- Пожалуй, попробовал бы, - борясь с собой, говорит он и тут же сурово добавляет: - Для камуфляжа, конечно.
- Да разве я не понимаю? - Бабка достаёт огурец - крепкий, лоснящийся от рассола, в мелких пупырышках, а к нему - горбуху чёрного хлеба. Царская еда!
Алик даже забыл, зачем ему баба-яга понадобилась. Но ничего, зато она помнит.
- Как соревнования прошли? - интересуется.
- Плохо, - отвечает Алик с набитым ртом.
А бабка-иезуитка хитренько спрашивает:
- Что так?
- А вот так. Ваша работа?
- Отчасти моя, - серьёзно говорит бабка. - Отчасти - коллеги постарались.
- Какие коллеги?
- Ты с ними знаком. Почтенный джинн Ибрагим Бекович Ибрагим-бек и уважаемый профессор, доктор наук Брыкин.
- А вы и Брыкина знаете?
- Не имею чести, - поджимает губы баба-яга. - У него другие методы волшбы - современные, научные. И другой круг общения - чисто академический.
Чувствовалось, что бабка не одобряет ни научных методов Брыкина, ни его коллег-академиков. Не любит нового, по старинке жить предпочитает.
- Чем же я вам помешал? - В голосе Алика слышится неподдельное горе. - Прыгал себе, никому о вас не рассказывал…
- А рассказал бы - поверили?
- Нет.
- То-то и оно. Ты нас, внучонок, сюда не приплетай. Предупреждали тебя: соврёшь - прощайся с даром. Предупреждали или нет?
- Ну, предупреждали… Что ж я, нарочно соврал?
- А то нечаянно? - возмущается баба-яга. - Всё продумал, прежде чем на себя напраслину взять.
- Так ведь напраслину…
- А нам какая разница? Есть факт.
- Даже суд не берёт в расчёт голый факт, всегда рассматривает его в совокупности обстоятельств, - сопротивляется Алик. - А у меня налицо - смягчающие обстоятельства.
Баба-яга ловко отрывает от пучка головку редиса, трёт её о рукав телогрейки, кидает в рот, хрустит. Говорит равнодушно:
- Обратись в суд. Так, мол, и так, обдурила меня баба-яга, отняла умение прыгать через палку, не вникнув в суть дела. Подойдёт? - и хрустит редиской, и хрустит. Прямо как орехи её лопает.
Алик отвечает:
- Вы меня не поняли. Я про суд для примера сказал.
- И я для примера. Пример на пример - копи опыт, пионер.
- Я - комсомолец, - почему-то поправляет Алик.
А она и рада поправке.
- Тем более. Где твоя комсомольская совесть? Обещал условие блюсти? Обещал. А нарушил - плати.
В её руке, откуда ни возьмись, появляется ещё один огурец. Она протягивает его Алику, и он машинально начинает хрустеть - не тише, чем баба-яга редиской.
- И потом, чего ты суетишься зазря? - спрашивает она. - Тебе дар просто так отвесили, а ты его зачем-то начал тренировками подкреплять. Наподкреплялся до того, что и без дара выше головы сигаешь. А ведь ещё месяц назад не мог. Не мог, внучок?
- Не мог.
- А сейчас можешь. Ну и прыгай себе на здоровье, Дашке на радость. Тренируйся - «по мастерам» запрыгаешь. Без нашей помощи.
- Не запрыгал же…
- Да ты, милый, совсем обнаглел. За паршивый месяц Брумелем захотел стать? А вот фиг-то!
Вокруг них живёт базар, живёт своей угодливо-равнодушной жизнью. Вокруг них продают и покупают, разменивают десятки на рубли, а рубли на гривенники. Вокруг них спорят и ссорятся, милуются и ругаются, ликуют и страдают, и никому нет дела до крепкой бабки в телогрейке и валенках и её внучка-переростка. Но вот кто-то останавливается рядом, щупает бабкину редиску.
- Почём овощ?
- Обед у меня, - огрызается баба-яга. - Не видишь, любимый внучок мне полдник притаранил. Имею я право на обеденный перерыв, имею или нет?
Перепуганный страстным напором покупатель немедленно соглашается, теряется в толпе, а довольная баба-яга обращается к Алику:
- Вот что, милый, иди-ка ты домой, отоспись как следует - без сновидений. Забудь о неудаче на этих… состязаниях. Бери поутру свою Дашку распрекрасную, катай её на речном трамвае, редиской угощай. Отдыхай, в общем. А отдохнув, начинай прыгать. Ведь есть у тебя план, что лесной тренер составил, ведь есть?
- Есть.
- Осваивай. Под лежачий камень вода не течёт. И забудь о вещих снах напрочь. Не будут они тебе больше сниться. Никогда в жизни.
Она гладит Алика по волосам заскорузлой, разбитой работой крестьянской рукой. Да и в самом деле, откуда у неё маникюру взяться? Дрова наруби, печь протопи, редиску-картошку прокопай, прополи, корову подои - тяготы. А колдовство - это так, забавка…
- А зачем вы мне явились? - недоумевает Алик. - Зачем эти сны?
- Глупый, - улыбается баба-яга. - Очень ты своей слабостью в физкультурной науке расстроен был. Помнишь: мщения возжаждал? Ну, решили мы тебе помочь…
- Помогли, называется, - саркастически замечает Алик.
- Неблагодарная ты скотина, - возмущается баба-яга. - А то не помогли? Работать мы тебя научили, а это - главное. А насчёт высоты - не расстраивайся. Что тебе твой Фокин сказывал? Брумель в пятнадцать лет всего на сто семьдесят пять сантиметров прыгал. А ты у нас сто восемьдесят пять запросто убираешь, - помолчала, вспомнила: - Да, кстати: ты Фокина держись, друг он настоящий… Да и рыжий энтот - тоже ничего. Хотя и пижон… Ну, а Дашка - совсем золото. Сколько людей хороших мы тебе подсунули…
Поморщившись от неблагозвучного «подсунули», Алик замечает:
- Фокина с Дашкой я и раньше знал.
- Знал, как же. Знаком был, а не знал. Это, внучок, глаголы са-авсем различные. Ну иди, иди, тебе просыпаться пора. Возьми редисочки в сумку, отсыпь поболе - для камуфляжа…
И Алик уходит. Но вспоминает что-то, возвращается.
- Бабушка, а почему вас трое было? Неужто кто-то один не справился бы? Скажем, вы…
- Почему трое? - вопрос явно поставил бабу-ягу в тупик. Она даже в затылке поскребла - через платок. - Кто его знает… Видать, для таинственности, для пущей наглядности. - Вдруг рассердилась, закричала: - Трое - значит, трое! Три - число волшебное. Три медведя. Три богатыря. Три желания. Три толстяка. Три товарища… А ну, дуй отсюда, пока не сварила!
И тут Алик уходит окончательно.
И просыпается.
19
Великая сила - привычка. Казалось бы: каникулы, валяйся - не хочу. А проснулся в семь утра. Зарядку сделал. По набережной побегал. Покряхтывая, стоял под холодным душем, вызывая уважение у отца (он ещё в постели нежился) и щемящую жалость у матери (она завтрак готовила).
Только-только из-за стола встали - звонок в дверь. Лучший друг Фокин явился - не запылился.
- Привет!
- Здорово.
- Что случилось?
- А что случилось?
- Ты мне невинность не строй, - рассердился Фокин. - Докладывай: почему проиграл?
- Знаешь уже?
- В «молодежке» информация напечатана.
- Что пишут?
- Первое место у Пащенко. - Достал из кармана смятую газету, прочитал вслух: - «К сожалению, юный и перспективный спортсмен Александр Радуга, о котором наша газета рассказывала читателям, не сумел показать хорошего результата и не попал в тройку призёров». Почему не попал?
Версия имелась, придумывать нечего. Да и врать нынче можно без опаски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35