вознесения в Коломенском. Душа рванулась было следом, но где там – ракета удалялась в пустоту с субсветовой скоростью.
А на ринге дела шли вполне прилично.
Алексей внял советам тренера, не давал Пашке продохнуть. Держал его на дистанции, гонял левой, а Пашка злился и терял бдительность: Алексей уже провел отличную серию по корпусу, два точных прямых в голову и в общем-то совсем не устал. А Пашка, напротив, сопел, как паровоз, – вот вам и хваленая дыхалка!
Перемещаясь по рингу, Алексей уловил летучую реплику, которую бросил Пашке его тренер:
– Береги бровь!
Выходит, у Пашки слабые брови?.. Алексей не знал об этом.
– Махнем на Урал? – поинтересовался неугомонный черт, который, в отличие от души Алексея Ивановича, превосходно чувствовал себя в безвоздушном пространстве, хотя и оставался невидимым. – Или пропустим месяц? Чего там интересного: железки всякие, холодрыга, сортир на дворе.
– А люди? – попробовала сопротивляться бессмертная душа.
– Люди везде одинаковы. И потом: ты же о них написал, чего зря повторяться. А я тебе других людей покажу, верных товарищей по оружию, по перу то есть…
Верные товарищи по оружию сидели в прохладном зале ресторана «Савой», пили белое сухое вино «Цинандали» и вкушали толстых карпов, поджаренных в свежей сметанке, мясистых рыбонек, хрустящих и костистых. Иные карпы, еще не ведавшие савойских сковородок, лениво плавали в бассейне посреди зала, тыкались носами в стенки, а спорые официанты ловили их сачками и волокли в кухню.
Алексей рыбу есть не умел, мучился с костями, боялся их, осторожно ковырял карпа вилкой, портил еду.
– Как на Урале? – спросил его лауреат Семенов.
– Жизнь, – Алексей был солидно лаконичен. – Мы здесь плаваем в садке, как эти карпы, – он кивнул на бассейн, – а там люди дело делают.
– Позавидовал? – Любицкий отпил из бокала вина, промокнул пухлые губы крахмальной салфеткой. – Что ж не остался? Возглавил бы тамошнюю писательскую организацию.
– Он здесь нужнее, – веско сказал Семенов.
– Мы нужнее там, где лучше кормят, – засмеялся Давка.
– Циник ты, Любицкий, – сказал Алексей, беззлобно, впрочем.
– На том стоим. А тебе, я смотрю, карпушка не по вкусу? Извини, омаров не завезли, устриц тоже.
– Мне по вкусу жареная картошка с салом. Едал?
– Были времена. Отвык, знаешь… А ты что, гонорар за роман решил на картошку бухнуть? Не много ль корнеплодов получится?
– Я его еще не написал, роман.
– Напишешь, куда денешься. Общественность ждет не дождется.
– Это ты общественность?
– Он ее полномочный представитель, – строгий Семенов позволил себе улыбнуться. – В большие люди спешит не сворачивая. Издатель!
– Не преувеличивай, Владик. Вы – творцы, а мы – всего лишь администраторы, следим, чтоб творческий процесс не заглох.
– Что-то подобное я уже слышал, – сказал Алексей.
– Может быть, может быть, на оригинальность не претендую. Да, о процессе. Оля Панова рукопись в издательство принесла: рассказы, повестушка какая-то… Возьми, глянь. Шеф с твоим мнением считается…
– Нет времени, – быстро ответил Алексей. – С романом надо кончать, сроки поджимают.
И кошкой по рингу, бросая тело то вправо, то влево, завлекая противника, ведя его за собой, пробивая точными ударами его защиту, но пока не сильными, не мертвыми , и все не упуская из поля зрения белесые редкие Пашкины брови, которые тот явно бдительно охранял…
– Что ты привязался к этому бою? – раздраженно спросила душа Алексея Ивановича. – Не лучший он вовсе в моей спортивной биографии, были и поинтереснее.
– Не исключаю, не исключаю, – согласился черт. – Но мне он нравится, я в нем вижу некий сюжет. Коли умел бы, рассказ сочинил, а то и повесть. Но Бог талантом обидел, с Богом у меня, ты знаешь, отношения напряженные.
Лена вышла в другую комнату – марафет, видать, навести, что-то там у нее в прическе разладилось или с ресницами обнаружился непорядок, – и Семенов с Алексеем остались на время одни.
– Выпьешь? – спросил Семенов.
– Вряд ли, – сказал Алексей.
– Бережешь здоровье? – спросил Семенов.
– Ленка не любит, когда пахнет, – сказал Алексей.
– Идешь на поводу? – спросил Семенов.
– Примитивно мыслишь, лауреат, – сказал Алексей. – Записывай афоризм: никогда не будь не приятным тем, кому хочешь нравиться. Особенно в мелочах быта. Тем более что это не требует больших усилий.
– Ты хочешь ей нравиться?
– Я ей уже нравлюсь.
– Где ты ее подобрал?
– Буквально на улице. Иду я, навстречу она. И так далее, вопрос техники.
– Завидую, – мечтательно сказал Семенов. – Для меня познакомиться с женщиной – мука мученическая. Поверишь, язык прилипает…
– Вот не сказал бы! Ты же сейчас болтал как заведенный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19